Первые публикации о микродозинге появились в западной прессе в середине 2010-х: одержимые продуктивностью и желанием «хакнуть» свой организм калифорнийские стартаперы взялись за крошечные порции ЛСД (и не только). К концу 2019 года в Калифорнии запустилась служба доставки микродоз тетрагидроканнабиола, а в Орегоне привлекают инвестиции для выпуска назального спрея с псилоцибином. Свой микродозинг есть и в России, впрочем, в куда меньшем масштабе. Россияне идут на эксперименты в условиях жесткой местной наркополитики, но все с той же надеждой: стать успешнее и счастливее.
- Имена некоторых героев этого материала изменены по их просьбе
Возвращение в мейнстрим
В апреле 2020 года в интернете активно обсуждали очередной виток исследования «Левада-центра», которое проводится аж с 1989 года. Каждые несколько лет социологи спрашивают россиян об их отношении к разным социальным группам, чтобы замерить уровень общественной терпимости и так называемой социальной дистанции (термин, которым характеризуют положение разных социальных групп).
Проститутки — изолировать или предоставить их самим себе? А что вы скажете о бездомных? А об алкоголиках? Всего в этом году собрали 14 таких групп — и пять реакций на них, от «Ликвидировать» до «Предоставить их самим себе» и «Затрудняюсь ответить» (для самых нерешительных). Наряду с проститутками, алкоголиками, педофилами, а также феминистками и геями в исследовании фигурируют и наркоманы. За их ликвидацию выступило 15% россиян. За изоляцию от общества — 27%.
При этом в разных социальных группах параллельно существуют совершенно разные образы «наркоманов». Но, наверное, один из самых живучих и распространенных сошел к нам со страниц СМИ девяностых: больной, глубоко зависимый человек, нищий маргинал, который ради очередной дозы готов на все — даже на убийство. Этот образ прочно укрепился на всех уровнях, и в интернете широко растиражирована цитата из учебника для курсантов Академии МВД РФ по профилактике преступлений в сфере незаконного оборота наркотиков: «Наркоман — опустившееся, безвольное, порочное существо, уничтожающее все живое, угроза обществу и нашим детям».
Наркопотребление давно и активно маргинализируется — и, конечно, стигматизируется. Но одновременно с этим давно существует практика, которая не просто возвращает наркопотребление в мейнстрим (с этим успешно справляется легализация государствами марихуаны, а также вся современная поп-культура), но и возводит в ранг элитного. Речь про микродозинг (в основном психоделиков, но не только), который концептуально спорит сразу с двумя китами стигматизации: маргинальностью употребляющих и потерей контроля. Сложно считать маргиналом топ-менеджера IT-компании с внушительным заработком, который употребляет небольшие дозы психоделиков для улучшения когнитивных функций и роста по карьерной лестнице. Зависимость и потеря контроля? Но дозы строго рассчитываются, и психоделики принимаются как лекарства, в определенные дни. И в последние годы микродозинг настолько прочно вошел в образ жизни амбициозных карьеристов на Западе, что того и гляди ЛСД начнут чаще ассоциировать с поколением яппи, чем с поколением хиппи.
Параллельно с этим ученые из нескольких стран активно ведут исследования психоделиков, в том числе их микродозировок. И все больше говорят о том, что психоделики определенно могут быть полезны для людей с ментальными расстройствами. И не просто полезны, а работать эффективнее современных антидепрессантов.
Но это западные практики и западные исследования. Впрочем, среди российских наркопотребителей тоже есть те, кто пробует сделать микродозинг частью своей повседневной рутины, проводя таким образом опыты над собой или пытаясь самостоятельно справиться с депрессией.
Ритуал
В понедельник студент Школы имени Родченко, который просит называть его Эллиот (имя изменено по просьбе героя), проснулся рано, около восьми. Сделал самокрутку, прикурил и пошел бродить по квартире, которую недавно снял вместе с приятелем. Эллиот любит завтракать овсянкой на веганском молоке (финиковый сироп, изюм или варенье — по настроению) и чашкой кофе. Но сегодня завтрак пришлось отложить на пару часов — Эллиот считает, что ЛСД лучше принимать на голодный желудок.
Примерно в это же время в другом районе Москвы просыпается Ольга, которая занимается организацией московских концертов и вечеринок (имя изменено по просьбе героини). Ничтожную по рекреационным меркам дозу амфетамина, «бомбочку», она также принимает натощак. Но после этого нужно быстро позавтракать — иначе Ольга перестанет чувствовать голод и может забыть о еде на целый день. Потом душ. Когда девушка выйдет из ванной с полотенцем на голове, «бомбочка» уже начнет действовать.
У Эллиота и Ольги мало общего — разный круг общения, ритм жизни и интересы. Вероятно, они даже никогда не видели друг друга. Но в этот день их объединяет утренний ритуал микродозинга — хотя и проводят они его с разными целями. Эллиот не работает, предоставлен сам себе и страдает от депрессии. Несколько месяцев назад он расстался с девушкой, отношения с которой длились год и которую он все еще не забыл. С помощью микродозинга молодой человек ищет способ контролировать психическое состояние. «В трезвом состоянии я могу загнать себя в угол в мыслях. А когда я под кислотой — не могу, потому что я вижу, что задаю неправильный вопрос. Есть такие вещи, как когнитивные искажения. Вот в трезвом состоянии они у меня явно есть, ну не все, но какой-то набор имеется. Они мешают жить всем людям, и мне тоже. А когда я под веществами, я вижу, что это когнитивное искажение. И такой — «Опа, это когнитивное искажение», — объясняет он. И добавляет: Я когда в это состояние попадаю, мне как-то хочется жить. И даже если мне больно — мне все равно хочется жить. А в трезвом состоянии бывает так невыносимо!».
Ольге же больше всего нужна бодрость, высокая мотивация и максимальная включенность во все рабочие процессы. «Бывает, перед тобой стоит большая задача. Естественная реакция организма — спрятаться под одеялко и ничего не решать, — рассказывает девушка». По ее словам, микродозинг вселяет в нее уверенность: «Я сейчас решу, я все раскидаю».
Все началось с вечеринок: девушка иногда употребляла амфетамин с друзьями и заметила, что у него есть эффекты, которые могут пригодиться ей в работе. На одном из старых форумов она нашла инструкцию «по употреблению», написанную еще в 2002 году. «У меня до сих пор эта инструкция где-то хранится в PDF. Там прописано, как амфетамин синтезируется, как его принимать и как понять, качественное ли перед тобой вещество — ведь мы покупаем в интернете *** (черт) знает у кого».
Теперь с «бомбочки» девушка начинает каждый свой рабочий день, а в выходные отсыпается — и так уже полтора года. Она старается регулярно делать перерывы на пару недель, но за большие проекты без микродоз уже не берется. «Когда долго прибегаешь к такому средству, чтобы хорошо работать, довольно серьезно теряется возможность работать без него. Поэтому часто для меня, особенно во время напряженных периодов, эта чертова «бомбочка» становится необходимостью: если этого не сделать, весь день проваляешься и толком не поработаешь», — объясняет она.
В то же время Ольга признается, что порой так бросается в работу, что перестает контролировать все остальное. «Когда увлекаешься, можешь случайно вспомнить, что, черт возьми, я кажется последние два дня не съела совсем ничего! Ну и ладно, надо купить себе банан. После дней, когда я совсем не ем и не сплю, стараюсь устраивать себе дни зажора и сна». Так что цена эффективности — короткий сон и отсутствие аппетита. А еще — отказ от спорта. «Я не могу заниматься спортом, потому что из-за амфетамина у меня сердце», — говорит она и прикладывает ладонь к груди.
Рождение тренда
Микродозингом принято называть регулярный прием психоактивных веществ (ПАВ) в малых и сверхмалых дозировках. В первую очередь речь идет о психоделиках, ЛСД и псилоцибине. Однако подобные практики иногда проводят и с наркотиками других групп. Основные отличия от обычного употребления не только в количестве вещества, но и в целях; об этом с середины десятых пишут в ведущих западных изданиях — от The Guardian, The New York Times и HuffPost до Marie Claire и GQ. Судя по публикациями, западные микродозеры хотят повысить свою креативность, концентрацию, продуктивность и эмпатию, а нередко и снизить тревожность, хронический стресс и улучшить коммуникативные навыки.
Чаще всего это амбициозные стартаперы Кремниевой долины. Средний портрет микродозера в подобных статьях — молодой специалист, нередко из технологической сферы, который с помощью ЛСД стремится улучшить свои профессиональные навыки. Кроме того, о микродозинге часто говорят в контексте биохакинга — жители Кремниевой долины пытаются «взламывать» свой организм и улучшать его функции самыми разными способами. Например, принимают горсти витаминов и ноотропов, медитируют в саунах (или просто медитируют), голодают, экспериментируют со сном и физическими нагрузками. И микродозинг здесь — лишь пункт в длинном списке вариантов для экспериментов над собой.
В России биохакинг — скорее, повод поупражняться в искусстве юмора: знаменитая колонка основателя «Островка» и TokBox Сергея Фаге, который сейчас живет в Кремниевой долине, в свое время вызвала не массовое восхищение, а шквал шуток в социальных сетях. Рассказывая о собственной модели биохакинга, Фаге тоже признается, что прибегает к микродозингу — в частности, MDMA. В России своей Кремниевой долины нет, а малый и средний бизнес постоянно жалуется на проблемы с законодательством и контролирующими органами. Однако и наши стартаперы интересуются микродозингом, пытаясь практиковать его в российских реалиях. Среди них — Стас, сооснователь одного из московских стартапов (имя изменено по просьбе героя).
«В какой-то момент я прочитал уже не знаю какой по счету материал про микродозинг. О том, как люди стали жрать ЛСД маленькими порциями — и жизнь стала лучше, коллеги приятнее, работа интереснее, а экран цветнее. И что это только помогает и ничем не мешает. Так это все убедительно звучало, что не попробовать было ну как-то странно даже», — вспоминает он.
Стас говорит, что у него была «классическая стартаперская интенция»: «Мне всегда кажется, что я не справляюсь. Мне всегда кажется, что можно лучше. И я понимаю, что если ты постоянно находишься в стрессе, а я постоянно нахожусь в стрессе, то это немножечко снижает творческое сознание. Типа ты слишком линейно относишься ко всему, ко всем проблемам». Чтобы относиться ко всему чуть менее линейно, Стас купил ЛСД, прочитал несколько инструкций в интернете, высчитал дозировку и нарезал марку на небольшие кусочки. Всю следующую рабочую неделю предприниматель начинал с этих кусочков свой рабочий день.
«В обычной жизни ты на свое тело не обращаешь особого внимания. Если прямо сейчас не занимаешься спортом, сексом или не сильно голоден, например», — говорит Стас. По его словам, после старта эксперимента он действительно испытал новые ощущения, но его производительность не повысилась — а ровно наоборот. «Обещают, что у тебя повышается творческое восприятие, ты находишь быстрее решения проблем, блаблабла. Но я в основном сидел и думал: «***** (блин), ***** (ничего) себе, и я так каждый день провожу?» Я выходил на улицу гулять, хихикал без шуток. А за рабочим местом довольно часто находил себя в мыслях вроде: «***** (зачем) я делаю эту херню в Excel вообще? Зачем все это надо?», — рассказывает предприниматель.
Мотивация — еще один показатель, который микродозеры обычно стремятся повысить — у Стаса страдала сильнее всего: «Мотивация в работе часто строится на чем-то вроде невроза. Типа ты что-то кому-то должен, надо ******* (вкалывать)! А у меня даже под маленькой дозой ЛСД эти установки обнулялись, и нужно было их искусственно создавать, чтобы что-то делать. В середине дня я находился в состоянии типа: «На фиг все это надо?» Да, наверное, в каком-то смысле микродозинг расширяет рамки принятия решений, потому что под ним мне ***** (на фиг) не сдалось все это решать. И я решаю просто сидеть».
Наука и жизнь
Ни одного большого качественного научного исследования, которое всерьез доказывало бы эффективность микродозинга галлюциногенов, не существует. И не важно, какой параметр рассматривать — продуктивность, концентрацию, внимание, настроение или креативность.
Под качественными научными исследованиями следует понимать рандомизированные слепые плацебо-контролируемые исследования. Это значит, что участники эксперимента должны быть случайным образом поделены на группы, одна из которых будет принимать исследуемое вещество, а другая — плацебо. При этом ни испытуемые, ни исследователи в процессе не должны знать, кто принимает плацебо, а кто нет. Именно такие исследования являются основой доказательной медицины.
Единственное подобное исследование конкретно с микродозами ЛСД провели в Великобритании в 2018 году, причем на пожилых людях. Его результаты показали, что психоделик в маленьких дозах повлиял только на субъективное восприятие времени: те испытуемые, которые принимали микродозы, чувствовали, что время тянется медленнее, чем обычно. Значит ли это, что на самом деле микродозинг ЛСД бесполезен? Никто не знает. Для того чтобы делать обоснованные выводы, нужно больше исследований — и они должны быть широкомасштабными, то есть проводиться на больших выборках.
Однако и ЛСД, и псилоцибин, и другие ПАВ, которые используются для микродозинга, запрещены законами стран мира.
Небольшие и довольно разрозненные исследования можно найти на PubMed — это база данных медицинских публикаций Национального центра биотехнологической информации США. Правда, с последней публикации на тему прошел почти год.
«Исследования по психоделикам есть, они ведутся, но это из разряда пионерской науки. Потому что, чтобы их вести, нужно быть большим энтузиастом — из-за того, что эти вещества запрещены. Очень сложно получить разрешение (на такое исследование), очень сложная логистика, там особые условия к закупке и хранению веществ для экспериментов и так далее. Нужно и правда быть настоящим энтузиастом», — рассказывает руководитель российского Фонда имени Андрея Рылькова Анна Саранг (эта организация работает с наркопотребителями и наркозависимыми, а также выступает за гуманную наркополитику — то есть реабилитацию наркозависимых вместо уголовного преследования и наказания).
Полтора года назад Саранг, у которой до этого уже был опыт самостоятельного микродозинга с псилоцибином и ЛСД, приняла участие в исследовании факультета общественных наук Лейденского университета — это старейший университет Нидерландов (об этом Саранг подробно рассказала в материале для The Village). Оно стало возможным благодаря юридической коллизии — психоделики запрещены и в наркопозитивной Голландии, однако под запрет не попали мицелии «волшебных грибов», а проще говоря, грибницы (их еще называют «трюфелями») — они тоже содержат псилоцибин.
Купить грибницы можно вполне легально в любом голландском смартшопе. Один из них и пожертвовал крупную партию вещества университету для исследования. Результаты эксперимента пока не опубликованы, но это было то самое плацебо-контролируемое слепое исследование. Правда, сама Саранг уверена, что попала как раз в плацебо-группу.
Параллельно в Великобритании проводилось другое исследование — его инициировал Фонд Бекли. Организация обошла юридические запреты довольно просто: испытуемые, которых искали через интернет, покупали наркотик самостоятельно и за свой счет. Но не только — по сути, каждый участник эксперимента у себя дома организовал самостоятельное слепое плацебо-контролируемое исследование, в котором единственным подопытным был он сам.
Чтобы принять в этом участие, нужно было соответствовать нескольким требованиям: быть старше 18 лет, быть готовым самостоятельно обеспечить себя ПАВ (а значит, принять на себя все юридические риски), уже иметь опыт употребления психоделиков, но не принимать другие наркотики во время эксперимента, а также регулярно делать записи о своем состоянии. Тем, кто всему этому соответствовал и подал заявку, присылали конверты с QR-кодами, гелевые капсулы и инструкцию о том, как с их помощью организовать DIY-исследование прямо у себя дома, причем для ЛСД и псилоцибина подготовили отдельные инструкции.
На сайте исследования есть подробный FAQ, и в нем среди прочего есть отдельный пункт о том, почему исследование микродозинга обязательно должно проводиться с помощью плацебо. Вы пошли на юридические риски, покупая наркотик, вы много слышали о чудесном эффекте (и, возможно, уже пробовали психоделики в стандартных дозировках ранее), вы очень ждете эффекта и вы чувствуете эффект — даже если его на самом деле нет. Именно поэтому к многочисленным описаниям опытов микродозинга следует относиться с осторожностью, признают исследователи. Критики же и вовсе считают плацебо-контролируемые исследования с использованием того же псилоцибина нерелевантными из-за слишком очевидного и заметного действия вещества: «подопытный довольно легко отличает галлюциноген от витамина, так что становится трудно исключить эффект плацебо».
Результатов этого исследования тоже пока нет. На главной странице сайта проекта указано, что первая фаза завершена и ее итоги будут опубликованы в научной прессе во втором квартале 2020 года (то есть до конца июня). При этом организаторы исследования не исключают продолжения — если найдут деньги.
Реально drug addict
Москвич Максим (имя изменено по просьбе героя) руководит одной из небольших московских компаний в сфере маркетинга. Ему меньше 25 лет, но фактически у него нет начальников — если не считать владельцев бизнеса, которые в офисе появляются не каждый день. Сам он — типичный успешный представитель поколения Z: вырос в хорошем районе Москвы, в обеспеченной семье, окончил престижный вуз, обзавелся неплохим резюме. С родителями не живет — вместе с другом, тоже успешным молодым человеком из креативной сферы, снимает большую комфортную квартиру в центре города.
Почти каждый день молодой человек употребляет марихуану и особо этого не скрывает. Раз в две-три недели вместе с друзьями Максим добавляет к этому популярный на столичных вечеринках мефедрон и другие рекреационные наркотики. Психоделики, а именно ЛСД и псилоцибин, Максим пробовал около 15 раз начиная с 20 лет. «То есть в среднем я употребляю психоделики примерно раз в полтора-два месяца», — уточняет он и улыбается.
Молодой человек признается, что он по-настоящему наркозависим: «Мне хочется прям упороться периодически. И иногда это переходило грани — я мог ********* (употребить) в будни. Впрочем, я и сейчас могу, хотя стараюсь этого не делать. Но я реально drug addict, довольно осознанно относящийся к этому».
Однажды Максим и его друг решили попробовать микродозинг, прочитав о нем хвалебные отзывы в интернете: «Мы купили сразу марок пять. Но не все для микродозинга, несколько мы просто так съели». Максим рассказывает, что в день употребления у него всегда было превосходное настроение, а если по работе приходилось общаться с клиентами, то переговоры всегда были успешными: «Ты как будто набираешься эмпатии и слышишь, что именно от тебя хочет клиент. И у тебя все хорошо получается».
Впрочем, когда перед ним стояла «какая-то аналитическая задача», все шло гораздо хуже. «Внимание переключается с одного на другое — тут ответил кому-то, тут проверил, а в результате как будто ничего и не сделал, хотя все это время работал. Мне и в целом это очень свойственно, а в период микродозинга все как будто только усилилось», — рассказывает молодой человек.
Эксперимент продолжался около трех недель, и в результате от микродозинга Максим отказался — в его компании сейчас идет период активного роста, и подобные эксперименты только вредят работе. Более того, он признает, что и так отлично справляется — у него все в порядке и с настроением, и с коммуникацией, в том числе по рабочим проектам. «Но я не расстроился — на этот эксперимент я сразу не ставил слишком много. Я понимал, что это фан. И не ожидал, что употреблю микродозу и все изменится, я стану сверхчеловеком», — признается Максим.
Другой участник этого эксперимента, Виктор, наоборот, остался полностью доволен. Как ему кажется, он стал лучше работать, заметил «буст креативити» (повышение креативности). Начальство Виктора было в курсе и не возражало. Эксперимент закончился, но молодой человек не против его возобновить — если получится немного скорректировать свой график. «Мне кажется, чтобы микродозинг действовал максимально, нужно кардинально менять весь образ жизни. А мой образ жизни такой: я просыпаюсь, ***** (фигачу) на работу, там работаю до ночи, прихожу домой, снова работаю и ложусь спать. В этой схеме, конечно, бывают изменения, отдых по выходным, и тем не менее. Мне кажется, что для микродозинга должен быть какой-то американский образ жизни: ты работаешь с девяти до пяти, а потом идешь на спорт, с друзьями поужинать — то есть наполняешь свою жизнь и другими экспириенсами (впечатлениями) тоже. И если у меня в ближайшее время получится на все это лучше переключиться, то я думаю снова попробовать микродозинг».
Непопулярные наркотики
Классические компоненты микродозинга — ЛСД и псилоцибин — вещества в нашей стране непопулярные: их нет практически ни в одной статистической выкладке последних лет. Ни ЛСД, ни псилоцибин не фигурируют в исследовании «Проекта» о наркопотреблении в России. Издание «с помощью специально разработанных программных алгоритмов» проанализировало данные «Гидры» — крупнейшей в России площадки по продаже психоактивных веществ онлайн. Результаты следующие: чаще всего россияне покупают (и, следовательно, употребляют) мефедрон, гашиш, альфа-ПВП (тоже вид соли, как и мефедрон), шишки, амфетамин и кокаин. На эти вещества приходится 89% всех покупок площадки. Оставшиеся 11% — это «другие» наркотики, без детализации. Где-то среди этих «других» и затесались не попавшие в основную статистику ЛСД и псилоцибин.
Автор популярного телеграм-канала о ПАВ под названием DrugStat (45 тысяч подписчиков; ведется анонимно), который регулярно исследует данные «Гидры», тоже отмечает непопулярность ЛСД и псилоцибина среди российских наркопотребителей. «На самом деле он (микродозинг) вообще не популярен. За апрель на грибы и ЛСД не набралось вместе и 40 отзывов (это по всей России)», — писал он в мае 2019 года, имея в виду отзывы клиентов «магазинов» в Даркнете.
Логично, что в области практики применения 228-й «наркотической» статьи картина похожая — россиян редко задерживают с галлюциногенами. Ситуацию иллюстрирует правозащитник и юрист программы «Новая наркополитика» Института прав человека Арсений Левинсон: «Мы проводили небольшое исследование по практике применения части 2 статьи 228 (имеются в виду только статьи за крупный размер) для адвокации изменений категории тяжести этого преступления в рабочей группе в Госдуме по совершенствованию антинаркотического законодательства, куда я вхожу. В том числе собрали данные о том, за какие вещества чаще всего привлекаются (россияне). Конечно, галлюциногены — не самые распространенные вещества. Это статистика только по одному составу преступления, но как ориентировочные сведения о распространенности в незаконном обороте веществ эти цифры можно использовать. ЛСД мы в исследовании даже не выделяли, видимо, меньше 1%. Псилоцибин встречается еще реже».
Видимо, поэтому нет ЛСД и псилоцибина ни на карте наркопреступлений Института проблем правоприменения, ни в его же исследовании «Как МВД и ФСКН борются с наркотиками». А на официальном сайте МВД за 2020 год опубликовано всего три заметки, в которых ЛСД хоть как-то упоминается (и то в ряду других ПАВ). В новостях за последние годы ЛСД тоже фигурирует редко, и некоторые из этих сюжетов довольно абсурдны. Например, в ноябре 2018 года двое жителей Калмыкии заказали ЛСД доставкой почтой на адрес бабушки одного из них. А в марте 2019-го с ЛСД для личного употребления был задержан пассажир поезда Орск — Москва: правоохранители обнаружили у него галлюциноген во время остановки в Сызрани. Но даже не попав в статистику, можно попасть в СИЗО или колонию.
Написанные сухим языком полицейского пресс-релиза, эти новости хорошо показывают, как работает российская наркополитика. Наказание вроде «от 3 до 10 лет тюрьмы и штраф до 500 тысяч рублей» рядом с преступлением вроде «хранил конверт с двумя отрезками перфорированной бумаги, содержащие ЛСД» впечатляют. Или вот: пара из Петербурга купила через интернет неназванных наркотических веществ на 2500 рублей (средний чек на «Гидре», по данным «Проекта», — 4500 рублей). Отделались условными сроками, но какими: мужчина, как инициатор покупки, получил шесть лет, а девушка — пять.
С юридической точки зрения наркотики в России употребляют, приобретают, хранят, перевозят, изготавливают и перерабатывают в четырех размерах: «незначительном», значительном, крупном и особо крупном. Уголовная ответственность начинается уже со значительного — это первая часть 228-й статьи.
«Это преступление небольшой тяжести. Как правило, впервые судимым назначается штраф или условное лишение свободы. Реально (то есть тюремные сроки) в первый раз не назначается, хотя теоретически может быть. За крупный размер уже серьезная ответственность, и даже действия, не связанные со сбытом, считаются тяжким преступлением, от 3 до 10 лет лишения свободы. Причем можно сесть реально даже при привлечении к ответственности впервые. И по статистике, в половине случаев назначается реальное лишение свободы», — рассказывает юрист Левинсон.
При этом, отмечает он, количества веществ, которые признаются крупным размером, на самом деле небольшие: «Иногда это минимальный размер, с которого можно купить наркотик в розницу». Например, значительный размер ЛСД начинается от 0,0001 грамма, крупный — с 0,005, а особо крупный — с 0,1. Эти размеры, как и размеры по другим запрещенным веществам, установлены постановлением правительства № 1002 от 01.10.2012 года.
Одна марка — это даже не значительный, а крупный размер. Три — особо крупный. Причем в России объем обнаруженного у гражданина ПАВ определяется не по весу действующего вещества, то есть самого наркотика, а «по общему весу смеси». «Если всего один микрограмм амфетамина смешан с килограммом детской присыпки, то размер все равно будет считаться особо крупным. Абсурд, но он в правоприменительной практике процветает. Та же проблема с марками ЛСД — иногда определяют размер по общему весу марки, с учетом бумаги. А ведь за особо крупный размер ответственность от 10 до 15 лет лишения свободы», — говорит Левинсон.
То, каким в итоге будет наказание, зависит от многих факторов, продолжает юрист, но впервые судимому «реально отделаться условным сроком, если речь не идет о сбыте, а только приобретении и хранении для собственного употребления». При этом все процессы, по словам Левинсона, проходят «как по конвейеру»: чаще всего в особом порядке, то есть с признанием вины подсудимым и за один день.
Страх и стигма
Микродозеры, с которыми мы общались, кажется, прекрасно понимают, чем рискуют.
«Да, я боюсь ментов, абсолютно точно. Они же намеренно стоят у мест, где берут закладки. Или на всех этих развязках останавливают машины. Я все это понимаю и испытываю, конечно, не панический страх, но чувство тревоги. Даже если я абсолютно невиновен, у меня все равно возникает чувство тревоги при встрече с полицейским», — рассуждает 23-летний Максим, считающий себя «реально drug addict».
Его чувства разделяет и соучастник по микродозинговому эксперименту Виктор, и микродозерша Ольга. Она тоже признает, что «страх перед полицейскими есть», поэтому покупать амфетамин приходится «с некоторым нервным переживанием». Чтобы испытывать его не очень часто, девушка берет вещество впрок, на несколько месяцев вперед, никогда не выносит наркотик из дома и не употребляет прямо на вечеринках. Она также боится, что кто-то узнает ее секрет. «Я знаю, что некоторые мои знакомые тоже прибегают к таким средствам во время завалов (на работе). Но нет людей, которые бы знали, что я полтора года постоянно использую микродозинг, делая перерывы максимум на пару недель», — признается девушка.
Ольга думает, что если бы ее друзья узнали о ее «лекарстве», то вряд ли осудили бы. Другое дело — клиенты. «Они бы меня, наверное, недопоняли. У меня ведь случаются депрессивные фазы, организм просто не выносит напряжения и спадает запал, я могу пропасть. Скажем, в понедельник могу не ответить на какие-то важные сообщения — потому что отсыпаюсь. И я понимаю, что если бы мои клиенты знали, что это связано не с тем, что я занята на другом проекте, а с тем, что я просто лежу, наверное, уровень доверия ко мне сильно упал бы», — говорит она.
Стартапер Стас во время недельного употребления микродоз ЛСД тоже боялся, что коллеги что-то заподозрят. «У меня была постоянная паранойя! Типа — я пришел под ЛСД на работу, а я вообще-то начальник в компании. Че за ***** (фигня) происходит вообще? Я вообще нормальный? И была паранойя, что все сейчас заметят», — вспоминает он.
Из всех героев материала ничего не боится только студент Эллиот. Его родители в курсе, что он активный наркопотребитель, полицейские юноше, по его словам, тоже не страшны. И в случае чего на помощь придет отец. «Если что, я могу позвонить отцу — он скажет просто «Слушайте, ***** (ублюдки), ***** (на фиг) руки от него уберите». Но я этим ни разу не пользовался», — говорит он, отказываясь уточнить, кем работает его папа.
Впрочем, в России существует легальный способ испытать на себе эффект микродозинга психоделиком. Или его отсутствие. Известный биолог и миколог Михаил Вишневский, автор книги «Галлюциногенные грибы России» и других работ о грибах, выпускает препарат, который так и называется «Мухоморный микродозинг» — как ясно из названия, он изготовлен из мухоморов. Основное психоактивное вещество, содержащееся в мухоморе, — не псилоцибин, а мусцимол. Купить препарат можно совершенно легально, так как красный мухомор не внесен в Перечень наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров (то есть веществ, запрещенных на территории России). Более того, это сертифицированный препарат.
На странице «Мухоморного микродозинга» указано: «Самые частые благодарности, которые мы слышим от заказчиков ММ — это «выравнивание» настроения, отсутствие депрессий и панических атак, нормализация сна и серьезное уменьшение или вообще отказ от вредных привычек (алкоголь и курение). (…) Вторая по частоте группа благодарностей — это действие ММ как тоника и активатора жизненных процессов. Люди больше успевают, становятся активнее, собраннее и позитивнее. Лучше получается работать в условиях мультизадачности, возрастает стрессоустойчивость в условиях большого города. Таких отзывов примерно 15%. Более редкие, но очень приятные отзывы — это нормализация работы внутренних органов».
Обойдется «Мухоморный микродозинг» в 2000 рублей — это дороже марки ЛСД в «магазинах» на «Гидре». В пузырьке — 60 капсул, курс рассчитан на месяц. Препарат уже купили больше тысячи человек, и только один из них вернул «Мухоморный микродозинг» обратно производителю.
Любовь и прочие обстоятельства
«Эмили скрывает роковую тайну, разрываясь между прошлым и заботой о пасынке, мальчике самостоятельном, с непростым характером. Именно общение с ним заставляет ее начать жить заново в этом реальном мире — сложном и удивительном».
Это описание сюжета фильма «Любовь и прочие обстоятельства» с Натали Портман в главной роли. Ленту сняли по одноименной книге, ее в 2006 году написала американка израильского происхождения Эйлет Уолдман. Сейчас женщине 55 лет, 27 из них она замужем за писателем и лауреатом Пулитцеровской премии Майклом Шейбоном, у них четверо детей. Уолдман утверждает, что «начать жить заново в этом реальном мире — сложном и удивительном» два года назад ей помогло знакомство с ЛСД. Писательница считает, что микродозинг этого психоделика поправил ее состояние. А еще спас ее брак.
Уолдман страдала от перепадов настроения, биполярного расстройства, ПМС и суицидальных мыслей. Отношения внутри семьи сильно испортились, брак трещал по швам. Где-то в этот период Уолдман, которая никогда не употребляла наркотики, наткнулась на работы американского психолога Джеймса Фадимана и решила попробовать. Эксперимент продлился месяц, и по его итогам женщина написала книгу с говорящим названием A Really Good Day: How Microdosing Made a Mega Difference in My Mood, My Marriage, and My Life. На русский язык она не переведена.
Анна Саранг тоже утверждает, что опыт микродозинга псилоцибином помог ей два года назад пережить личный кризис — расставание с молодым человеком после переезда из России в Голландию. Отношения прекратились неожиданно для Анны; она вспоминает, что не была к этому готова. К переживаниям добавился страх за будущее: что делать — оставаться жить в Голландии или вернуться в Россию?
«Я самодиагностировала свое состояние как ситуационную депрессию, причем в ней я никак не могла проявлять свои эмоции вовне — например, никак не могла заплакать. И я решила попробовать (микродозинг псилоцибина). Могу сказать, что у меня особенно не было никаких ожиданий. Но мне кажется, что он (микродозинг) мне реально помог. До этого я долго ходила, не могла расплакаться — причем я понимала, что на самом деле переживаю эту ситуацию, но выразить эмоции не могу. А под микродозингом наконец начала плакать», — вспоминает Саранг.
Она говорит, что перешла тогда «на новый эмоциональный этап», приняла то, что произошло, и смогла более рационально думать о продолжении своей жизни в Голландии. В микродозинге Анна видит потенциал для лечения депрессий и тревожных состояний — но только под контролем врача. «Если использовать психоделики для терапии, то лучше под наблюдением психотерапевта, который поможет обустроить внутренний нарратив. А не просто человек съел что-то и что-то обрел — сам не знает чего. Что-то понял, а что понял — не понял», — резюмирует Саранг.
Изучением влияния псилоцибина на людей с депрессией — правда, не в микродозировках, а вообще — сейчас занимается американская исследовательская организация COMPASS Pathways. В конце прошлого года ее работе в этом направлении FDA (Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов) присвоило статус «прорывной терапии». В COMPASS Pathways считают, что псилоцибином можно лечить устойчивую депрессию — это когда ваш терапевт дважды менял вам курс лечения, но оба раза вам не становилось легче. Метод, который используют и исследуют в COMPASS Pathways, фактически представляет собой контролируемый психоделический трип: надеваете очки, принимаете псилоцибин и входите в измененное состояние сознания под присмотром профессионального ситтера (их готовят особым образом). И все это под специально подобранную музыку. Когда все заканчивается, вы обсуждаете с терапевтом все, что с вами происходило. Специальные псилоцибиновые кабинеты для таких сессий у COMPASS Pathways есть аж в двадцати точках в Европе и Северной Америке. Метод подробно описан на официальном сайте компании (с фотографиями), стать участником исследования можно там же. Кстати, соосновательница компании — выпускница Санкт-Петербургской медицинской академии имени Мечникова Екатерина Малиевская, эмигрировавшая в США много лет назад.
Сторонником лечения депрессии псилоцибином также является известный британский психиатр, профессор нейропсихофармакологии Имперского колледжа Лондона Дэвид Натт, которого в СМИ называют одним из главных мировых экспертов по наркологии. В недавнем интервью изданию Science Focus Натт тоже рассказывает об исследуемом им методе контролируемых трипов для лечения депрессий — с двумя профессиональными ситтерами и терапевтической сессией в конце. «Мы обнаружили, что практически со следующего же дня (после сессии) их (испытуемых) настроение улучшилось, и это продолжалось в течение нескольких недель или месяцев. Даже через шесть месяцев сохранялся положительный эффект, и это всего после одного приема», — говорит он.
На темной стороне
В статье The New York Times, посвященной выходу книги Эйлет Уолдман, писательница сфотографирована радостной, рядом с мужем. Но ощущения хеппи-энда нет: следом за фотографией психиатр из медицинского центра Колумбийского университета перечисляет риски микродозинга. Помимо очевидных юридических есть и другие: происхождение и состав вещества, которое вы покупаете, установить нельзя, а значит, точно рассчитать дозировку невозможно, исследований микродозинга толком не проводилось, как влияет вещество на мозг в долгосрочной перспективе — тоже неясно.
Московский врач-нарколог Виктор Шеин со своим американским коллегой согласен. Он называет микродозинг «контролируемой зависимостью» и настаивает на том, что подобные практики однозначно вредны — для людей с расстройствами психики прежде всего, но не только.
«Абсолютно здоровых людей не бывает. Психика — это ведь динамическая система, которая в любой момент времени может дать либо срывы, либо, наоборот, улучшения. Например, человека что-то расстроило, и он может впасть в состояние уныния или отчаяния. Пускай даже это будет кратковременно и никакого отношения к депрессии иметь не будет», — объясняет специалист.
Он говорит, что даже небольшие дозы психоактивных веществ расшатывают нейромедиаторную систему головного мозга: «То, что от природы работало нормально, постепенно даже на фоне небольших доз начинает работать неправильно. И от этого возникают депрессивные состояния, маниакальные состояния, то есть с необоснованным подъемом настроения. Возможно развитие психотических расстройств, бреда и галлюцинаций, неправильного поведения, раздражительности, склонности к самоубийству, склонности к убийству. Это все крайне опасно, эти вещества не могут быть полезными, они все равно рано или поздно расшатают психику».
Всем микродозерам Шеин рекомендует обратиться к специалисту — в первую очередь к наркологу. «Надо начинать со специалиста по зависимостям. Естественно, под употреблением что-то кроется, какое-то расстройство. И первоначально нужно вывести пациента, как говорят наркологи, «на чистоту», то есть на отсутствие употребления. И тогда разбираться с тем, что осталось. Потому что микродозинг — это прикрытие формирующейся зависимости. Сейчас это микродозинг, а через год-полтора это уже зависимость», — констатирует врач и перечисляет признаки зависимости: потеря контроля (то есть человек употребляет больше, чем собирался), желание употреблять и нахождение в опьянении.
О трудности с контролем дозировок говорят и сами микродозеры. «Я торчал шесть дней, получается. Причем в один из дней употребил в три раза больше (чем планировал)», — рассказывает Эллиот. На вторую неделю микродозинга что-то пошло не так. Понедельник прошел легко, но уже во вторник он «потерял контроль» и его «термоядерно накрыло» на полчаса. В среду все снова стало нормально, а четверг выдался по-настоящему тяжелым.
«В четверг я проснулся, опять повторил процедуру. Занимался ремонтом, какими-то передвижениями туда-сюда. Что-то пошло не так в какой-то момент времени. Но не с веществом, не с моей способностью это контролировать, а со мной, именно с моей психикой. Меня медленно и верно начало тянуть вниз. Мне было очень плохо, какие-то противоречия внутри меня, связанные с моей жизнью и с неразрешимой ситуацией с бывшей (девушкой). Мне что-то очень плохо становилось, все хуже и хуже, и я употребил ночью перед сном еще (то есть не по схеме). Я понимал, что, в принципе, навряд ли засну вообще, но хотя бы какие-то эффекты уберу».
Студент говорит, что с середины четверга и до утра воскресенья «его очень жестко крыло», и он был «достаточно близко к тому, чтобы подумать об отчаянии». Посещали суицидальные мысли: «Но пока не очень серьезные, потому что я еще не способен на это. Я слишком клевый, чтобы выпиливаться (совершить суицид). Я исхожу из полезности. Я некоторые полезные вещи делаю и, мне кажется, что — не то чтобы рано — но хотя бы за эту часть себя надо держаться», — говорит молодой человек.
Ночью с четверга на пятницу юноше снились кошмары, и проснувшись после четырех часов беспокойного сна, юноша написал сообщение бывшей девушке — рассказал о том, что с ним творится. Девушка сообщение не прочитала, и спустя три дня Эллиот его удалил.
Теперь Эллиот регулярно посещает психотерапевта и проходит курс антидепрессантов. Не употребляет алкоголь, занимается йогой, медитирует. «Как-то легче контролировать себя стало», — говорит он. К микродозингу он больше не возвращался.
Ольга же во время депрессивных эпизодов, напротив, старается ни с кем не контактировать. «Да, у меня регулярно случаются депрессивные эпизоды из-за амфетамина, в такие периоды я просто уезжаю из Москвы — чтобы восстановиться и ни с кем не разговаривать. Я ходила к психотерапевту, пытаясь разобраться, связаны ли мои депрессивные фазы с приемом наркотиков. Но она все время переходила на тему родителей. И когда я все-таки пыталась объяснить, что есть такой фактор, как микродозинг и моя зависимость, она все это спускала на тормозах. И я поняла, что она была не тем человеком, с которым стоило об этом говорить. А к наркологу или психиатру обращаться страшновато, потому что там начинается фармакология вместо головной помощи», — объясняет девушка.
«Да, я считаю это проблемой. Это (амфетамин) буквально вызывает зависимость — и физическую, и психологическую. В какие-то моменты, даже когда хорошо отдохнула, кажется, что ты уже не можешь сесть за работу без «бомбочки». Зависимость есть. Как мне избавляться от нее, я пока не знаю», — признается Ольга.
