Не так давно я уже обращался к теме Сталинградского сражения. Но к сожалению, вокруг этой эпохальной битвы нагромождён такой ворох нелепых мифов и отдающих безумием завиральных “теорий”, что просто для разбора всего этого информационного шума потребуется несколько томов, заполненных мелким шрифтом с мизерабельными интервалами.Тема, разбираемая в данном посте, в общем-то, довольно проста и для человека, имеющего возможность разобраться, написанное здесь не будет никаким откровением. Но увы, у подавляющего большинства граждан нашей страны по разным причинам возможностей разобраться в истории Великой Отечественной Войны не так-то много, и потому этот пост отнюдь не лишён актуальности.Так что же это за тема? Если формулировать её в общем, то это причины Сталинградской битвы и цели, которых стремились достичь противники. Поскольку именно вокруг причин Сталинградской битвы и задач враждующих армий существует дикий, но при этом устойчивый миф. Миф этот сводится к тезису, будто бы ожесточение Сталинградской битвы вызвано названием города — мол, “самолюбивый кровавый тиран” Сталин требовал во что бы то ни стало отстоять названный в честь него город, а Гитлер, в свою очередь, требовал любой ценой взять Сталинград тоже просто из-за названия.
Вообще, на мой взгляд, первой причиной возникновения подобного мифа является сформированное у многих примитивное представление о Сталинграде как эпицентре Сталинградской битвы. Достаточно посмотреть, какие ассоциации вызывает словосочетание “Сталинградская битва” у большинства людей: бои на разрушенных городских улицах, снайперы в руинах зданий, Дом Павлова et cetera. То есть возникает представление, будто бы вне Сталинграда боёв не шло или они к Сталинградской битве не относились.
А ведь можно с уверенностью сказать, что большинство участников Сталинградской битвы сражались вовсе не на улицах Сталинграда. Начать хотя бы с того, что общепринятой датой начала Сталинградского сражения является 17 июля 1942 года, когда передовые отряды Сталинградского фронта занимали позиции у берегов реки Чир, которую от Сталинграда отделяют порядка 150 километров по прямой. К самому Сталинграду германские войска вышли только 23 августа 1942 года, то есть спустя 37 дней после общепринятой даты начала Сталинградской битвы.
И даже после того, как германские войска приступили к штурму Сталинграда, сражение не ограничилось боями в городе. Во-первых, в третьей декаде августа силы Красной Армии на Дону захватили плацдармы у города Серафимовича и станицы Клетской. Город Серафимович от Сталинграда отделяет более 160 километров по прямой, а станица Клетская находится примерно в 125 километрах от Сталинграда. И за эти плацдармы в течение осени 1942 года шли бои, ничуть не менее ожесточённые и кровопролитные, чем в Сталинграде. Кроме того, огромное значение имели значение бои между советскими и германскими войсками севернее Сталинграда, где в течение августа-октября 1942 года силы Красной Армии предприняли ряд наступательных операций с целью деблокировать Сталинград.
Я мог бы ещё много привести фактов, указывающих, что Сталинградская битва, мягко говоря, не исчерпывается боями на городских улицах, но предпочту ограничиться только одним. Непосредственно Сталинград защищала ровно одна советская общевойсковая армия: 62-я. А к началу советского контрнаступления во всей Сталинградской битве в целом участвовали три фронта: Юго-Западный, Донской и Сталинградский, включавшие в себя одну танковую, девять линейных общевойсковых и одну Гвардейскую общевойсковую армии. Численность 62-й армии генерал-лейтенанта Василия Ивановича Чуйкова на 20 ноября 1942 года составляла 54199 человек, тогда как всего в составе трёх фронтов на ту же дату насчитывалось свыше миллиона человек. И повторюсь, ошибочно думать, что в боях у Абганерово, Серафимовича, Клетской или возле железной дороги Котлубань — Сталинград красноармейцы и их противники сражались с меньшим упорством, чем в Сталинграде.
И крайне странно полагать, будто для советского руководства значимость населённых пунктов определялась их названием. Для советского руководства и Севастополь, и Сталинград являлись советскими городами, в которых жили советские граждане. В конце концов, если для Сталина якобы так важно было удержать Сталинград, так как он назван в его честь, то почему он не требовал удерживать город Сталино (ныне Донецк) или деревню Сталиндорф в Одесской области?У германцев, в свою очередь, тоже не прослеживается склонности к коллекционированию населённых пунктов, названных в честь советских политических, военных или иных деятелей. И даже если бы нацисты такие наклонности проявляли, то к 1942 году их можно было считать вполне удовлетворёнными — Вермахт оккупировал Сталино, Ворошиловград (ныне Луганск), в конце 1941 года германские войска на короткое время взяли Калинин (ныне Тверь). Это только города, которые мне сразу вспомнились, и я не учитываю небольшие населённые пункты вроде деревни Сталиндорф под Одессой или посёлка Ленино в Могилёвской области.
А какое же в таком случае значение имел Сталинград? Ответ достаточно прост: Сталинград имел значение как крупный промышленный центр и узел коммуникаций. Достаточно вспомнить, что в Сталинграде находился Сталинградский тракторный завод, перепрофилированный перед войной на производство танков. И завод этот отличался внушительной производительностью — по данным военной приёмки, из 3016 выпущенных в 1941 году танков Т-34 1250 изготовлено на СТЗ. А Гитлер отличался повышенным вниманием к военной экономике и промышленности, и борьбу за источники ресурсов и промышленные районы он всегда видел ключевой составляющей войны. В 1942 году СТЗ продолжал наращивать продуктивность, выпустив за первое полугодие 1709 танков Т-34.
Но даже при всей своей значимости в качестве промышленного центра и транспортного узла Сталинград не являлся главной целью Вермахта в летне-осенней кампании 1942 года, что очевидно по документу, положенному в основу этой кампании — директиве ОКВ за номером 41 от 5 апреля 1942 года.Директива №41 состоит из предисловия, описывающего сложившуюся к началу апреля 1942 года стратегическую обстановку на Восточном фронте, и шести разделов.
В первом разделе, озаглавленном как “Allgemeine Absicht” (“Общий замысел”), формулируются стратегические цели предстоящей кампании. И в этом разделе Сталинград вообще не упоминается ни в каком контексте. Главной целью Вермахта на южном участке Советско-германского фронта устанавливается прорыв на Кавказ с целью захвата нефтеносных районов. Как выше уже упоминалось, Гитлер придавал большое значение военной экономике, и потому в 1942 году он решил сделать основную ставку на лишение СССР главных источников нефти и одного из важнейших сельскохозяйственных районов — Кубани. В “Общем замысле” директивы №41 эта идея сформулирована следующим образом: “… в первую очередь все имеющиеся в распоряжении силы должны быть сосредоточены для проведения главной операции на южном участке с целью уничтожить противника западнее Дона, чтобы затем захватить нефтеносные районы на Кавказе и перейти через Кавказский хребет”. Таким образом, сам Гитлер не относил Сталинград к числу стратегических, то есть основных, целей Вермахта.
Во втором разделе под заголовком “Die Führung der Operationen” (“Ведение операций”) обозначаются основные оперативные задачи германских сухопутных войск на Восточном фронте и намечаются войсковые операции, в ходе которых эти задачи надлежало решить. И вот в этом втором разделе о Сталинграде уже говорится, однако Гитлер не требует захватывать его. В директиве №41 написано следующее: “Auf jeden Fall muss versucht werden, Stalingrad selbst zu erreichen oder es zumindest so unter die Wirkung unserer schweren Waffen zu bringen, dass es als weiteres Rüstungs- und Verkehrszentrum ausfällt” (“Во всяком случае следует попытаться достигнуть Сталинграда или по крайней мере подвергнуть его воздействию нашего тяжёлого оружия, дабы он потерял своё значение как военно-промышленный и транспортный центр”). Цитата на немецком приведена мною из-за наличия в оригинальном тексте элемента, требующего особого рассмотрения. Дело в том, что действие, которого требует Гитлер в отношении Сталинграда, обозначено глаголом “erreichen”, который переводится на русский как “достигнуть, добраться, дотянуться”. Для обозначения захвата в немецком языке употребляются глаголы “erobern” (“завоевать”) или “nehmen” (“взять”). И люди, достаточно долго жившие в немецкоязыячной среде, говорят, что если глагол “erreichen” и можно трактовать в значении “захватить”, то лишь с очень большой натяжкой, тем более что в самой директиве предписывается даже не “достигнуть”, а только “попытаться достигнуть”. Из этого можно сделать вывод, что Гитлер вообще не требовал от своих военачальников захватывать Сталинград — во всяком случае, прямым текстом.А что же вообще требовалось от германских войск, наступающих на Сталинградском направлении, и как наступление в сторону Сталинграда соотносилось с захватом Кавказа? Ответ вполне ясен при взгляде на карту. Наступающая на Кавказ через Ростов войсковая группировка по мере наступления растягивала свой левый фланг, делая его уязвимым к ударам с севера, со стороны Дона. Кроме того, Красная Армия могла рывком к Ростову вообще запереть наступающие на Кавказ германские войска. Соответственно, для обеспечения безопасности левого фланга и тыла наступающих на Кавказ войск командование Вермахта приняло решение провести вспомогательную наступательную операцию с конечной целью выстроить оборонительный фронт по Дону в его верхнем и среднем течении и в дефиле между Доном и Волгой. При таком наступлении не было никакой необходимости в захвате Сталинграда, и потому Гитлер и не требовал его захватывать — достаточно было постоянно подвергать город воздействию авиации и артиллерии, не давая командованию Красной Армии использовать его как узел коммуникаций.
Именно поэтому командование Вермахта разделило группу войск “Юг” на две: группу войск “А” под командованием генерал-фельдмаршала Вильхельма Листа и группу войск “Б”, возглавленную генерал-оберстом Максимилианом фон Вайхсом. Группе войск “А” ставилась задача овладения Кавказом, а группе войск “Б” предписывалось наступать в восточном направлении с целью формирования устойчивого позиционного фронта по Дону, начиная от Воронежа и вплоть до дефиле между Доном и Волгой включительно.
Стоит отметить, что главнокомандование Юго-Западного направления во главе с Маршалом Советского Союза Семёном Константиновичем Тимошенко предугадало итоговые цели противника на юге Советско-германского фронта ещё до того, как ОКВ издало директиву №41 — это видно по докладу, направленному 22 марта 1942 года в Ставку ВГК, где содержатся следующие строки: “На юге следует ожидать наступления крупных сил противника между р. Сев Донец и Таганрогским заливом с целью овладения низовьем Дона и последующим устремлением на Кавказ к источникам нефти. Этот удар, вероятно, будет сопровождаться наступлением вспомогательной группировки войск на Сталинград и десантными операциями из Крыма на Кавказское побережье Чёрного моря”. Таким образом, общую концепцию германского наступления Тимошенко и его штаб определили вполне точно — ошибочными оказались лишь предположения о месте нанесения главного удара (его германцы нанесли не между Северским Донцом и Таганрогским заливом, а гораздо севернее, из районов Курска и Белгорода) и о применении противником морских десантов.
Итак, мы установили, что в планах летней кампании 1942 года Гитлер, скорее всего, не замышлял захват Сталинграда, а наступление группы войск “Б” преследовало цель выстроить позиции фронтом на север для прикрытия левого фланга и тыла двигающейся на Кавказ группы войск “А”.
А в таком случае с чего вдруг командующий 6-й полевой армии Вермахта генерал-оберст Фридрих Паулюс устроил штурм Сталинграда в августе 1942 года? Для ответа на этот вопрос обратимся к германским документам июля 1942. 20 июля оперативный отдел штаба группы войск “Б” направил командованию 6-й полевой армии документ за подписью генерал-оберста Вайхса, содержавший следующие слова: “После захвата Сталинграда задачей 6-й армии станет удержание долговременных позиций между Волгой и Доном, которые позволят неограниченное использование железнодорожной линии Морозовская — Сталинград, а также оборона рубежа Дона от района северо-западнее Сталинграда до левой границы армии”. В тот же день в 6-й армии издаётся подписанный Паулюсом план наступления, в котором ставится задача: “Как можно скорее занять Сталинград, в том числе прочно удерживать железнодорожную линию Морозовская — Сталинград. Основная масса армии незамедлительно наступает на Дон и за него по обе стороны Калача. Часть сил прикрывает северный фланг на Дону”. И только 23 июля выходит директива ОКВ №45, в которой Гитлер ставит перед группой войск “Б” задачу “наряду с созданием линии обороны по р. Дон ударом на Сталинград разгромить формируемую там группировку противника, захватить сам город и блокировать сухопутный перешеек между р. Дон и р. Волга”. Таким образом, автором идеи захвата Сталинграда являлись Вайхс и Паулюс, а вовсе не Гитлер, только одобривший инициативу своих подчинённых. В связи с этим говорить об “исступлённом желании бесноватого фюрера любой ценой захватить Сталинград” из-за названия или по какой-либо иной причине не приходится.
Но почему в таком случае Вермахт в сентябре-ноябре 1942 года изо всех сил стремился захватить Сталинград, а Красная Армия упорно его обороняла? Ответ опять же вполне логичен: втянув свою армию в Сталинград, Паулюс не оставил себе выбора, поскольку сталинградский гарнизон, пусть немногочисленный и скудно снабжаемый, представлял угрозу правому флангу 6-й армии и не давал завершить формирование оборонительного фронта для прикрытия наступающих на Кавказ германских войск. В свою очередь, командование Красной Армии прилагало все возможные усилия к удержанию Сталинграда, поскольку он притягивал к себе значительные силы германской 6-й полевой армии, и в случае захвата города Паулюс направил бы высвободившиеся войска на ликвидацию советских плацдармов на Дону под Серафимовичем и Клетской, после чего у командования группы войск “Б” не осталось бы препятствий к формированию фронта обороны от Воронежа до Волги.Таким образом, упорство противников в достижении своих целей в Сталинградской битве объяснялось стратегическими и оперативными причинами.
