Школьные друзья
Один рассказ каждый уикенд
В детстве они были друзьями. Их нестыдная мужская привязанность друг к другу началась с жестокой драки. Лет в 12 им — учащимся параллельных классов — не повезло толкнуть друг друга в школьном коридоре. Возмутительный инцидент перерос в оскорбления, угрозы, смачный удар справа, безжалостный — в нос, а потом обезоруживающий — в солнечное сплетение. Спустя годы ни один из них не помнил, кто победил в тот день, но известно точно — тогда они обнаружили друг в друге достойных соперников и объединиться казалось им более целесообразным, чем продолжать борьбу. Они стали неразлучны — такие друзья отчитываются друг за друга в школе вместо родителей, живут на две семьи и влюбляются в одних и тех же девчонок. Учителя даже начали путать их имена. Несмотря на все возражения, упорно называли Вову Владом, а Влада — Вовой.
Однако они не были похожи ни лицами, ни характерами. Влад рос степенным, но при этом эмоциональным и обидчивым, интересовался точными науками и любил путешествовать. Вова, напротив, был заводилой, саркастичным и насмешливым, он хорошо фантазировал и мечтал прославиться. Что было присуще им обоим, так это жажда любой ценой выделиться на фоне тривиальной тинейджерской среды. Чаще всего выделиться значило осуществить продуманное злое хулиганство, так что Влад и Вова изводили своих одноклассников и учителей безумными выходками и розыгрышами. Особенно доставалось химичке Нонне Кирилловне, которая минимум раз в месяц лишалась бровей. Повзрослев, Влад с содроганием вспоминал те химические опыты и поражался, как это все не закончилось трагедией для несчастной кроткой преподавательницы. Вова, напротив, с удовольствием смаковал истории о своем безбашенном детстве, делясь со знакомыми животрепещущими и по большей части додуманными подробностями.
В те годы ни один из них не страдал от рефлексии и раскаяния. Юношеский раж опьянял их вседозволенностью. Вова и Влад рано поняли, что взрослые ничего не могут противопоставить их бунтарскому нигилизму. Даже прежде, чем вычитали это слово в «Отцах и детях». Они вместе куражились над всем и всеми, с энтузиазмом травили слабых и высмеивали сильных. При этом друзья с трогательной ребячностью увлекались вселенной «Властелина колец». Забаррикадировавшись в неряшливой крохотной комнате Вовы, они рассуждали о расах и силе кольца, придумывали альтернативные сюжетные линии и даже намеревались однажды что-то написать, но так и не смогли придумать устраивавшую обоих завязку этого своеобразного спин-оффа.
Скоро их подростковая жестокость и детская наивность дополнились зудящей озабоченностью, изливавшейся в бесконечном потоке скабрезных шуток, хихикающей болтовне и будто бы несерьезном обмене взрослыми журналами.
Они не могли откровенно говорить друг с другом о своем солидарном болезненном желании, поэтому маскировали сентиментальную сторону этого вопроса пошлой самоуверенностью. Влад и Вова хвастались друг перед другом полувыдуманными историями о полублизости с одноклассницами, а в одиночестве ожесточенно мастурбировали, представляя то, что с ними никогда не случалось.
Порой им удавалось вытеснять влажные мечты за пределы Вовиной комнаты, и напряжение между ними пропадало. Его сменяла нега мальчишеской дружбы, теплая и колючая одновременно. Вдвоем они взахлеб читали плохо переведенные иностранные комиксы. Иногда пренебрежительно обсуждали предков, делясь разочарованием из-за недостатка внимания и одобрения. А потом до головокружения и тошноты играли в подаренную Владу «Денди», которая однажды поселилась дома у Вовы (и так и была там погребена с окончанием 90-х). Когда играть уже не было сил, друзья пробирались в спальню родителей и по одной крали сигареты Вовиного отца, после чего судорожно выкуривали их, нелепо высовывая губы в форточку.
Несмотря на все это, а может, и благодаря всему этому они были целеустремленными и увлеченными подростками и раньше других сверстников поняли, чего хотят от жизни. Само по себе это уже вызывало у них гордость и самоуверенность, потому что в те годы, на стыке двух тысячелетий, даже взрослые зачастую не могли определиться с планами на будущее.
Влад просто всегда хотел заниматься программированием, потому что это очень шло ему и он знал, что сумеет проявить себя. Вова в свою очередь хотел благополучия, которого у его семьи никогда не было, поэтому он тоже собирался заниматься программированием, обещавшим стать неплохим источником дохода. Одинаковые, на первый взгляд, и совершенно разные — на второй, цели невольно разделили их. Вова со своим пробивным характером поступил в Москву, а усидчивый Влад переехал учиться в Санкт-Петербург. Суета больших городов удивительно быстро поглотила их. В считанные недели от вечной дружбы остались только редкие вымученные смски и шрамы на ступнях от осколка бутылки, на который они поочередно напоролись во время своей первой в жизни вписки. Они не столько забыли друг друга, сколько повзрослели и увлеклись этой своей новой взрослой жизнью, в которой не было места комиксам, фэнтези-мирам и шалостям.
Во второй половине 2000-х Влад попал на работу во «ВКонтакте» — тогда еще молодую чудаковатую соцсеть, политику которой определял не менее чудаковатый основатель. Вова в свою очередь пробился в «Яндекс», потому что тот с начала нулевых возглавлял узкий российский IT-рынок. Обе компании активно росли, как и Влад с Вовой внутри них. Им важно было ни на минуту не отстать от прогресса, поэтому они бежали вперед и вперед, не успевая перевести дух.
Бывшие друзья и глазом не успели моргнуть, как вошли в когорту тридцатилетних, озабоченных финансами, здоровьем и политикой.
Более мягкий по натуре Влад с мазохистским рвением читал плохие новости в интернете и бессильно сжимал кулаки, потому что не мог ничего поделать с цензурой, предвзятыми судами и коррупцией. Более равнодушный и прагматичный Вова взял валютную ипотеку на 25 лет и потому читал про очередные санкции против России и встречи президента с иностранными лидерами, судорожно при этом проверяя курс евро. Влад репостил сообщения о задержаниях на оппозиционных митингах и бессмысленные посадки. А Вова писал злобные комментарии про западную политику двойных стандартов. Но бывшие друзья существовали в разных пабликах, разных соцсетях и будто бы в разных вселенных.
Случай пересечься представился им совсем недавно. Один из продуктов «Яндекса» решил предложить «ВКонтакте» сотрудничество по небольшому проекту, команда начала искать подступы. Всплыл вопрос о знакомых, друзьях и родственниках. Недолго думая, Вова взял билеты в Питер и назначил встречу с Владом. Хотя налаживание контактов с другими компаниями и не входило в его обязанности, подобные вещи мгновенно повышали корпоративную стоимость сотрудника. К тому же Вова, подуставший от своего суетного, вечно ищущего существования, от которого уже невозможно было отказаться, обрадовался поводу повидать старого друга.
Влад не слишком заинтересовался темой встречи и просто надеялся, что она из деловой превратится в обычные дружеские посиделки. Кризис тридцатилетнего, разочарование в политической системе и несостоятельность в личной жизни все чаще призывали картины из детства. А детство у Влада ассоциировалось с Вовой, но он не знал, как теперь, спустя столько лет, вернуть Вову в свой ближний круг. Так что обсуждение сотрудничества и обрадовало, и расстроило Влада — он не хотел быть тем давним приятелем, которого в обычной жизни и с днем рождения-то не поздравляют, а когда появляется необходимость, начинают окучивать, как завидного жениха.
Они встретились в маленькой кафешке в переулках Невского проспекта. Оба за эти годы нарастили мышцы и жир, заимели свой стиль в одежде и повзрослели, хотя, скорее, уже начинали стареть. Они неловко пожали друг другу руки и обнялись. И Вова, и Влад вначале думали использовать их традиционное школьное приветствие, состоящее из нескольких хлопков и ударов кулака о кулак, но в последний момент оба забыли последовательность и ограничились скучными взрослыми ритуалами.
Разговор начался с вопросов, которые обычно задают друг другу незнакомцы: «чем занимаешься?», «семья есть?», «ты куришь?», «пойдем покурим?».
Они курили и смотрели, как сотрудники коммунальных служб неумело заделывали дыру в асфальте. Влад спросил, ходил ли Вова на выборы. Тот ответил, что так и не сделал себе московскую прописку, и задал аналогичный вопрос. Влад ответил, что ходил, но это, как обычно, был цирк — людей нагнали, а голоса нарисовали. Влад добавил, что в Москве результаты и то интереснее, хотя и происходит какой-то кошмар с заведением уголовных дел. Вова пожал плечами и сказал, что всех взяли правильно и что половина митинговавших накануне выборов была проплачена. Они замолчали.
Влад зубами вцепился в крохотный бычок своей сигареты и затягивался до упора. Ему стало обидно, ведь он и сам выходил с пикетом в поддержку оппозиционных москвичей. Влад начал спорить, приводя классические в подобном споре аргументы, а Вова отвечал такими же шаблонными фразами, только из другого спектра. Влад горячился, Вова огрызался. Они были как два случайных пользователя, встретившихся в комментариях в интернете и пытающихся оскорбить друг друга побольнее, чтобы выйти из игры мнимыми победителями.
Влад узнавал в друге детства тех, кто обычно был ему неприятен и кого он старался избегать. Вова рассмотрел в школьном товарище человека опасного, в лучшем случае наивного. Начались провокационные вопросы — про Крым, терроризм, геев и взятки. Влад твердил про пытки в тюрьмах, а Вова вспоминал лицемерие известных либералов. Влад возмущался вбросами на выборах, а Вова — поддельными подписями оппозиционных кандидатов. Они начинали звереть и сжимать кулаки, но у каждого уже было по второй сигарете, которая подходила к концу. И они благоразумно вернулись за столик.
В кафе почти никого не было, кроме старого бородатого мужчины за одноместном столом, вплотную придвинутом к стене. Вова и Влад не сговариваясь повернулись друг к другу и объявили, что мужик чертовски похож на киношного Гэндальфа. Затем Вова спросил, смотрел ли Влад три части «Хоббита». Оказалось, что да и что они ему не понравились. Вова солидарно закивал, отхлебывая свой американо. Они сошлись на том, что аж три фильма на основе маленькой книжки создали исключительно ради денег, гномы в экранизации показаны неаутентично, любовная линия Киле и эльфийки Тауриель — мелодраматическая чушь ни о чем, что Гэндальф в фильме героям больше мешает, чем помогает, что вместо веселых приключений в экранизации остался один пафос.
Влад и Вова ловко расправились с завтраком. В разговорах о «Хоббите» они расслабились, развеселились и забыли прежнее раздражение. Они больше не ходили курить, подсознательно боясь испортить приятное детское наваждение. Вместо этого друзья стали вспоминать фильмы, которые им нравились в детстве, комиксы, которые они иногда читали по ролям, и приставку «Денди», которая, как оказалось, до сих пор хранится дома на антресолях у Вовиной мамы. Они могли бы говорить и говорить, блаженно одеваясь в детские воспоминания, но Владу нужно было на работу.
Они так и не обсудили сотрудничество, а потому назначили еще одну встречу на вечер в укромном баре на Рубинштейна. Оба знали, что никакой проект обсуждать не будут, а просто напьются и накурятся, чтобы хохотать мерзкими высокими голосами, как в 16 лет. Оба знали и ждали с нетерпением. Им так хотелось снова почувствовать себя школьными друзьями.
