Пудель
Один рассказ каждый уикенд
«Апорт», — крикнул Антон вяло, швырнув собаке потрепанного плюшевого льва, и овчарка сорвалась за ним, свесив набок длинный розовый язык. Лев, недавно найденный ею в кустах неподалеку и напоминавший мультяшного Бонифация, уже лишился носа и правой передней лапы, а его и без того куцая грива совсем свалялась в грязи. У маленькой дочки Антона была похожая игрушка, и больно было представить ее здесь, в сырой холодной траве, под чужими ногами и лапами.
— Гуляем? — спросила проходящая мимо Наталья Петровна, низкая энергичная женщина лет пятидесяти, живущая в квартире сверху. У нее не было собаки, но она все равно часто приходила в сквер. Антон предполагал — чтобы наблюдать за соседями по дому, о жизни которых она знала чуть ли не больше, чем они сами.
— Ага. Да скоро уже пойдем, прохладно сегодня.
— Да-а, в этом году что-то совсем тепла нет, — она остановилась рядом с Антоном. — На юга все разъехались. Надежда вон, — она кивнула на консьержку, — только и делает, что ходит цветы всем поливает, кошек кормит, с собаками. А что это вы, кстати, без поводка?
Герда как раз притащила обратно несчастного льва и выпустила его из пасти, готовая снова броситься в погоню. Антон наклонился за игрушкой и зашвырнул ее на этот раз подальше, куда-то за кусты.
— Ой, да вы что, Герда, она же никогда никого. Очень добрая собака, а детей вообще обожает. Мне кажется, заберись к нам ночью воры, так она их оближет с ног до головы, да еще и на спину повалится, чтобы живот почесали.
В этот момент из-за кустов раздался отчаянный старушечий вопль: «Ба-а-а-антик!» Герда галопом бежала к Антону, неся в зубах что-то белое, круглое и кудрявое.
«Господи, только не щенок», — подумал Антон, с ужасом глядя на приближающуюся собаку, за пастью которой предательски волочилась черная лента поводка.
— Фу, Герда, фу! Отпусти! — Антон отдавал команды очень резко, но почему-то вполголоса, как будто это могло уберечь его от грядущего скандала.
Наконец собака подбежала к хозяину, и на траву перед Антоном упал маленький белый комочек. Это был пудель.
— Боже праведный! Загрызла? — таким же полушепотом спросила Наталья Петровна.
— Это… — Антон одной рукой держал за поводок Герду, а в другой недоуменно вертел в руке мягкую игрушку. — Он ненастоящий.
К ним уже практически бежала, на макcимальной для старушки с тростью скорости, хозяйка «пуделя». Худая и довольно высокая, она как будто специально подчеркивала свою хрупкость длинным пастельно-розовым платьем в пол.
— Бантик! Мой хороший! Что с тобой сделала эта громадина? — старушка подошла к Антону и выхватила Бантика. — Мой бедный малыш! Смотреть надо за собакой!
— Да, простите, пожалуйста. Мы просто играли, и… — Антон растерялся.
— Играли! Играйте в наморднике в следующий раз! Пойдем, Бантик, — старушка прицепила поводок к какой-то ленточке, выполнявшей роль ошейника, и проворно пошла прочь, волоча за собой игрушку.
Антон и Наталья Петровна молча провожали ее глазами, пока она не вышла из сквера.
— Бедная женщина, — Наталья Петровна сложила руки в замок и сделала скорбное лицо. — Еще на прошлой неделе у нее была живая собака.
— То есть как живая? А плюшевая тогда зачем?
— Умерла, видимо, собачка. Старая тоже была, болела, — Наталья Петровна продолжала смотреть в ту точку, где скрылась старушка, что-то про себя кивая. — А кроме пуделя у нее и не было-то никого.
Снова замолчали. Антон все думал, каким же страшным ударом стала для старушки смерть питомца, который, может быть, один только и заставлял ее жить. Прогулка утром, прогулка вечером, покормить, напоить, погладить… Убери это все, и в ее мире образуется маленькая черная дыра, которая будет разрастаться до тех пор, пока не поглотит ее целиком. Так что, может, и хорошо, что осталась игрушка…
— Ладно, пойду. Там у меня «След» скоро начнется, — неожиданно объявила Наталья Петровна, потрепала Герду и бодро пошла в сторону дома, как будто ничего и не было.
Антон постоял еще немного, прицепил собаке поводок и тоже пошел домой — мыть Герде лапы, ужинать, укладывать ребенка спать. А Бонифаций так и остался лежать в кустах.
