Трагическая история взлета и падения сети ресторанов “Гэддис” глазами очевидцев
Вырезка из статьи “Новая Кухня”
Success & Productivity, январь 2014
Это сейчас “У Гэддиса” превратилась в огромную сеть ресторанов по всей стране, где столики на пятничные вечера надо бронировать за три недели. Захлебнувшись в восторженных обсуждениях пост-гурманистов, насколько же ужасно картофельное пенне с семгой под ракушечным соусом, трудно поверить, что еще пять лет назад “У Гэддиса” было маленьким кафе в Глен-Коув, никому неизвестным, вызывающе абсурдным, безнадежным местом.
Именно оттуда, как принято считать, Новая Кухня начала свою размашистую, неуклюжую, но быструю и широкую поступь. История первых шагов в чем-то даже детективна, если таковой можно назвать долгое и шумное распутывание кулинарных рецептов (которые ни к чему, кроме огромной популярности самой истории не привели).
“Даже если блевотина моего пьяного дядюшки попадет мне в суп — лучше я съем его, чем еще раз пообедаю у Гэддиса” — разве не от таких отзывов обычно закрываются рестораны? Но история “У Гэддиса” с такого отзыва началась. “Ужасно”, “Омерзительно”, “Худшая еда на всем западном побережье” — вот лишь самые мягкие слова.
В сентябре 2012 года возмущенные жители Глен-Коув обратились к мэрии с требованием проинспектировать только что открывшееся кафе. Случай был беспрецедентный. Никогда еще посетители не были настолько возмущены кухней, чтобы организованно потребовать закрытия ресторана. Мэрия могла лишь отмахнуться, ведь не было ни отравлений, ни угроз со стороны персонала — исключительно претензии ко вкусу еды. И отмахнулась бы, не поднимись шум настолько громкий, что донесся до уха Джека Грина, ресторанного критика журнала Gurman’s Crowd, одного из самых влиятельных и уважаемых изданий о еде.
В своей статье “Путешествие в сердце тьмы”, после пространных описаний пейзажей, открывшихся ему из окна такси, он писал следующее: “Заходя в кафе “У Гэддиса” вам в душу закрадывается некая необъяснимая тревога. На первый взгляд, это то место, которые любой житель среднего запада помнит с детства, сюда родители приводили нас на детские праздники, украшая диваны воздушными шариками, пока из-за дальних столиков выглядывали одинокие работяги, морщась и попивая черный кофе”.
Когда Грин добрался, наконец, до еды, выдал то знаменитое предложение, как ни странно, единственное во всей статье, посвященное еде:
“Самый простой омлет не был ни пережаренным, ни недоделанным, он не был пересолен, не был залит неизвестным соусом, но был противен настолько, что, кажется, мне придется каждый день ездить на завтрак к Гэддису за 400 миль от моего дома. Потому что обычный омлет уже никогда не доставит мне удовольствия”.
Цитата из единственного интервью Кристофера Рида, основателя сети “Гэддис”.
Gurman’s Crowd, март 2015.
Как вы добились такого ужасного вкуса своих блюд?
Он кажется вам ужасным?
Ну, не только мне. Вы разве не читаете, что пишут посетители?
Понимаете, это, как бы сказать… Вкусно и невкусно — двойственный результат работы сложнейшей системы, несмотря на всю сложность, остающийся субъективным. В полости рта человека 8 735 489 нервных окончаний, участвующих в распознавании вкуса, в то время, как, скажем, у кошки их не больше 6. Для чего нам нужна такая ветвистая система? Уж точно не для выживания, правда? Если бы вселенная хотела научить человека различать опасные для жизни вещества на вкус — это было бы очень глупо с ее стороны. Я знаю не меньше шестисот ядов, на которые вкусовая система не отреагирует вообще никак. И еще около тысячи, на которые отреагирует, но мозг этого не заметит. Да и какой толк, если большинство из ядов, только попав в рот, убьют человека за пару часов. Тогда вселенной было бы разумнее научить нас различать съедобные опасности по запаху или еще лучше внешнему виду. Но она этого не сделала. Я задавался вопросом “зачем” очень долго и подумал вот что: она сделала наш процесс выживания крайне приятным — 8 735 489 нервных окончаний дарят неисчислимые нюансы наслаждения едой. Зачем еще выстраивать столь сложную неврологическую сеть, как не для маскировки ужасности и бессмысленности жизни, до которой рано или поздно добирается излишне переразвитое человеческое сознание.
Это, конечно, очень интересно, но вряд ли наши читатели найдут в подобных размышлении ответ, как блюда стали невкусными? Вы смогли подчинить эту “сложную систему”?
(Смеется) Нет, нет, конечно нет. Наверное, я столько об этом думал, что начали думать и все остальные.
Пост на странице truly_hylu_92 в социальной сети.
Надпись на смазанной фотографии со страницей меню:
— Суп-пюре с гайкой. Ощутите легкий привкус ржавчины, который позволит вам немедленно вызвать официанта и выплеснуть все самые темные и гневные уголки воображения — $1
Текст поста:
“Ну это уже совсем. Там реально была гайка! Я позвала официанта и говорю, вы что издеваетесь, вы серьезно хотите скормить мне гайку? И даже не скрывают, представляете. Думала сейчас начнется, ну вы же заказали, вы же читали меню. Представляете, нет. ОФИЦИАНТ САМ ОФИГЕЛ. Полчаса извинялся, краснел, предложил любые блюда за счет ресторана. Это какая-то шутка или что?”
О чем готовит Кристофер Рид? Отрывок из колонки Энди Бассета
The Offender, Декабрь 2015
…настолько ли велика разница между бургером за доллар и стейком за шестьдесят? Действительно ли разницу между ними могут измерить 59 долларов? Можно ли вообще всерьез говорить здесь про объективную связь?
Разумно, если вы скажете нет. Но в то же время сможете ли не согласиться с тем, что отдавая 60 долларов за ужин, вы ждете большего, чем просто утоления голода, и примерно вдвое большего, чем от ужина за 30 долларов.
Что конкретно вы рассчитываете получить, отдавая за ужин больше, чем пакистанский грузчик получает в месяц? Удовольствия ровно на 60 долларов? Как думаете, испытаете ли вы за 12 минут поедания стейка столько же удовольствия, сколько в сумме испытает вся семья пакистанского грузчика за 30 дней?
Эта довольно нелепая арифметика забилась мне в голову во время аперитива за столиком кафе “ЗУД” сети “Геддис”. Затем, перебарывая рвотные позывы от ризотто, мои мысли унеслись еще дальше.
Насколько глубоко я могу осознать чувства, вызванные во мне пищей? Я получил энергию, необходимую для жизни. Я ощутил вкус — и все? Наверняка, я попробую глубже исследовать вкус, натренировать свои рецепторы так, чтобы они могли рассмотреть пищу буквально до молекул. Но неужели я просто должен гнаться за гедонистическим прочувствыванием? Почему я не отношусь с таким же гедонизмом ко всему остальному? Могу ли я понимать вкус еды без эстетического наслаждения?
Здесь, сейчас, за столиком кафе сети Геддис, я вдруг поймал себя на мысли, что ищу в отвратительности не удовльствие (как думал сначала), а идею. Я вдруг понял, что еда может быть средством выражения идей вместо слов, потому что ни одно слово, ни одна самая точная метафора, не передаст ощущения со стопроцентной точностью. Вкусовые рецепторы вдруг показались мне гораздо более близким (чем уши и глаза) путем к неизвестным участкам мозга, в которых живет то, что мы называем мыслящей личностью.
Но если это омерзение, связавшее мой рот, хочет что-то мне донести — что же именно?
Новостная заметка о закрытой вечеринке в Starvation
Denver Telegraph, 27 февраля 2016
На открытии Starvation люди заплатили за ужин и весь вечер просидели взаперти голодными.
36 посетителей пришли на открытие нового ресторана Starvation, заплатили за блюда, но так их и не получили. Позднее они обнаружили, что ресторан заперт снаружи, а персонал ресторана скрылся.
26 февраля в Денвере прошло открытие нового ресторана сети “Гэддис” — Starvation. 36 человек в порядке лотереи получили возможность забронировать столики и принять участие в закрытой вечеринке, посвященной открытию.
Как выяснилось позже, многие слова здесь несли совсем иной смысл, нежели ожидалось.
“Внутри было так уютно. Приветливый персонал усадил нас за столики, принесли меню”, — рассказывает посетительница ресторана, — “там были очень красивые фотографии блюд, очень вкусно пахло. А еще меня удивили низкие цены. Я даже не поверила, что может быть так дешево. Мы с мужем так обрадовались, что не приняли во внимание просьбу официанта оплатить еду заранее. Мы заказали очень много, но нам так ничего и не принесли”.
По рассказам посетителей, собрав заказы, официант больше не появлялся в зале. Когда люди начали возмущаться, они обнаружили, что ресторан пуст, а все двери заперты снаружи.
“Я обошёл кухню, склады, туалеты. Везде было пусто, ни души”, — говорит посетитель, — “а потом я заметил, что мой телефон не ловит сеть. Оказалось и у других тоже. Тогда началась паника, мы начали стучать в двери, но они были плотно закрыты, и нас, кажется, никто не слышал”.
Вызволить посетителей Starvation удалось только глубокой ночью. Родители гостей были слишком обеспокоены, что их дети не вернулись домой и не отвечают на звонки. Не найдя номер ресторана, они поехали туда сами, и услышали крики о помощи.
“Люди долбились в двери, как бешеные. Я перепугался, думал, там с ними творят ужасные вещи. Слава Господу, все обошлось”, — говорит отец одного из посетителей.
Представители сети “Гэддис” сообщили, что уже получили коллективный иск, но комментировать ситуацию отказались.
Отрывки из репортажа писателя Дэвида Фостера Уоллеса,
которого кому-то пришло в голову отправить на фестиваль любителей омаров в штате Мэн.
…И тут встает вопрос, который нельзя обойти вниманием, когда смотришь на Самую Крупную в Мире Омароварку, вопрос, который возникает на всех кухнях Америки: разве это правильно — бросать в кипящую воду разумное существо только ради своего гастрономического удовольствия? Сопутствующий набор вопросов: можно ли считать прошлый вопрос занудным или сентиментальным? Что вообще значит слово «правильно» в этом контексте? Или все это — вопрос личного выбора?
…Если, с другой стороны, вы не задаетесь такими вопросами и не думаете о своих убеждениях, а все, написанное, воспринимаете как бесполезное самокопание, тогда что именно позволяет вам чувствовать себя нормально в глубине души и просто не замечать этой проблемы?
То есть, вы не желаете думать об этом потому, что уже все обдумали, и приняли решение не думать, или же вы просто не желаете думать об этом?
И если последнее, то почему? Вы когда-нибудь думали, пусть даже праздно, о возможных причинах вашего нежелания думать об этом? Я вовсе не подкалываю вас и не пытаюсь заманить в ловушку — мне действительно интересно. В конце концов, разве осведомленность, внимательность и чуткость в отношении всего, что касается еды и всех ее контекстов — не это ли отличает настоящего гурмана? Или все внимание гурмана и вся его чувствительность обращены лишь на эстетическую сторону вопроса? Действительно ли все это — лишь дело вкуса и подачи?
…Хотя самая важная деталь здесь в том, что вся эта дискуссия на тему жестокость-и-поедание-животных не просто сложна, — она заставляет нас чувствовать себя некомфортно. Во всяком случае, это некомфортно для меня, да и для всех моих знакомых, которые любят самую разную еду, и все же не хотят видеть себя жестокими или бесчувственными существами. Сам я могу примириться с этим конфликтом только одним способом — не думать обо всей этой неприятной ситуации.
Транскрипция записи интервью Джоаны Робертсон, активистки Гринпис, борца за права животных
май 2017
Джоана… вот, постарайтесь успокоиться [шуршание, неразборчивые звуки, сморкание в платок]
Спасибо
Джоана, давайте вернемся к фестивалю экзотической еды и вечеру 14 апреля.
[Шмыгает, всхлипывает, громко выдыхает] Я, Роб, Салли, Маргарет, кажется еще… нет, в общем, я и еще несколько ребят хотели выразить протест, понимаете, помешать им резать тигра.
Зачем они хотели резать тигра у всех на глазах?
Я не знаю, не знаю! Этот Рид сумасшедший. Что он еще выдумает? А?! Это неприемлемо, это неуважительно — устраивать на фестивале самую натуральную средневековую казнь. Такое недопустимо в 2017 году! Как можно вывести и публично, издевательски зарезать животное — вымирающее — среди сотен зевак, только им на потеху…
Что произошло дальше, Джоана?
Они вывели тигра, он был… как будто накачан наркотиками, вялый очень. Мы стали шуметь… [молчит несколько секунд]. А потом человек, который вел тигра, сказал, что-то там, “давайте поприветствуем уважаемых протестующих”, в общем начал издеваться над нами. Мы пытались к нему прорваться, но охрана не пускала…
Так.
Потом, когда все немного стихли, он сказал [всхлипывает, еле сдерживает слезы] “если вы считаете право животного на жизнь морально выше вашего права наслаждаться едой, докажите” — и смотрит на меня. “Съешьте эту таблетку, и обещаю, тигр доживет до дня своей естественной смерти на свободе. Но вы никогда больше не сможете почувствовать вкус еды”. [громко рыдает]
Вы согласились?
[плачет, громко сморкается] да…
Запись экстренного выпуска DBS о массовом отравлении со смертельными исходами
19 августа 2017
…Только что нам стало известно: массовое отравление в ресторане Ultimate Meal на Манхэттене, повлекшее за собой не меньше 120 жертв, было не случайным. Как сообщает следственная группа, среди прочих версий рассматривается попытка массового самоубийства. Группа посетителей ресторана могла сознательно принять яд. Не исключается также версия предумышленного отравления.
Уже установлено, что в ресторане найдено тело Кристофера Рида, предполагаемого основателя скандально известной сети “Гэддис”, которому, вероятно, принадлежал и Ultimate Meal…
Эпизод вечернего ток-шоу на канале MNL, гость — Роберт Блум
21 августа 2017
То есть вы считаете, это тоже было высказыванием?
Ну, конечно же. Очень интересным и мудрым, между прочим. Любые размышления о религии, это всегда исследования насилия, а об искусстве — исследования удовольствия… Поэтому разговор о культуре… (а Кристофер Рид, замечу, давно ушел от утилитарной кулинарии) …разговор о культуре становится однобоким, если не приходит к исследованию удовольствия и насилия… и вот Кристофе…
[растерянно перебивая] Э, да, сейчас. Мы пока уходим на рекламу, оставайтесь с нами, скоро вернемся.
Пост Конрада МакЭлроя на своей странице в социальной сети
2 сентября 2017
Не смейте делать из него героя. Не романтизируйте, перестаньте строить теории заговора, вытряхните из ушей эту шумиху — здесь все предельно ясно. Кристофер Рид был глубоко больным человеком. Он убил больше ста людей. Все. Это страшнейшая трагедия. И если вы тоже считаете их самоубийцами — лучше сейчас же от меня отпишитесь, мне с вами неприятно. Он морально покалечил сотни тысяч людей и изнасиловал всю нашу культуру.
Мы все виноваты, что пошли за дудочником-крысоловом. Но теперь должны извлечь урок. До 19 августа мы были уверены, что некоторые вещи несут только пользу. Что все книги делают нас умнее, путешествия — интереснее, опасности — смелее, знакомства — открытее. Что знание — всегда сила. Что есть плохие и хорошие удовольствия, и все с ними предельно ясно. Наш отказ быть критичными к общепринятому подвел нас, стал трещиной, где завелась гниль.
Кристофер Рид вскрыл ее и поставил все под сомнение, все перевернул, все отверг, но не предложил ничего кроме погони за собственным хвостом. Он стал раковой опухолью на нашей культуре. Он заставил культуру поедать саму себя.
Он думал, что поставит 19 августа точку, и заставит нас с ним согласиться. Но взгляните, мы еще живы. И будем жить завтра. И даже если однажды в живых не останется ни одного человека, сама жизнь продолжится. Так давайте жить вместе с ней. Пусть 19 августа станет памятником, что идея культуры должна быть в отрицании бессмысленности, а не в ее защите.
Статья о Томасе Делидо
Real Deal Stories, 10 марта 2018
Томас Делидо — один из выживших в кошмарном отравлении 120 человек в ресторане Ultimate Meal — не любит вспоминать тот вечер. Да и стоит ли теперь это делать? Жизнь Делидо говорит сама за себя. Взглянув на этого чуткого, доброго, оптимистичного человека, можно ли подумать, что он сознательно согласился принять яд, а не был жестоко обманут? Я думаю, нет. Полгода назад он открыл маленький ресторанчик Rainbow, который процветает с каждым днем.
“Я учился на повара, когда начался весь этот хайп, ну вы знаете, с новой кухней”, — рассказывает он, — “все мои однокурсники только и думали, как бы еще вывернуть рецепты наизнанку, как найти еще более заковыристую идею подачи, как бы достучаться до еще больших степеней отвращения, как вызвать еще больший отклик. Меня это очень напрягало”.
Томас — приверженец молекулярной кухни, очень сложной, надо отметить. Помимо новейших — почти научных — технологий, он использует органические и самые редчайшие продукты. Его подход успели окрестить новомодным словечком “метагурманизм”. На вопрос, почему он выбрал такой необычный путь, Томас пытается скромничать, но конечно, видно, что гордится собой.
“Почему моя кухня такая сложная? В какой-то момент мне, как и многим стало трудно принимать обычную пищу. Все эти глубины отвращения, как попытки куда-то достучаться… мы ведь стремились к одному и тому же, нет? Сейчас, понятно, что оно было топтанием на месте, но таким интенсивынм, аж земля расходилась под ногами. Знаете, о некоторых вещать лучше не думать. Точнее надо заставлять себя не думать.
Моя идея — как бы не был сложен к ней путь — простая: еда должна быть вкусной, в этом нет ничего плохого”.
