Страшный Суд

Елена Кистерова

В неделю о Страшном Суде, то есть в предпоследнее воскресенье перед началом Великого Поста, Церковь вспоминает еще не наступившее событие: будущее завершение всего временного бытия этого мира. А в следующее воскресенье мы возвратимся к началу земного странствия, вспоминая изгнание Адама из рая сладости, чтобы этим воспоминанием укрепиться на поприще Поста.

Воспоминание о Страшном Суде должно бы быть утешительным для христиан: ведь это напоминание о том, что зло не вечно на земле, что всякому злодейству, всякой лжи и всем искушениям земным придет конец. Апостол Иоанн Богослов передает услышанное им, как души избиенных за Слово Божие взывают ко Господу: «Доколе, Владыко Святый и Истинный, не судиши и не мстиши крове нашея от живущих на земли?» (Откр. 6:10). И что может быть вожделеннее для любящих Господа, чем явление Его Самого? Поэтому на слова свидетельства «Ей, гряду скоро» — Апостол с желанием отвечает: «Ей, гряди, Господи Иисусе» (Откр. 22:20).

Однако и страшен для всякого человека и для всего творения конечный Суд Божий. Аще праведник едва спасется, нечестивый и грешный где явится? (1 Пет. 4:18; Притч. 11:31). Это лучше других сознавали великие святые; как пред своей кончиной ответил братии преподобный Агафон, когда они удивлялись, что и он боится суда: «Ин суд человеческий, — сказал он, — и ин суд Божий».

Легкомысленная и рассеянная жизнь не способствует правильному воззрению на себя; отсюда берется некоторое довольство собой — по крайней мере до тех пор, пока человеку не будет попущено впадение в очевидные и тяжкие грехи. Оборотной стороной этого является тягостное и неприятное чувство при напоминании о смерти и Страшном Суде. Привыкший к развлечению и довольству собою ум стремится всеми силами ускользнуть от этих напоминаний, и если дать волю такому стремлению, то можно дойти до совершенного неверия и в Суд, и в самое бытие Божие. Отсюда же берутся мнимо-утешительные лжеучения, представляющие Бога столь милосердным, что помилование будто бы обеспечено для всякого человека, причем Евангельскому учению о Суде дается иносказательное истолкование, а его значение признается чисто воспитательным, как средства, необходимого для грубых людей древности, и уже излишнего для более развитых, гуманных и тонких личностей, каковыми, разумеется, являются авторы и последователи таких теорий.

Но этот путь не только ведет к вечной погибели, но и в этой временной жизни неприметным образом приводит к унынию и отчаянию, потому что совесть, даже заглушенная рассеянием, судит нас прежде Страшного Суда. Только соглашаясь прислушаться к ней и со смирением принять Евангельское учение как есть, без всяких перетолкований, мы можем обрести истинное утешение.

Слова церковных песнопений и молитв не только напоминают нам о Суде, но и понуждают признать свою несостоятельность и умолять о помиловании Того, Кто претерпел Крест ради нашего спасения. Где покаянная молитва — там и упование, где отказ от надежды на себя — там надежда на Бога; душа оживает, и как бы ни была немощна, уже чувствует некоторую отраду.

Когда проходит наркоз, или когда обмороженные пальцы начинают оттаивать, появляется боль. Эта боль означает, что мы возвращаемся к жизни. Когда мы понуждаем себя к покаянной молитве, поставляем себя на суд Божий прежде конечного Суда, — мы испытываем скорбь, которая говорит о том, что мы еще не до конца умерли душой.

Слова молитв и песнопений церковных действуют присущей им благодатью на ум и сердце, если только мы принимаем их со вниманием и верой. Эта благодать — тот самый огнь, который сейчас изменяет и исцеляет души, а в конце времен явится огненной рекой, разделяющей праведных и грешных.

Источник: блог Елены