Айн Рэнд. Источник.

В абсолютном смысле эгоист отнюдь не человек, жертвующий другими. Это человек, стоящий выше необходимости использовать других. Он обходится без них.

В очередной раз недоумеваю, почему в школе есть литература русская, но нет литературы мировой (хотя её в принципе, на мой взгляд, не должно быть в школе в том виде, в котором она есть сейчас).

Это первая книга Айн Рэнд, с которой довелось познакомиться. Где-то слышал, что именно с “Источника” нужно начинать путешествие по миру объективизма Айн Рэнд, а лишь затем переходить к “Атланту”. И после переживаний “Источника” мне слегка боязно начинать “Атланта”.

Гениальное произведение, которое вряд ли кого-то оставит равнодушным. Вы будете либо окрылены, либо проникнуты ненавистью до кончиков пальцев. Несмотря на свой немалый объём, у меня не повернётся язык назвать её затянутой. Книга, которая читается взахлёб.

Сюжет и персонажи.

Роман, который буквально выворачивает наизнанку. Резонирует с моим внутренним миром. Буду краток — это не Ремарк с его однотипным и предсказуемым сюжетом. Вы полюбите тех, кого ненавидели в начале; вас будет колотить от тех, кто на первых страницах вызывал уважение. Плот-твист. Вот, что заставляет влюбиться в этот роман. Философский остросюжетный блокбастер.

С точки зрения эстетизма здесь всё прекрасно. Айн рисует перед нами пейзажи, которые хочется переживать вновь и вновь. Она действительно заставляет почувствовать нью-йоркский ветер в своих волосах. Увидеть его зубчатый горизонт на фоне летнего заката. Почуять морской солоноватый запах Верхней Бухты. Она заставила полюбить этот город. Город, олицетворяющий всю философию Айн Рэнд.

Уверен, что эту книгу обязан прочесть каждый уважающий себя архитектор. Только ради художественных описаний.

Дома были из простого гранита, как и скалы, вздымавшиеся на зелёных боках холмов, и из стекла. Большие пластины стекла словно пригласили солнце для завершения строительства; солнечный свет растворился в каменной кладке. Дома были вариацией одной темы, симфонией, созданной с неисчерпаемой фантазией, и можно было услышать ликование силы, что высвобождалась в этой симфонии, нераздельно, вызывающе жаждала растратиться до конца и никак не могла.

Книга состоит из четырёх частей. Каждая из них посвящена раскрытию одного из основных героев романа. Композиционно лишь не хватает внятной главы про Доминик Франкон. Уместно было бы сделать именно её героиней последней главы вместо Говарда Рорка. И вот почему.

Первый камень в огород Рэнд. Я не считаю Говарда Рорка героем этого романа. В нём нет развития. Нет предпосылок. Есть только ряд фактов. Рорк — рупор автора и не более.

Вряд ли можно назвать его, Говарда, реальным человеком. Вряд ли его можно встретить где-нибудь в очереди в супермаркете. В этом персонаже воплощён идеал автора — человек абсолютной свободы— главного мерила величия личности по Айн Рэнд.

— И что ты называешь свободой?
— Ни о чем не просить. Ни на что не надеяться. Ни от чего не зависеть.

И как всё абсолютное и неоспоримое, он вызывает у меня лёгкое отвращение. Прослеживаются какие-то нотки романтизма в произведении, которые так рьяно отвергал Рорк (и его прототип) в своей работе. Эта вечная борьба сильной личности со сложившейся несправедливой системой. Оксюморон, однако.

Остальные герои произведения, в свою очередь, не лишены недостатков, если не сказать, что они до мозга костей порочны. Более того, именно в них мы видим развитие и становление. Динамика. Мы видим причины их характера и взглядов. Именно их воззрения стали фундаментом моих вопросов и размышлений. Они реальны, Рорк — абстрактен.

О философии Рэнд.

Объективизм или же рациональный индивидуализм. Философия созидания и абсолютной логики. Философия эгоизма.

И нет. Это не упрёк. Это благодарность Рэнд за то, что заставила иначе взглянуть на определения эгоизма и альтруизма. Её взгляд непременно перевернёт мировоззрение большинства, как перевернуло моё. То, что считалось обществом как низость и слабость, воспевается на страницах “Источника”.

Тот, кто пытается жить ради других ,— иждивенец. Он паразит по природе и делает паразитами тех, кому служит.

Ни разу не безосновательно. Она заставила принять свою точку зрения. Нет, не полностью. В её философии нет места чувствам. Нет места альтернативам и диалогу мнений. Нет места алогизму. Её философия жутко радикальна и запредельно дерзка. Но в ней, безусловно, есть здравое зерно, порождающее рассуждение.

Всё, что мы есть, и всё, что мы имеем, восходит к одному — способности мыслить. Но мышление — свойство индивидуума. Нет такой сущности, как коллективный мозг, нет такой сущности, как коллективная мысль. Согласие, достигнутое группой людей, — это лишь компромисс, усреднение множества частных мыслей. Оно вторично.

Добавлю сюда цитату Ошо.

Рaциональный ум не способен выйти зa пределы сaмоубийствa и сумaсшествия. Если кaкой-нибудь логичный человек не сошел с умa, то это просто говорит о том, что он не вполне логичен. Если кaкой-нибудь логичный человек не покончил жизнь сaмоубийством, это просто говорит о том, что он посредственность. Он еще не кaсaлся вершины логичности. Если ты достигaешь вершины логичности, жизнь теряет всякий смысл, потому что логикa не способнa дaть никaкого смыслa. Логикa отнимaет всякий смысл. Логикa рaзрушительнa, вредоноснa.

Индиец так же категоричен в своих рассуждениях, но на любой радикализм должен быть такой же по силе антагонист. И где-то посредине этого маятника, возможно, существует непостижимая истина.

В сухом остатке.

Роман действительно очень, очень силён. Но есть нюансы, которые не позволяют назвать его любимым. В этой книге нет места для другой точки зрения. Нет альтернатив. Нет плюрализма мнений. Нет места для собственного. Может, я слишком эклектичен, но мне не хватило диалога. Есть борьба, но нет диалога.

Проблема Рэнд в том, что она замахнулась на слишком многое. Тот же Лондон в своём Мартине Идене не старался воплотить некий идеал человека, поведать миру единственно верную философию или политическое воззрение. Лондон задавал больше вопросов, чем давал ответов. Лондон не был проповедником, он был мудрецом. Он показал путь человека, становление и формирование личности, её динамику. Мы видим причины этой динамики. Здесь мы видим лишь статику личности Говарда Рорка. Неоспоримый абсолют.

И всё же роман по праву заслуживает право на прочтение. За дерзость, вызов этому миру, за сюжет, за эстетизм и художественную мощь. И даже за тот самый радикализм и монизм.

Источник. Источник жизни, источник прогресса. Творец. Личность. Эгоизм. Эгоизм в абсолюте.