Джефф Бакли
RIP in peace
В мае 1997 года Джефф Бакли, тридцатилетний музыкант, успевший выпустить к тому моменту лишь один студийный альбом, спонтанно решил искупаться в Миссисипи в одежде и ботинках. По свидетельству роуди, находившегося на берегу, Бакли распевал песню Led Zeppelin, когда волна от проходившего мимо катера скрыла его из виду. Тело Джеффа Бакли обнаружили ниже по течению лишь спустя шесть дней.
За прошедшие с того дня двадцать лет мир увидел множество посмертных релизов, связанных с именем Бакли. Выпущенный через год после трагического события компиляционный альбом ‘Sketches for my Sweetheart the Drunk’ состоял из демо-записей и заготовок, которые Бакли оставил при жизни. Далее последовали три других сборника концертных записей и ранее неизданного материала. Несколько режиссеров начинали работу над байопиками, из которых состоялся один, скорее напоминающий подростковый романтический фильм с главным героем, которого по случайному совпадению зовут Джефф Бакли.
В марте 2016 г. вышел очередной сборник ранних записей — ‘You and I’, состоящий на 80 процентов из каверов. Из авторских композиций на альбоме — неизбежная версия ‘Grace’ и заготовка к неоконченной песне ‘Dream of You and I’. Последняя — памятка Бакли самому себе, наполовину песня, наполовину рассказ о недавнем сне, наговоренный на диктофон под бренчание гитары. Для кого-то эта запись — необработанный алмаз, проливающий свет на хаотичный творческий процесс Бакли. У кого-то она вызывает фрустрацию своей очевидной незавершенностью и плохим качеством записи.
К переизданиям старых материалов можно относиться по-разному. Фанаты зачастую ценят оригинальные версии и живые исполнения больше, чем отшлифованный конечный продукт студийного альбома, находя в них живые эмоции и авторскую идею в чистом виде. Критики не всегда разделяют их энтузиазм. Интереснее вопрос о том, почему эти архивы, содержащие материал не самого высокого качества и художественной ценности все же продолжают эксплуатироваться сегодня. Кто заинтересован в том, чтобы продолжать потрошить старые архивы? Почему образ Бакли продолжает использоваться после его смерти? Ответы на эти вопросы не лежат на поверхности.
Безусловно, Джефф Бакли был музыкантом с уникальным, умелым голосом, артистичной подачей, проницательным восприятием и свежим отношением к созданию музыки. Но он также был не вполне сложившимся артистом и не знал до конца своих возможностей. В то время как его отец, фолк-музыкант Тим Бакли к 27 годам выпустил девять альбомов, Джефф в этом возрасте лишь начинал серьезно работать над собственным материалом. Нельзя сказать, что большая часть популярности Бакли сложилась при его жизни. Дебютный и единственный альбом Бакли ‘Grace’ достиг лишь 149 места в американских чартах и не вошел в топ-75 в Великобритании. Тот самый мистический ореол вокруг его фигуры возник уже после его смерти.
Образ Бакли и обстоятельства, окружающие его смерть очень романтизированы. Джеффу Бакли посвящено чуть ли не больше песен, чем он сам успел написать за свою жизнь. Полли Джин Харви, Руфус Уэйнрайт, Кортни Лав, Данкан Шейк и многие другие превозносили в своих песнях талант и красоту Бакли, сравнивая его то с утонувшей Офелией, то с идущим по воде Иисусом. Буквально все песни подчеркивали особую, мистическую связь которую исполнители ощущали с Джеффом Бакли. Все эти посвящения поразительно похожи друг на друга и вместе сливаются в большой похоронный плач по Джеффу Бакли.
Во многом это обычный способ популярной культуры чтить своих безвременно ушедших героев. Мы знаем множество музыкальных посвящений Бадди Холли, Джону Леннону, Фредди Меркьюри. Но в случае с Джеффом Бакли, куда менее известным, многие артисты, вероятно, были вдохновлены необычными обстоятельствами его смерти, которые вызывали много творческих ассоциаций и хорошо ложились на сюжеты песен. Некоторые из авторов трибьют-песен знали Бакли при жизни, но многие опирались на информацию в СМИ, сопутствующую смерти Бакли. «Может быть, мы распространяем грязные слухи/Никто не знает, что у него было на уме» — пел Данкан Шейк в песне A Body Goes Down, очевидно имея в виду спекуляции в прессе на тему самоубийства музыканта. Эти песни, посвященные ушедшему другу и соратнику, несомненно внесли вклад в посмертную популярность Бакли.
Свою руку к этому процессу приложили и популярные музыкальные издания. Смерть музыканта была мистифицирована, а его ранняя жизнь, включая его отношения с покинувшим семью отцом, разобрана в деталях. Издания спекулировали на необычных обстоятельствах гибели Бакли и искали в его музыке и внешнем виде признаки «таинственного предчувствии» смерти. Журналистка Л. Патч вспоминала, к примеру, как австралийское телевидение, пресса и радио пытались втянуть как можно более широкую аудиторию в, как она выразилась, «процесс мировой скорби» по Бакли. Возможно, Джефф Бакли — один из наиболее ярких примеров того, как средства массовой информации могут сделать из музыканта легенду после его смерти.
Еще одна причина посмертного интереса к фигуре Бакли лежит глубже. Современная популярная культура склонна фиксироваться на отдельной личности, фигуре автора, и зачастую недостаточно внимания уделяет сложной, коллаборативной природе создания музыки. Она одержима поиском «историй успеха» и постоянно пытается найти истоки творчества в ранних влияниях, детстве артистов, семейных связях. Некоторые ценители считают, что для того чтобы понять готовый продукт творчества, необходимо проникнуть в мыслительный процесс автора — отсюда недавняя волна музыкальных биографий и байопиков, переизданий и сборников.
Возможно, люди готовы восстанавливать образ Бакли по фрагментам, и идти, как по хлебным крошкам, от одной демо-записи к другой, в надежде изучить внутренний мир Бакли. Тем не менее, есть и более очевидная причина поднимать архивы. Это — жадность рекорд-лейблов. Sony/Columbia Records не только были намерены получить свои три альбома, предусмотренные договором с Бакли, но и продолжили зарабатывать на посмертной популярности музыканта, выпуская бесконечные концертные записи, рекламные ролики и мини-альбомы с ремастерингом. В 2015 году лейбл снова связался с матерью Джеффа Бакли со следующим предложением: «Уже прошло достаточно много времени, могли бы мы сделать что-нибудь еще для вас? Если вы не против, мы бы хотели вернуться к ранним демо-сессиям». Годом позже появился You and I.
До какой-то поры казалось, что в музыкальном сообществе существовала негласная договоренность о вышедших после смерти Бакли материалах: записи из архивов может и не первосортный материал, но писать об этом в рецензиях нельзя. Однако в последнее время с Джеффом Бакли критики стали намного более безжалостными, чем в начале этой истории. ‘You and I’ рецензии Consequence of Sound, Q, Pitchfork раскритиковали и за недостаток оригинального материала, и за слабую художественную ценность демо-записей. Но в большей степени просто ощущалась усталость от очередной компиляции «ранее неизданного». Обрывки незаконченных записей среднего качества не делают чести таланту Бакли. Зная методичность и перфекционизм Джеффа в студии и его долгую подготовку к выпуску дебютного альбома, едва ли он одобрил бы выпуск такого сырого материала. Вероятно, все, что нам в будущем предстоит услышать «из архивов» окажется неизбежно слабее чем то, что мы услышали при его жизни этого музыканта.
Когда придет время наконец отпустить Джеффа Бакли? В какой момент нужно остановить посмертное эксплуатирование образа исполнителя? Возможно, следует руководствоваться тем, дает ли нам неизданный при жизни материал новую информацию для понимания творчества музыканта. Но самое важное — когда-нибудь нам придется смириться с тем, что никакие ранние записи не помогут творчеству Бакли обрести логическое завершение в наших глазах. Он неизбежно останется в нашей памяти таким, каким он ушел из жизни — в самом начале многообещающего музыкального пути.
