Формула неравенства. Кто в России мешает экономическому росту
Александра Прокопенко, независимый экономический журналист
В среду российские СМИ пестрели заголовками о подсчетах «аналитиками» американского National Bureau of Economic Research объемов выведенных из России средств в период с 1990 по 2015 г. Под «американскими аналитиками» российские журналисты зачем-то спрятали «главного по неравенству» Тома Пикетти (молодой экономист входит в топ-25 изменивших представление о мировой экономике по версии МВФ), его коллегу по Парижской школе экономики Филиппа Новокмета и Габриэля Зукмана из Калифорнийского университета в Беркли. Их исследование «От Советов к олигархам: неравенство и собственность в России, 1905–2016» и опубликовал NBER.
Подпишитесь на рассылку The Bell
В своей работе Пикетти использует исторические и статистические данные со времен царской России, через советский период и до современности. Он оговаривается, что советская статистика, да впрочем и российская, не идеальна и в ней много пробелов. Но даже на таких данных выводы экономистов неутешительны: официальные оценки неравенства в России занижены. «Его уровень экстремально высокий и сохраняющаяся концентрация ресурсов, позволяющих иметь рентный доход, вряд ли являются лучшим рецептом для устойчивого роста и развития», говорится в исследовании.
Уровень жизни в советской России в период между 1950 и 1990 застыл на отметке 50–55% от среднееверопейского. Этот застой, вместе с растущим дефицитом и общим разочарованием среди образованного населения, возможно, способствовал сложным социальным и политическим процессам, которые привели к распаду Советского союза, приходят к выводу авторы исследования. В 1989–1990 годах уровень жизни немного вырос — до 60–65% от среднеевропейского значения. Но к середине 2010 года он так и не нагнал Европу, достигнув около 70–75%.
Российская олигопольная экономика сейчас восстанавливается после самой длинной за 20 лет рецессии. Власти озабочены поисками позитивного образа будущего, который можно будет предъявить избирателю на президентских выборах в марте 2018 г. Свои программы по ускорению экономического роста пишут в правительстве, в ЦСР Алексея Кудрина и Столыпинском клубе. Недавно о намерении написать позитивную экономическую программу объявила «Единая Россия». Исследование Пикетти, Зукмана и Новокмета показывает, что условий для оптимизма не очень много, и успех предлагаемых реформ не гарантирован. И вот почему.
С 1990-х для России характерен растущий высокий уровень неравенства по доходам: сейчас 1% богатых владеют 20–25% национального дохода (это больше, чем в США). Неравенство в России выше, чем в странах Восточной Европы. Более того, оно росло быстрее, чем в Китае: иностранные активы, накопленные Китаем, по величине сопоставимы с российскими, при этом профицит торгового баланса ниже — и это с учетом отсутствия в Китае аналогичных российским запасов природных ресурсов. Это говорит о том, что различия в идеологиях и работе политических институтов имеют большее влияние на неравенство, чем экономические факторы, заключает Пикетти.
Такая концентрация богатства в руках 1% обусловлена перетеканием активов от одних к другим. Что подтверждается расчетами выведенных в офшоры средств: к 2015 году их объем составил около 75% от национального дохода России. Столько же составляют «официальные» финансовые активы всех российских домохозяйств. В период с 1993 по 1998 годы профицит колебался в районе 5% от национального дохода, в основном обусловленный экспортом нефти и газа. В 1999–2000 году он резко вырос до 20%, после чего стабилизировался на уровне 10% в период с 2001 по 2015 годы. «Другими словами, каждый год на протяжении более 20 лет российская экономика экспортировала на 10% больше, чем импортировала. Учитывая, что изначальное финансовое положение страны в 1990 году почти равнялось нулю (мало иностранных активов, небольшой внешний долг), это должно было привести к массовому накоплению иностранных активов российскими резидентами (правительством, домохозяйствами и корпорациями). Парадокс в том, что чистые иностранные активы, накопленные Россией, удивительно низки: около 25% национального дохода к 2015 году», пишет Пикетти.
«Мы точно знаем, что масштабы накопленного профицита российского торгового баланса и общая сумма неучтенных богатств в 1990–2015 годах были очень высоки (как минимум 200% национального дохода), — указывают Пикетти, Зукман и Новокмет. — Сложнее узнать, кто владеет этими богатствами и в какой форме — из-за недостаточной международной финансовой прозрачности».
Авторы выделяют три категории бенефициаров российского офшорного капитала: иностранцев, которые занимались бизнесом в России в 1990-е, россиян, ставших иностранными резидентами и диверсифицирующих активы через офшоры, и россиян, у которых сохраняется возможность переводить средства на офшорные счета. Основной прирост офшорного капитала, как видно из графика, приходится уже на двухтысячные годы. Возвращение хотя бы части этого капитала в страну в виде инвестиций способствовало бы экономическому росту. Но этого не происходит, вероятно, по причине плохой работы институтов: частной собственности, судебной системы.
Неравенство — двигатель экономического развития: по сути это процесс трансформации сбережений в инвестиции, которые потом становятся рабочими местами на новых или модернизированных старых бизнесах. Плохо не неравенство само себе, а его избыточный уровень: это тормоз для экономического развития. Для измерения неравенства используется коэффициент Джини (количественный показатель, показывающий степень неравенства различных вариантов распределения доходов). Чем выше неравенство в распределении доходов, тем ближе коэффициент к единице (она символизирует абсолютное неравенство).
Пикетти, Зукман и Новокмет первыми из западных ученых используют статистику налоговой службы по подоходному налогу и сопоставляют их с данными опросов по оценке доходов. Это приводит к увеличению до 10% доли дохода при расчете коэффициента Джини. В результате экономисты получили для России показатель 0,56 (Росстат оценивает его в 0,41).
«Драматический провал советского коммунизма и эгалитарной идеологии, как и концентрация частной собственности, частично полученной путем прямого разграбления природных ресурсов и национальных резервов, применимы к России, — заключают авторы исследования. — Крайняя степень неравенства кажется в России допустимой, если миллиардеры и олигархи выказывают лояльность государству и понимаемым им национальным интересам». Другой вопрос, как долго будут преобладать именно такие «национальные интересы».
