Так кто же достоин красавицы?
почему гражданское общество несовместимо с мачизмом
Английский философ, антрополог и политолог Эрнест Геллнер, один из ведущих британских специалистов по национализму, на закате своей жизни в 1994 году опубликовал книгу о гражданском обществе. В качестве игривого посвящения Карлу Попперу и его «Открытому обществу» он назвал свою работу «Условия свободы. Гражданское общество и его исторические соперники». Книга стала не только социальнофилософским трактатом о различиях обществ разных типов, но и, благодаря афористичному слогу Геллнера, еще и творческой попыткой ухватить саму суть понятия. Говоря о свойствах гражданского общества, философ пишет:
Если прежде ценой свободы могла служить только непрестанная бдительность, то замечательным свойством гражданского общества является то, что даже человек рассеянный, или поглощенный своими частными заботами, или вообще человек, который не готов постоянно пребывать в ожидании опасности, может с полным основанием чувствовать себя свободным. Гражданское общество дает свободу не только бдительным. (Геллнер Э. Условия свободы. Гражданское общество и его исторические соперники; 2004)
Эта мысль опубликована более 20 лет назад. Процессы, которые она описывает, начались еще в XVIII веке, но для российской (и постсоветской в целом) повседневности и политической культуры она выглядит почти провокацией. Наша бытовая культура — несчастное семя, проросшее на постсоветском иерархическом субстрате и щедро подпитанное уголовной романтикой. Закон говорит: «Кем бы ты ни был, у тебя есть все свободы», дворовая закалка шепчет в ответ: «Только не будь терпилой». «Не показывай трусость — сожрут», — принцип, который мы впитывали с детства.
Предполагается, что россиянин может быть успешен только в состоянии постоянной мобилизации ресурса внутренней агрессии, с перекошенным лицом, как бы говорящим «попробуй меня тронуть». Причем это свойство бытовой культуры запирает человека между двух крайностей. С одной стороны необходимо находиться в состоянии непрерывного беспокойства и озабоченности, предупреждающих любые угрозы, с другой — не показывать этого беспокойства. Убедительность театрального представления, если следовать этой логике общественных связей, должна обуславливать место в бытовой, экономической, социальной иерархии.
ЛИКИ МАЧИЗМА: Russian business
Когда формальные иерархии уходят или стираются, для смелых и жестких открываются все перспективы для строительства иерархий неформальных. Российская бытовая и предпринимательская культура 90-х со всеобщим расцветом бандитизма и уличными разборками, — пожалуй, ярчайший пример этого минутного расцвета. Елена Гощило и Надежда Ажгихина, авторы очерков по субкультуре «новых русских», отмечают в своей статье, подытоживающей эволюцию этого явления:
Ценности «новых русских», взросшие на неолиберальных идеях, неотделимы также и от понятия «новой маскулинности». Несмотря на активное вхождение женщин в структуры бизнеса, доминируют в этой сфере исключительно мужчины, и потребителями новорусской идеологии также являются мужчины. Идеи, проповедуемые большинством журналов, рассчитанных на представителей «нового класса», подчеркивают важность «мужского характера» и «мужского подхода», пропагандируют физическую и духовную силу, решительность, агрессивность, напор. (Гощило Е., Ажгихина Н. Рождение «новых русских: картинки с выставки // О муже(n)ственности; 2002)
Но стирание формальных иерархий, которое мачизм поначалу обратил себе на пользу, оказалась только краем огромной цивилизационной тенденции к модульности современного человека, его мобильности и вариативности его жизненных практик. Фарцовщики и «красные директора», формировавшие свою бизнес-этику, как им казалось, на западных основаниях, вдохновлялись широтой возможностей, которые дала им стадия первоначального накопления. Реальные же западные основания — модели гражданского общества, заостряющие внимание на отделении экономики от государства — полностью прошли мимо них и оказались невостребованными.
На первый взгляд, деловая культура 90-х увяла довольно быстро, но идея о безопасном бизнесе, который живет в пространстве собственной инициативы и не вступает в сложный конгломерат неформальных отношений с властью, ее проводниками и регуляторами, другими локальными игроками, — эта идея по-прежнему для нас невозможна. Входя в глобальную постиндустриальную экономику знаний с этим багажом, Россия расписывается в своей цивилизационной несостоятельности.
ЛИКИ МАЧИЗМА: гопник и габитус
Два сходных по своей агрессивной сути (но разные по способам субкультурного выражения) варианта мачизма — гопники и скинхеды — отлично разобраны гендерологом Ириной Костериной:
Для обеих этих групп характерны паттерны агрессивной гегемонной маскулинности, которая нередко выражается в вербальной и физической агрессии по отношению к инакомыслящим. Для скинхедов таковыми являются представители нетитульной национальности, для гопников — «лохи» (т.е. люди физически и психологически слабые, не знающие законов криминального мира и правил группировок). (Костерина И.В. Скинхеды и гопники: разные лики агрессивной маскулинности // Конструирование маскулинности на Западе и в России; 2006)
Важно, что эта агрессивная маскулинность тесно связана с отношениями иерархии внутри группы и неформальными нормами, а формальные нормы (законы, правовые институты, общественные договоренности) игнорируются, отрицаются, их использование считается уделом слабых. Особенно ярко презрение к «небдительным» выражается у гопников. Неприязнь к «лохам» для гопников не просто одна из внешних черт субкультуры, а значимая часть их системы представлений об обществе. Этот образ помогает им сформулировать свои ценности, и выделить Другого, в ритуальном споре с которым будут утверждены нормы их общности. Бдительность, которая отличает гопника от «лоха», плотно вписана в телесный, жестовый, интонационный код и усваивается вместе с другими неформальными правилами поведения с младых ногтей в дворовом сообществе.
Такие коды социологи называют габитусом и используют их, чтобы объяснить на их примере баланс власти в обществе. Интересно, что габитус трусливого, небдительного человека хранится не только в субкультуре гопников, но и в российской культуре в целом. Подумав, мы с легкостью перечислим несколько признаков: застенчивость, неуверенная речь, смущение при виде агрессии, телесная «зажатость» или просто невнимательность. Эти черты и соответствующее им поведение социально неодобряемы, а их обладатель, попавший в неловкую или опасную ситуацию, скорее всего будет сам обвинен в случившемся.
МИР, ГДЕ КАЖДЫЙ ДОСТОИН ЛАСКИ
Чтобы показать нам ориентир, к которому в наших цивилизационных координатах стоит стремиться, Эрнест Геллнер выбрал почти идеальную метафору:
Как сказал поэт, только храбрый заслужит красавицу. Но разве мы не стремимся к общественному строю, который откроет такие возможности для пугливых и робких? Во всяком случае, я всегда на это свято надеялся. Гражданское общество и представляет собой такой общественный строй, где свобода (и тем более женские ласки) дана даже боязливым и рассеянным. (Геллнер 2004)
Слова анонимного поэта — дистиллят мачистского мышления, в котором женщина всегда лишь безвольный приз для агрессора. И нет для такого мужчины худшего оскорбления, чем зримое и недвусмысленное предпочтение ему конкурента трусливого или слабовольного. Сексуальность, вдохновленная не мачистскими иерархиями, а вдумчивым выбором, как и свобода, вдохновленная не маскулинным театром агрессии, а спокойствием и чувством защищенности, — это черты здорового общества, которого нам еще предстоит достичь.
Путь России к этому дивному новому миру будет намного дольше, чем у развитого запада, где институты гражданского общества уже давно и прочно пустили свои корни. Россия — страна, где внешняя политика — это постоянные агрессивные нападки на другие страны и хлесткие «пацанские» заявления МИДа, где экономика — это удивительное в своей монструозности сращение бизнеса и власти, круто замешанное на неформальных договоренностях, где быт — это почти неизбывное гопничество.
Влияние мачистской, агрессивно маскулинной, дворово-уголовной культуры на ментальность российского человека глубже, чем кажется на первый взгляд. Оно везде — от желания подрезать другого водителя на дороге до поведения лидеров страны на международной арене. Сегодня эта темная и дремучая зона национального менталитета — одно из самых больших препятствий на пути развития общества и экономики.
Автор: Роман Марчевский (Roman.March)
