Алеппский кодекс
Сериал «Десять жемчужин. Самые важные еврейские рукописи» проекта «Идеи без границ» культурного центра Бейт Ави Хай в Иерусалиме
На свете существует более 110 тысяч еврейских рукописей. Профессор Семен Якерсон выбрал десять книг, которые представляют наибольшую ценность. В этом цикле он будет раз в месяц рассказывать о самых интересных еврейских рукописях X-XV веков и первой печатной книге, об их необычной судьбе, их месте в культуре и их значении для современной науки. Каждая из этих рукописей — жемчужина в короне еврейской культуры. Какой из сохранившихся списков Торы считается самым полным и самым древним? Где находятся величайшие шедевры еврейской средневековой поэзии? Чему посвящена первая еврейская печатная книга?
Семен Якерсон — доктор исторических наук, член-корреспондент Еврейского палеографического проекта при Академии наук и искусств Израиля.
Поскольку я заметил массу неточностей в этих вопросах во всех свитках Торы, которые я видел, да и масореты, знатоки текста, которые пишут об этом, расходятся во мнении о правилах написания открытых и закрытых разделов и поэтических текстов, то я решил выписать здесь все открытые и закрытые разделы Торы и правила записи стихов, чтобы все могли исправлять тексты в соответствии с этим. А книга, на которую я сам положился в этом, — это известный в Египте кодекс двадцати четырех книг, то есть полной еврейской Библии, который долгие годы был в Иерусалиме и по которому там сверяли свитки. На этот кодекс полагались все, ибо его редактировал Бен-Ашер, и текст его уточнял многие годы, и корректировал его переписку. Именно на него положился я, когда переписывал свиток Торы, согласно правилам этого кодекса.
Маймонид. Мишне Тора. Книга Любви. Законы тфиллин, мезузы и свитка Торы, 8:4
Это цитата в вольном переводе из сочинения Мишне Тора нашего великого законоучителя Маймонида. Вот об этой рукописи, на которую опирался великий Маймонид, мы будем сегодня говорить. Эта рукопись называется Алеппский кодекс. На иврите — Кетер Арам Цова, по месту, где эта рукопись просуществовала самое долгое время, шесть веков.
У меня нет сомнения в том, что именно Алеппский кодекс является книжным олицетворением судьбы еврейского народа. Всё очень похоже, судите сами. Он был создан в Святой Земле. Он долгое время находился в Иерусалиме. После этого он был врагами изгнан из Иерусалима. Попал в диаспору и примерно тысячу лет прожил в диаспоре. Далее всеми правдами и неправдами, после страшных гонений и после того, как часть его текста была утрачена, он был переправлен нелегально снова в Святую землю, но уже в образовавшееся государство Израиль. И сейчас он находится в Израиле, живет в почете, а часть его листов до сих пор бродит неизвестно где по свету. И как мы надеемся, что, может быть, и часть народа нашего найдется, не знаю, десять потерянных колен, например. Так же можно надеяться, что и листы, о которых мы поговорим еще, тоже найдутся и воссоединятся с основным кодексом. Вот такая удивительная книжная история.
Ну а теперь давайте разбираться в нем конкретно. Перед нами рукопись Библии, полной еврейской Библии, 24-х книг, которую сам Маймонид считал наиболее древней и наиболее точной. Но что мы про нее знаем сегодня? В ней уже нет колофона, где были бы написаны нужные нам сведения. И мы вообще не знаем, был когда-нибудь в ней колофон или его не было. Но в ней было посвящение. И посвящение это цитировали очень многие из тех, кто ее видел, начиная с XV века. Но из тех, кто нам с вами особенно интересен, можно назвать, например, российских исследователей и собирателей, которые видели, но не просто видели, а переписывали для себя это посвящение. Во-первых, это был уже известный нам Авраам Фиркович, которого мы вспоминали в предыдущей нашей встрече. Потом это был хранитель еврейских рукописей, и, собственно говоря, человек, который описал для нас коллекцию Фирковича, — Авраам Гаркави. Он несколько раз приезжал в Алеппо, копировал и уточнял это посвящение. И последний, кого стоит назвать, это не российский исследователь, но, тем не менее, это был ученый-библеист Умберто Кассуто, который приехал из Иерусалима в конце 1943-го-в начале 1944 года, получил доступ к этой рукописи, и внимательно, точно, исправляя ошибки, скопировал это посвящение. Он был последним из исследователей, который видел эту рукопись полной.
Какую информацию мы можем вынести из этого посвящения? Оно легко датируется по исторической ситуации, которая в нем описана. Был некий еврей Симха бен Овадия, из Басры, который посвящает эту рукопись караимской общине святого города Иерусалима и отдает ее на хранение двум мудрецам этой общины. Это были братья Йошияху и Хизкияху, сыновья Симхи. Вот эти два достопочтенных мудреца руководили караимской общиной Иерусалима до середины XI века. То есть мы можем считать, что у нас уже есть, по крайней мере, точная верхняя граница — это середина XI века. Однако, вот что еще более важно. В этом посвящении указано, кто переписал эту рукопись. А переписал ее писец Шломо бен Буйа’а. Этот писец нам хорошо известен. Мне он очень хорошо известен, потому что я занимался описанием других его рукописей. Это писец прежде всего знаменит тем, что он переписал так называемое Ленинградское Пятикнижие.
Это самая древняя в мире датированная рукопись Торы, то есть еврейского Пятикнижия. Она была переписана в 929 году.
На самом деле, сначала был большой вопрос, можем ли мы доверять этому посвящению? Потому что между тем временем, когда работал наш Шломо бен Буйа’а, и тем, когда оно было написано, прошло, по крайней мере, сто лет. У нас есть рукопись 929 года. Казалось бы, легко сравнить. Но рукописи эти разного размера.
Поэтому буквы в них хоть и очень похожи, но на этом основании нельзя сделать точный вывод, что это один и тот же писец. А вывод такой тем не менее мы сделали. И сделали мы его, именно исходя из палеографических и кодикологических приемов, которыми он пользовался, в частности, заполнением строки. Он использовал всякие хитрости. Я, может быть, их вам покажу потом, когда мы будем рассматривать отдельные строчки для заполнения, те способы их заполнять, которые он сам придумал. И они повторяются Алеппском кодексе и в Ленинградском Пятикнижии. И это, конечно, доказывает, что это был один и тот же писец, одна и та же рука, одна и та же придумка.
Писец, конечно, важен. Но все-таки важнее для этой рукописи — это то, что там написано, что ее редактировал самый последний масорет, последний из знатоков еврейского текста, из тех, кто поставил последнюю точку в этой традиции, последний представитель семьи Бен-Ашеров, Ахарон Бен-Ашер. Ахарон Бен-Ашер жил в Тверии в первой половине X века. Там же, в Тверии, переписывал рукописи и Шломо бен Буйа’а. Поэтому мы можем с определенной долей условности сказать, что, наверное, Алеппский кодекс был переписан тоже в Тверии, а потом передан в Иерусалим. Когда он был переписан, точно неизвестно. Давайте так решим, что в 929 году писец «размялся», переписал Пятикнижие. И после Пятикнижия сел уже за переписку полного еврейского текста и, по крайней мере, год его писал. Поэтому на самом деле принято, так сказать, эту рукопись датировать примерно 930 годом.
Я хочу вам сразу показать здесь лист, на котором видна работа этого корректора и редактора Ахарона Бен-Ашера. Это лист библейский. Если мы посмотрим на третий столбец, на строчке нижней, девятая строка снизу что ли. Вот смотрите, «бивнотхэм». Первое слово на этой строке.
Посмотрите, на строке выше слово тоже начинается с буквы тав. Нас здесь интересует буква тав. Вы видите, что на строке выше эта буква написана трижды. Можете увидеть ее и выше. Всегда тав достаточно узко выписана. А именно в этом слове она выписана очень широкой буквой, причем в начале строки. Это абсолютно не характерно.
Этого не нужно было делать. Но мы понимаем, что здесь произошло. Понимаем мы это, когда смотрим на маленькие буковки между столбцами. Там есть буковка ламед. Это сокращение арамейского слова «лэйта». И есть кружочек над вот этим словом, который говорит, что буква ламед именно к нему и относится. А ниже есть буква хет, «хасер». То есть нужно краткое написание.
Видимо, писец ошибся — написал полную букву вав и после нее тав. Это было неправильно. И редактор Аарон Бен-Ашер поправил: он удлинил букву тав, стер немножко посередине. И у нас получилось правильное краткое написание, ровно так, как он считал, что должно быть. Но вот здесь его работа как раз нам очень хорошо видна. Кстати, и в конце строки вы можете увидеть вот эти графические заполнения, то есть всякие приемы, которыми он пользовался. И на правом столбце тоже — разные галочки. У него было несколько систем, которые он использовал, чтобы строка выглядела более-менее ровно.
Эта важнейшая, с точки зрения средневекового изучения библейского текста работа, была сделала самым именитым мастером. Вопрос, который всех очень занимал: а с чего, собственно говоря, мы знаем, что именно эту рукопись использовал Маймонид, великий Маймонид? Тоже очень хороший вопрос. Исследователи говорили, что можно доказать, что это не так. И доказывали это, по тому, как была выписана знаменитая песнь Моисея, Шират Моше, или как в еврейской традиции она называется по первому слову — «Хаазину», «внемлите». Так вот эта песня, то есть поэтический текст, и он был написан определенным образом: в два столбца, а не в три, как положено. И в нем было определенное количество строк. В Алеппском кодексе эта песня должна была уложиться и уложилась в 67 строк.
А Маймонид в Мишне Тора пишет, что эта песня должна быть переписана в 70 строк.
Если он пишет про 70 строк, а здесь — 67, значит, он пользовался какой-то другой рукописью. Это очень логично. Но это не так. Это удивительная история, которая меня самого все время и удивляла, и забавляла. Потому что если обратиться к настоящим сохранившимся самым старым рукописям Мишне Тора, то мы увидим, что там-то он пишет как раз «67 строк».
Самая знаменитая рукопись Мишне Тора хранится в Оксфорде. Я там был месяц назад, и у меня была возможность это самому проверить. В этой рукописи, а она им подписана, именно он ее редактировал и проверял, там указано: «67 строк».
А когда Мишне Тора стали копировать в Европе, в ашкеназских землях, а позже и печатать в Европе, то они перешагнули, перепрыгнули на принятую ашкеназскую традицию и приписали нашему великому Маймониду слова, которые он вообще-то не говорил. Переделали это на «70 строк». Сегодня, когда Тору переписывают ашкеназы, у них точно по 70 строк. Это удивительная история. Они увидели, как правильно по Алеппскому кодексу, как правильно у Маймонида. Но это их не смутило, и они сделали не как правильно у Маймонида, а как удобно для них. Вот. Меня это очень удивляло всегда.
Что нам уже удалось доказать? Исходя из этого посвящения и сверяя текст посвящения с разными другими данными и с другими рукописями, и, кстати, с другими рукописями масоры тоже, то есть текста, который Ахарон Бен-Ашер редактировал или корректировал, мы можем сказать, что перед нами библейская рукопись, которая была переписана в первой половине X века скорее всего в Тверии, во всяком случае в Святой Земле, которая потом, в период крестоносцев, попала в плен. Она была выкуплена — об этом мы знаем — в самом конце XI века, евреями из Фустата, города Каира, перевезена в Египет и находилась в Египте. Именно в Египте Маймонид мог ей пользоваться и пользовался. Дальше по непонятной нам причине в 1375 году дальний родственник Маймонида (он был примерно внуком-правнуком Маймонида) поехал в Алеппо и зачем-то захватил эту рукопись с собой. Привез ее в Алеппо. И вот с конца XIV века она там находилась и постепенно превратилась не просто в самый важный для проверки библейский текст, но в какую-то камею (амулет). То есть община уверовала, что рукопись ее бережет. И пока она находится в Алеппо, то евреям Алеппо ничего не грозит. И евреям Алеппо действительно там ничего не грозило вплоть до 1947 года.
А что произошло в 1947 году? Это мы знаем: провозгласили возможность создания Еврейского государства. Этот факт очень не понравился простому населению в мусульманских странах. И по сути дела всюду начались погромы. И вот был знаменитый погром в ночь на 29 ноября 1947 года в Алеппо (Халебе). Погром был, по нашим русским понятиям, своеобразный. Своеобразность его заключалась в том, что не погиб ни один человек. Но синагоги все постарались поджечь. Имущество домов, по-моему, тоже не разграбляли, но разграбляли общественное имущество, грабили магазины. И вот, в частности, был самый большой пожар в синагоге Алеппо, где в железном сундуке в огромном почете хранилась наша рукопись. Причем, она хранилась не просто так, а со всякими предосторожностями, чтобы ее не могли украсть. Например, там было два замка и два ключа. Эти ключи исторически хранились в разных семьях, чтобы, не дай Бог, кто-то один не мог взять прийти и открыть. Обязательно должны были прийти два человека, чтобы открыть этот сундук. Но его открыли или взломали. В общем что-то там произошло, и рукопись эта то ли сгорела, то ли пропала. Это было первое ощущение.
Потом постепенно стало понятно, что вообще-то эта рукопись спрятана где-то. То есть ее смогли оттуда вынести, или, наоборот, грабители не обратили на нее внимания — они там какие-то серебряные штуки откручивали из разных мест. Факт остался фактом — она где-то находилась. Ее прятали члены еврейской общины, прятали и от разбойников, и от властей. Потому что власти считали эту рукопись тоже каким-то атрибутом культуры места, и она была запрещена к вывозу из страны под страхом смертной казни. Десять лет ее прятали в разных местах. Мы, кстати, даже не знаем, где именно. Но все эти десять лет этой рукописью очень интересовались в Израиле. Ей интересовались библеисты, и второй президент Израиля Ицхак Бен-Цви, который сам был востоковедом и занимался историей еврейских общин на Ближнем Востоке. И он приложил немало усилий для того, чтобы эта рукопись была обнаружена, и так или иначе перевезена в Израиль. Это долгая, достаточно детективная история, потому что ее перевозил один купец, который имел право въезжать в Сирию. Перевозил он ее, если можно ему поверить, внутри стиральной машины, закиданную какими-то мешками лука и грязным бельем. В общем, он смог ее вывезти в Турцию. И из Турции — это была уже операция Моссада, собственно говоря, — они ее перевезли нелегально, повторяю, в Святую Землю.
23 января 1958 года этот наш великолепный Алеппский кодекс лег на стол в кабинете президента страны Ицхака Бен-Цви. При этом присутствовал директор института изучения еврейских общин Ближнего Востока (сегодня это Институт Бен-Цви) — это знаменитый не только исследователь, но и собиратель еврейских рукописей Меир Бнайяху.
К сожалению, Меир Бнайяху скончался в 2009 году, я знал его лично. Мне бы очень хотелось задать ему один вопрос. Они так долго ждали эту рукопись. Они наконец ее получили. И вот она лежит перед ними. Это два ученых: и президент — ученый, и уж Меир Бнайяху тем более, безусловно, ученый по рукописям. Как можно было не сесть и не зафиксировать ее физическое состояние: сколько листов отсутствует хотя бы, сколько листов они получили? Они этого не сделали. И поэтому с этого момента начались всякие кривотолки. В рукописи отсутствует примерно 40% текста. Сегодня в ней 295 листов. В ней практически отсутствует все Пятикнижие. Она начинается с 28-й главы Второзакония, это практически в самом конце Торы. И в ней отсутствует последняя часть — Книги Хроник, Даниила, Ездры и т.д. Логично предположить, что рукопись попала в какой-то «переплет», огонь, не знаю, погром, как-то там рассыпались, там не было нормального переплета. Первые листы могли пропасть, первый кусок куда-то деться, последние могли пропасть. Но в рукописи еще в шести местах, в середине, также отсутствуют значительные части текста. Я все вам не буду перечислять. Но я могу сказать, что там отсутствуют части текста в Книге пророка Иеремии, отсутствуют из малых пророков полностью Книги Овадьи, Ионы, Хагая, Екклесиаст, отсутствует Плач Иеремии, отсутствует часть Песни Песней. То есть, понимаете, это совершенно разные куски. Была идея, что часть кодекса сгорела в пожаре. Сначала об этом много говорили. Но сегодняшние реставраторы совершенно четко видят, что там нигде нет обугленных листов, что в пожаре она точно не была. А если мы и видим какие-то изменения цвета по краям, то это, конечно, остаток грибка или возраст, но никак, никоим образом с пожаром это не связано. Она не горела.
Члены общины говорят: «Мы ничего не знаем, мы ее передали купцу, который ее вывозил, она была полная; вы украли часть текста в Израиле». Израильские исследователи, конечно, говорят, что она в таком виде к ним и поступила. Понятно, что где-то еще какие-то ее листы существуют. Потому что, например, один лист ее всплыл, когда директором Национальной библиотеки Израиля был мой коллега и друг, ныне покойный Малахи Бейт-Арье. И он писал об этом, что один лист подарили Национальной библиотеке. И этот лист сегодня тоже хранится вместе с этой рукописью. Эта рукопись, кстати, числится за Институтом Бен-Цви. Но вообще-то она хранится в Музее Израиля, в Иерусалиме, в знаменитом Дворце книги (Хейхаль ха-сефер). И она выставлена. Выставлен, конечно, макет. Но всегда в этом макете есть открытый оригинальный лист. Если кто-то из вас попадет в Иерусалим или живет в Иерусалиме, я очень рекомендую пойти и посмотреть на нее. Это совсем не шуточный кодекс.
Большая часть текста до сегодняшнего дня утрачена. И поэтому, в частности, серьезные научные издания библейского текста не могут полностью на нее опираться. Не сохранилась до конца масора, во всяком случае Пятикнижие, это очень важная часть. Надежда на то, что когда-нибудь эти листы появятся, все-таки есть. Потому что время от времени что-то такое всплывает. Но все исследователи делятся на всех, кто интересуется тем, что у нас в руках, и на тех, кто интересуется, куда же делись остальные листы. Мы сегодня говорим о тех листах, которые у нас есть.
Вот посмотрите, например, на последний лист Пятикнижия. Очень важно, как он написан.
Ровно так потом и стали писать. То есть нельзя было прервать последний столбец. Поэтому текст писался по одному-два слова, но до самого конца. Это была целая система. Дальше рядом тут написано количество стихов в этом Пятикнижии.
Давайте посмотрим, например, еще вот на этот лист, на его край. Вот это маленькое обозначение, как виньеточка такая, — это очень оригинальное обозначение того, что это или середина тетради, или конец тетради.
Это говорит о том, что так работал или писец, или сам редактор Аарон Бен-Ашер, отмечая важные для него части текста.
Давайте посмотрим еще на несколько листов. Вот, например, этот лист. Здесь наверху написаны слова, которые очень часто писали на кодексах, то есть на венцах — такие кодексы назывались венцами или коронами, — что это посвящено Господу. «Кодеш ла-Адонай, ло имахер». «Да не будет она продаваться», чтобы она не была продана.
Это вещи, которые писались на одних листах и на других. А вот здесь написано, например, наверху. И также: «Ве-ло игаэль», «И не будет выкуплена», не будет передана в какую-то другую общину.
И сегодня, я думаю, с общиной Алеппо это не получилось. Все-таки она была передана. И слава богу, я бы добавил сегодня. В Иерусалиме она не амулет еврейской общины Алеппо (Халеба, Арам-Цова, называли этот город по-разному), а стала амулетом, который бережет весь еврейский народ, Святую Землю, государство Израиль, как хотите.
И вот еще одну вещь я хотел бы вам показать. Потому что у меня к ней колоссальные сантименты, я сам занимался описанием этого листа. Это лист из инкунабула, который хранится сегодня в Еврейской теологической семинарии в Нью-Йорке. Это, собственно говоря, Пятикнижие, которое было напечатано в Хиджаре в 1490 году Элиэзером Алантансиа. Что тут нам так интересно? Не то, что это издание Элиэзера Алантансиа. Хотя, конечно, это был крупный первопечатник. Нам очень интересно, что это был экземпляр человека, которого звали Ишай бен Амрам ха-Кохен, который жил в Курдистане, был писцом. И мы знаем рукописи, которые он переписывал в 60-х годах XVI века. И вот он взял свой печатный экземпляр Пятикнижия, поехал с ним в Алеппо, сел и начал сравнивать этот текст с той масорой, с тем видом, нусахом текста, который он увидел. И вот здесь он отметил это в нескольких местах. Вот смотрите.
Книга принадлежит мне, самому малому и незначительному рабу среди сынов Израиля, Ишаю бен Амраму ха-Кохену. Я сверил её с Короной, которую правил Бен-Ашер, блаженной памяти
Вот для нас это очень важное подтверждение. И с левой стороны то же самое вы можете увидеть, на полях других.
Сверено с Короной, которую правил Бен-Ашер, блаженной памяти.
То есть вот у нас есть еще одно подтверждение XVI века о том, что они были твердо убеждены, что именно эту рукопись редактировал Бен-Ашер. Это действительно очень важно. И важно, что, удивительным образом, сохранился до наших дней этот экземпляр.
В 2016 году ЮНЕСКО присвоила Алеппскому кодексу статус объекта всемирного культурного наследия. И рукопись эта, безусловно, заслужила этот статус. Вот такая великолепная библейская жемчужина.
Материалы для дополнительного чтения к эпизоду:
Кодекс Алеппо: в поисках найденной и исчезнувшей рукописи (Лекция Матти Фридмана)
Алекс Йоффе. «Алеппский кодекс»: кто владеет традицией?
Yosef Ofer. The Shattered Crown: The Aleppo Codex 60 Years After the Riots
