ИзТории. Отмена своей конечности
Сериал проекта «Идеи без границ» культурного центра Бейт Ави Хай в Иерусалиме
Глава Цав (Левит, 6:1–8:36)
Гость выпуска: Светлана Адоньева — фольклорист, антрополог, доктор филологических наук, профессор. Лауреат Приза Американского фольклорного общества и Чикагского университета за лучшую книгу по фольклору 2013 г. Один из учредителей АНО «Пропповский Центр: гуманитарные исследования в области традиционной культуры». Руководитель исследовательского проекта «Первичные знаки, или Прагмемы».
Ури Гершович (У. Г.): Сегодня темой нашего разговора будет недельный раздел Цав, что означает «Заповедай». Имеется в виду «Заповедай Аарону и сынам его» и так далее.
Сегодня у нас в гостях Светлана Адоньева — профессор-антрополог, фольклорист. Света, здравствуйте.
Светлана Адоньева (С. А.): Добрый день, Ури.
У. Г.: Где вы находитесь?
С. А.: Я нахожусь на выставке, которая называется «Всеобщий язык». Она посвящена разным культурам, лицам и возможности коммуникации. Мне кажется, что экспозиция, посвящённая общности и пониманию в пространстве разных языков и разных традиций, вполне соответствует теме сегодняшнего разговора. Здесь много лиц — в виде скульптур и портретов — из разных традиций, из разных времён, и много документов. Много предметов с начертанными на них благопожеланиями — ими люди обменивались в разные времена и на разных территориях. С одной стороны, выставка отражает человеческое разнообразие, а с другой стороны — способность договориться, найти компромисс, понять друг друга.
У. Г.: Замечательно. Попробуем провести параллель между этой выставкой и темой нашего сегодняшнего разговора. Я, как всегда, начну с изложения содержания недельной главы.
В предыдущем недельном разделе речь шла о различных видах жертвоприношений. Сегодняшняя глава начинается с законов, которым должны следовать священники при осуществлении жертвоприношений. Они должны поддерживать огонь на жертвеннике; описывается, в каких одеждах им следует быть, какие части жертвы идут в пищу, кто может их есть и при каких условиях, какие части сжигаются. А после установлений, связанных с жертвоприношениями, рассказывается о помазании на священство Аарона и его сыновей. И описывается процедура, которая должна производиться в течение семи дней — на иврите эти семь дней называются милуим, на русский это слово переводят обычно как «уполномочение». В принципе, слово милуим связано с понятием полноты.
Я пройдусь по этапам ритуала посвящения Аарона и его сыновей. Из чего он состоит? Во-первых — собрание народа.
И собери всю общину ко входу шатра соборного.
Весь народ собирается, чтобы увидеть, как это будет происходить. Следующий этап — омовение и одевание в соответствующие одежды Аарона и его сыновей.
И привёл Моше Аарона и сынов его, и омыл их водою. И возложил на него хитон, и опоясал его поясом, и надел на него ризу, и возложил на него эфод, и опоясал его поясом эфода, и закрепил эфод на нём. И возложил на него наперсник, и в наперсник вложил урим ве-тумим. (Это такой прибор для общения со Всевышним.) И возложил кидар на голову его, и возложил на кидар с лицевой его стороны золотую пластинку (циц).
Происходит прилюдное одевание Аарона в его одежды. Затем третий этап:
Моисей взял елей помазания, и помазал скинию, и всё, что в ней, и освятил их. Потом покропил жертвенник семь раз, и помазал жертвенник и все принадлежности его. И возлил елей помазания на голову Аарона, и помазал его, чтобы освятить его.
Потом происходит одевание сынов Аарона, у них предметов одежды немножко меньше; у Аарона — восемь, у сыновей — четыре. Следующий этап — жертвоприношение.
И подвёл он тельца грехоочистительной жертвы (хатат), и возложил Аарон и сыны его руки свои на голову тельца (смиха). И зарезал эту жертву.
Грехоочистительная жертва знаменует собой очищение Аарона и его сыновей. После этого приносится ещё одна жертва, уже не телец, а овен.
И подвёл овна для всесожжения, возложил Аарон и сыны его руки свои на голову овна.
Опять происходит смиха. Овен всесожжения — это жертва, которая посвящена целиком Богу, и она сжигается целиком. Называется она ола — «восходящая жертва».
А затем приносится третья жертва, её называют «жертва уполномочения» (эйль ха-милуим). Снова Аарон и его сыновья накладывают руки на эту жертву, жертва приносится, а потом происходит удивительный ритуал. Моше (Моисей) берёт кровь этого жертвенного животного:
И возложил на мочку правого уха Аарона, и на большой палец правой руки его, и на большой палец правой ноги его. И подвёл сынов Аарона, и возложил Моше крови на мочку правого уха их, и на большой палец правой руки их, и на большой палец правой ноги их. И покропил Моше этой кровью жертвенник со всех сторон.
Потом ещё происходит целый ряд мероприятий, связанных с этой последней жертвой. Но на этом дело не заканчивается. Последняя, седьмая часть этого ритуала — снова брызгание кровью и помазание.
И взял Моисей елей помазания и крови, которая на жертвеннике, и покропил Аарона, одежды его и сынов его, и одежды сынов его с ним. И освятил Аарона, его одежды и сынов его.
Затем он говорит Аарону и сынам его:
Сварите мясо это у входа шатра соборного и там ешьте его с хлебом, который в корзине уполномочения, как я повелел — Аарон и сыны его должны есть его. А остатки мяса и хлеба на огне сожгите.
Вот такая удивительная процедура, состоящая из семи этапов. Некоторые из них нам более понятны, некоторые менее, но в целом эта процедура должна происходить в течение семи дней — каждый день Моисей осуществляет эту процедуру. На восьмой день Аарон и его сыновья становятся священниками, коэнами, и начинают исполнять всё, что было описано выше — приносить жертвы и так далее.
Света, жду вашего отклика на эту замечательную картину.
С. А.: Красота! Картина прекрасная! С удовольствием откликнусь. Внимательно слушая ваше изложение, я начала догадываться, какие параллели можно провести с этими тремя жертвами, и почему с ними обходятся по-разному.
В начале XX века во Франции выходит книга Les rites de passage («Обряды перехода»), которую написал Арнольд ван Геннеп.
Он поставил перед собой задачу — сравнить накопившийся к тому времени материал по ритуалам разных традиций. Сравнивая одни ритуалы с другими, он увидел общую структуру, которую он назвал «обрядами перехода». Это общая форма, внутри которой выделяются ритуалы посвящения.
В ритуале посвящения предполагается три части. Первая часть состоит в том, что лицо или группа лиц должны быть выделены из общества, к которому они принадлежали. Обычно это достигается путём изоляции или перемены одежды, с помощью переодевания. Как раз об этом вы и рассказывали.
У. Г.: Да.
С. А.: При этом должно быть много свидетелей происходящего. Таким образом, есть группа отделяющихся (неофиты) и группа свидетельствующих (общество). Первая жертва — это жертва отделения. Они выходят в зону, которую ван Геннеп определил как зону перехода — зону небытия, зону временной смерти, или зону соединения с Всевышним. В зоне перехода происходит претворение, изменение сущности тех людей, которые проходят ритуал инициации. Следующая жертва целиком отправляется наверх и…
У. Г.: Целиком сжигается.
С. А.: Целиком сжигается, но перед тем они возлагают на неё руки. И через партиципацию они оказываются сопричастны этой жертве. И приносят её, и становятся ею одновременно. Что-то в этом роде, да?
У. Г.: Что-то в этом роде.
С. А.: Третий этап — когда им нужно соединиться с той группой первосвященников, которую они теперь будут являть собой, и с тем служением.
У. Г.: Да, это внутренняя жертва вновь возникшего сообщества.
С. А.: Объединяющая. Похоже на то. В каком-то смысле — ритуал инициации в одной из традиций. Возможно, тут как раз уместна выставка, потому что из разных человеческих миров проступают некие формы, посредством которых мы можем понять друг друга и осознать — а что, собственно, происходит.
Здесь, на этой выставке, как мне кажется, очень много об этом.
У. Г.: Я хотел бы отметить странный момент во время ритуала, когда происходит само помазание. Что такое помазание елеем? Это мешиха. А человек, который помазан елеем, согласно библейскому тексту — это машиах, то есть мессия. Мессия переводится как «помазанник». И эти кохены являются, в некотором смысле, первыми помазанниками.
Судя по всему, процедура помазания елеем является процедурой отделения, превращения человека в отделённого. На иврите «отделённый» — это кадош; на русский язык это слово чаще всего переводится как «святой». В иврите нет слова «святость», а есть слово «отделение». Когда происходит свадьба, женщина отделяется от других мужчин, и поэтому говорят, что она мекудешет. Словосочетание «народ Израиля» переводят обычно как «святой народ», но если проследить этимологию, то имеется в виду «народ, отделённый от других народов». Получается, что помазание выделяет Аарона и его сыновей внутри народа Израиля как отделённую группу.
А затем странное дело, каким-то образом задействуются мочка правого уха, большой палец правой руки и большой палец правой ноги. Я не могу точно сказать, но есть какие-то современные догадки о том, что означает эта процедура. В классических еврейских комментариях мы не находим объяснений — зачем ухо, большой палец, почему именно правая сторона. Хотя с правой стороной ещё худо-бедно понятно: есть знаменитый стих из Кохелет, что сердце мудрого — направо, а сердце глупца — налево. Не хочу проводить никаких политических параллелей, просто цитирую Экклезиаста, там так сказано. И действительно, правая сторона в библейском тексте является правой.
С. А.: Правильной.
У. Г.: Правильной стороной, да. Правая сторона является правой — десница и всё такое прочее. Поэтому неудивительно, что это происходит справа. А вот почему именно эти части тела — не очень понятно. Но удивительно следующее: такая же процедура осуществляется и с прокажённым. Человека, которого сочли прокажённым, тоже отделяют от общины, но уже в другом смысле. Он должен выйти за пределы стана и тоже находиться семь дней в изоляции. Очень похоже — там семь дней и здесь семь дней. А после того, как священник, кохен, решает, что прокажённый выздоровел, происходит всё то же самое. Кохен мажет исцелённому мочку правого уха, большой палец правой руки и правой ноги, и помазывает его, в том числе, елеем.
Это наводит вот на какую мысль. Вы, Света, говорили на тему перехода. С точки зрения талмудической литературы мы можем сказать следующее. Талмудическая литература выделяет три мира. Есть мир мёртвых, есть наш мир, который условно можно назвать миром полумёртвых, и есть мир всегда живых — тех, кто приобщился к вечной жизни. Мы относимся к миру мёртвых примерно так, как к нам относятся вечно живые. То есть по отношению к миру вечно живых мы мёртвые, а по отношению к миру мёртвых — мы живые. Этот самый прокажённый считается как бы мёртвым. Он уходит в мир мёртвых, и когда он возвращается, то пересекает границу. И пересечение границы знаменуется этой самой процедурой.
Со священниками происходит, по-видимому, то же самое. Из нашего мира полу-живых, полу-мёртвых, они переходят в мир, граничащий с вечной жизнью. И пересечение границы знаменуется этой самой процедурой.
С. А.: А вот что касается мира мёртвых. Мёртвые мертвы, неподвижны и находятся в небытии? Или они каким-то образом существуют в своём мире мёртвых?
У. Г.: Согласно талмудической литературе они, в каком-то смысле, существуют. У них там свой мир, они разговаривают, иногда даже путешествуют и каким-то образом наблюдают за тем миром, в котором живём мы. Но на этот счёт нет единой точки зрения. Так или иначе, например, само понятие ритуальной нечистоты связано с этим самым миром мёртвых. Аарон и его сыновья, и вообще кохены, ограничены в контакте с миром мёртвых. Им, например, запрещено посещать кладбища и участвовать в похоронах родственников, кроме разве что самых близких, им запрещено жениться на вдове. То есть их жизнь, и Храм в целом, охраняется от мира мёртвых. Ритуальная нечистота — это и есть та самая связь, поэтому любой человек, который приходит в Храм, должен очиститься. Очищение происходит через окунание в специальный бассейн — микву.
Но в Храм нельзя войти, именно потому, что Храм граничит с миром вечно живых.
С. А.: Но если вернуться к загадочному помазанию — это же помазание кровью жертвенного животного?
У. Г.: Да.
С. А.: А потом будет разделение между миром святых и теми, кто к этому миру приближается. Здесь можно пофантазировать: правое ухо — это то правильное, что я слышу, правая рука — это то правильное, что я пишу.
У. Г.: Да, если кто-то умеет писать.
С. А.: Если кто-то умеет… А как там, у первосвященников, кстати, они умели писать?
У. Г.: Не знаю, неизвестно.
С. А.: Не факт? А как они благословляли, интересно? При помощи руки?
У. Г.: При помощи рук, обеих.
С. А.: Продолжаю свою мысль. Правая нога — это значит правильно ходить. Правильно слушать, правильно что-то делать рукой, правильно ходить в правильную сторону.
У. Г.: Есть как раз комментарий по поводу прокажённого. Дело в том, что мудрецы Талмуда отождествляют проказу со злословием. Они говорят, что проказа, как правило, становится наказанием за злословие. Источником этой версии служит история, когда Мириам была наказана проказой, после того как она вместе с Аароном упрекала Моисея в том, что он взял себе в жёны кушит — чернокожую женщину.
Так вот, существуют объяснения, почему помазывают прокажённого. Почему? Потому что его ухо слышало злословие, и теперь его помазывают, чтобы оно этого не делало. Его рука действовала в соответствии со злословием; его нога бежала для того, чтобы его исполнить. И теперь, после того как прокажённый выздоровел, ему, в каком-то смысле, закрывают ухо, руку и ногу, оберегая от злословия.
Можно предположить, что на противоположном полюсе находится помазание Аарона и священников. Для чего? Чтобы они лучше слышали глас мира вечно живых. А что они делают? Они жертвы приносят. Поэтому нужна правая рука и правая нога, чтобы ходить от жертвенника к меноре и зажигать светильники.
Это только предположение. Но встречаем ли мы что-то подобное в других культурах?
С. А.: Разумеется, есть много подобного. Например, в «Золотом осле» Апулея, в последней главе герой перестаёт быть ослом, а затем проходит ритуал инициации и посвящает себя богине Исиде.
У. Г.: Да.
С. А.: И то же самое — с одеждами, со скоплением народа, видоизменением тела и так далее. Я хотела отметить одну вещь, о которой вы не упоминали.
Такие ритуалы имеют определённый символический порядок, обычно довольно сложный. Но при этом ещё обязательно происходит переосмысление. Человек, проходящий ритуал посвящения, меняется как внешне, так и внутренне. Ритуал работает на отделение «себя прежнего». Человек оказывается в некой зоне, где с ним что-то происходит, после чего он становится другим, присоединившись к определённой группе, и берёт на себя какие-то новые обязательства. Люди, прошедшие ритуал перехода, инициации, становятся другими. В отличие от календарных ритуалов, дающих людям возможность собраться вместе, чтобы подтвердить общие ценности, ритуал перехода предполагает следующее: я был таким, а стал другим.
В принципе, у современного человека бывает подобное переживание. Иногда вспоминаешь себя в 17 лет — и это другой человек. Ты можешь вспомнить себя в том возрасте, но эмоционального доступа туда не имеешь, потому что переход уже произошёл. Такие переходы в жизни современных людей нужны, важны, и чаще всего обусловлены течением времени. Они приводят человека к экзистенциальному кризису, в ходе которого, чтобы выжить, нужно измениться.
Я хотела вернуться к тому, о чём вы рассказывали. На меня произвёл впечатление тот факт, что этот ритуал достаточно было испытать только Аарону и сынам его. Их потомки во всех коленах оказываются присоединёнными к этой группе, и им уже ритуалы не нужны. Мне это представляется удивительным. Расскажите подробнее.
У. Г.: Да, это выделение группы. Если мы читаем того же Арнольда ван Геннепа, то мы видим, что большая часть описываемых им переходов, или обрядов инициации, касаются не коллектива, а, скорее, индивидуума. У него индивидуум переживает, как вы сказали, перерождение. А здесь трансформация происходит с родом. Нельзя сказать: «с коллективом», это род. Весь род Аарона и его сыновей оказывается выделенным.
Мне кажется, что здесь просто иначе определяется субъект. Библейское повествование, по большей части, имеет дело не с индивидуумом. Субъектом его является Адам (человечество в целом) или Израиль (весь народ, который тоже выделяется и, кстати, называется «народом священников»). Как Израиль выделяется среди народов, так и внутри Израиля священники выделяются в виде отдельной группы. И эта отдельная группа является родом, то есть это коллективный субъект.
Надо сказать, что мы сейчас говорим о недельном разделе Цав книги Ваикра (Левит). А в 29 главе книги Исход рассказывается примерно то же самое — Бог говорит о том, что нужно будет сделать. В разделе Цав это уже делается, а в книге Исход повествование идёт в будущем времени. Имеются определённые различия в описании того, как всё должно происходить, и некоторые комментаторы на основе этих различий говорят, что Аарон и его сыновья выступают в двух качествах.
Они выступают, с одной стороны, как часть скинии. В каком-то смысле, они оказываются мебелью, объектом. Осуществляемое с ними действие подобно тому, как жертвенник помазывается. Они тоже являются предметом того места, где должен обитать Бог, места, которое является выходом в мир вечной жизни.
А с другой стороны — они являются субъектом. То есть их отличает такое вот странное субъект-объектное раздвоение. Они и объект, и субъект одновременно, но субъект коллективный.
С. А.: Интересно, как они справляются. Как, например, вы, Ури, справляетесь с собой, будучи частью коллективного субъекта? Это же очень сложно.
У. Г.: Я никак, конечно, не справляюсь, я абсолютно не могу с этим справиться. И я не уверен, что современные люди на это способны. Но, по-видимому, на определённом этапе это было возможно, и некоторые люди себя так ощущали.
С. А.: Такое ощущение, что современная повестка подводит человека к тому, чтобы уже, наконец, научиться быть и частью, и не частью, а также различать, частью чего ты являешься в действительности. Сложная история.
Вернёмся к святым людям. Получается, что тот, кто помазан, одновременно является и священным объектом, потому что к его святости можно приложиться, и субъектом, который творит связь мира людей с миром священного.
У. Г.: Да, можно и так сказать, потому что скиния — это как бы механизм контакта с миром небесным, и он является частью механизма. В этом механизме есть жертвенник, есть многое другое, и есть священники, кохены. Они должны определённым образом действовать. И с одной стороны, священник является частью этого механизма, а с другой стороны — оказывается действующим субъектом. То есть он не просто выполняет программу, а, в каком-то смысле, меняет или определяет эту программу.
С. А.: Много лет тому назад знавала я одного батюшку, очень молодого. Велись разговоры о том, чем он отличается от всех остальных, не-батюшек. Он, поглаживая себя по свежеотрощенной бороде, говорил: «Вот чем я отличаюсь от вас — что бы со мной ни происходило, меня уже освятили, я священный».
Возвращаюсь к тем, кто освящён и прошёл инициацию. Те, которых помазали, становятся носителями священного. Тем не менее, носитель священного может стать попом-расстригой, и я не знаю, куда девается после этого его святость. Но тот факт, что потомки Аарона продолжают быть святыми, и в них скрывается возможность предстоять за народ, очень меня воодушевляет.
У. Г.: Роль кохенов в современной иудейской практике сводится к тому, что они во время молитвы поднимаются на возвышение и благословляют всех собравшихся. Кроме того, кохен имеет право первым подняться к Торе, когда происходит ритуальное чтение Торы по субботам, или в некоторые будние дни. Такое правило: если среди собравшихся есть кохен, он поднимается к Торе первым. На сегодняшний день из функций кохенов осталось две: благословение народа и поднятие к Торе.
С. А.: Я бы сказала, что это очень много.
У. Г.: Но от этой роли невозможно избавиться. Сын кохена тоже является кохеном. И всё, с этим ничего не поделаешь.
С. А.: Прекрасно. Надо всех их использовать, чтобы они уже всех благословили.
У. Г.: Они благословляют изо всех сил. Не все, конечно, а те, кто приходит в синагогу.
С. А.: А они только в синагоге могут это сделать?
У. Г.: Да, только в синагоге, во время молитвы, причём лишь в определённый момент молитвы. В литургии предусмотрено такое действие.
С. А.: А что стоит за благословением? В мистическом смысле благословение — это что?
У. Г.: Если совсем просто объяснять, то это некое пожелание народу, чтобы у всех всё было хорошо. Но такое коллективное культовое действие могут осуществлять только кохены.
С. А.: Мы когда-то пробовали примериться и понять, чем благословение отличается от благопожелания. «Будьте здоровы!» — я могу сказать кому угодно, но «Я благословляю вас на…» — я сказать не могу. Я не могу благословить родителей, не могу благословить коллег, не могу благословить детей и учеников. Благословение предполагает некую внутреннюю иерархию — согласие благословляющего чем-то поделиться, и согласие благословляемого что-то принять.
Мне кажется, что если современный человек впервые приходит в синагогу и вдруг узнаёт, что он имеет право и власть благословлять — тут, глядишь, и до инициации недалеко. В общем, можно что-то полезное узнать о себе и о мире.
У. Г.: Я думаю, что значительное число кохенов, благословляющих народ, не вполне отдают себе отчёт в том, что происходит. Они просто осуществляют этот ритуал, и всё. А тот, кто, придя в синагогу, впервые узнал, что он кохен и ему нужно произвести этот ритуал, я думаю, сначала долгое время просто волнуется, чтобы ничего не перепутать; в этом состоит его основная задача.
С. А.: А я задумалась о двух вещах, о которых вы говорили, и мне они очень нравятся. Первое — это переживание себя как часть чего-то большего. Вы говорили, что такое переживание современному человеку даётся с трудом, но оно есть в ритуалах, когда ты ощущаешь себя частью какого-то большого тела. Одна из задач ритуала — разомкнуть субъектную границу и присоединить человека на уровне чувств к природе, к Богу и так далее. Дать это как переживание. Даже если люди делают что-то по традиции, не сильно вдаваясь в смысл своих действий, они тем самым удерживают какую-то смысловую форму, хотя участники могут до конца не отдавать себе в этом отчёта.
И вторая вещь, которая меня очень впечатляет. Фаддей Францевич Зелинский написал в начале XX века книгу о Еврипиде. Он пишет, что в те далёкие времена люди мыслили себя филономически, он так это определяет. А современные люди мыслят себя онтономически, то есть границей человеческой жизни является рождение и смерть. Филономические люди живут в поколениях — ты являешься частью рода и его звеном, и переживаешь себя как элемент рода, который уходит в прошлое и через тебя движется в будущее. В современности ты как поплавок, нить от которого уходит под воду в будущее и в прошлое, и очень важно, чтобы ты удерживал эту связь, тобою она и обеспечивается.
История про потомков, способных совершать благословения сегодня, в XXI веке, меня очень воодушевляет. Мне кажется, в наши дни очень высока потребность в подобном ощущении связности с прошлым.
У. Г.: Безусловно, современный человек ищет этот филономический аспект. Любая тяга к традиции этим обеспечивается. Человек, который обращается к традиции, хочет войти в некое коллективное тело, жаждет ощущения связи времён и отмены своей конечности, которая ограничивается небольшим промежутком от рождения до смерти. Наверное, связь с традицией и ритуалами что-то даёт людям, даже когда они не совсем понимают, что и зачем они делают, и какой это имеет символический смысл.
По-моему, мы пришли к некоему выводу, на котором можно завершить наш сегодняшний разговор. Света, большое спасибо!
