Как спаслась литература. Семинар с Линор Горалик
Линор Горалик перевела микро-рассказы израильского писателя Алекса Эпштейна и разбирает их с подростками
Л.Г.: Линор Горалик
Участники: Софа Андреева, Рахель Кокоз, Юдит Палатник, Ада Иванова, Ева Девятова, Марк Гаммал, Рахель Кокоз, Вова Евсеев, Аркадий Новичков, Ева Девиата, Давид Палатник, Лиза Панкратова, и другие
Л.Г.: Ну, что, дружочки, давайте начинать. Спасибо вам, дорогие котята, что вы ко мне присоединились. Мне ужасно приятно. И мне кажется, что у нас сегодня есть те, кто или давно с нами не был, или просто новенькие. И если это так, то я ужасно рада и познакомиться, и повидаться. И есть те, кто с нами не был в прошлый раз, это старые друзья. И то ужасно приятно. Я буду потихоньку впускать тех, кто задержался. Привет, привет! Наш чатик, как всегда, работает. И можно к нему присоединяться и в него писать. Ада, дорогая, я сейчас сделаю так, чтобы можно было включить микрофон. Сейчас можно включить микрофон?
Ада: Получилось! Всё.
Л.Г.: Всё должно работать. Супер! Смотрите. Я кидаю в чатик тот рассказ, которым мы сегодня занимаемся и с которым мы сегодня разбираемся. Он называется «Как спаслась литература?». Это еще один суперкороткий рассказ Алекса Эпштейна, израильского писателя. Вот он у нас в чатике лежит. Я прочитаю его вслух. И у меня миллион вопросов, я начну их задавать. И мы начнем говорить. Поехали.
Рассказ «Как спаслась литература».
Я не горжусь этой историей, но у меня не было другого выбора, ведь древо литературы нужно время от времени поливать чернилами вымыслов и реальных историй. Так что вот как оно было: несколько недель назад ко мне обратился один изобретатель, который изобрел машину, способную переносить человека в любую книгу — на выбор. Чтобы испытать свою машину, он попросил меня написать для него фантастический роман, где будет обратная машина, отправляющая персонажей в реальность. Я так и сделал. Конечно, как только он перебрался в книгу, уже на пятой странице изобретатель встретил первого же женского персонажа, немедленно влюбился в эту девушку — в сумерках ее глаза всегда наполнялись слезами — и немедленно забыл причину, по которой туда отправился. Чертежи его машины вместе с единственной копией книги я спрятал в Бейт Ариэла, на полке с учебниками по эсперанто. Так на время была спасена литература.
Л.Г.: Бейт Ариэла — это очень большая центральная библиотека в Тель-Авиве. Рассказ совершенно в нашем духе: все сошли с ума. Рассказ запутанный и сложный. Но на самом деле, мне кажется, что мы можем его распутать и в нем разобраться. И если мы это сделаем, мы будем вознаграждены сполна. Потому что в нем происходят удивительные вещи, и он дает нам повод поговорить об удивительных вещах. Давайте разбираться. Мой первый вопрос. Поднимите руки те, кто понял, что происходит. Классно! Марк, Ада, Ева, Давид, Аркадий, Софа. Слушайте, вы молодцы! Потому что я не знаю, поняли ли вы с первого раза, но я поняла далеко не с первого раза. Марк, что происходит в рассказе?
Марк: Ну, насколько я понимаю, в рассказе мужчина придумал машину, чтобы переместиться в книгу. Как мне кажется, он создал эту машину, потому что можно написать любую книгу для себя. И ты попадешь в мир, в котором ты хочешь жить. И он попросил своего друга создать машину, которая поможет вытащить его обратно из книги.
Л.Г.: 10 баллов. Так, отлично. По порядку дальше. Софа, что произошло дальше? Марк абсолютно прав. У нас есть какой-то герой, вот этот самый изобретатель, который приходит к писателю и говорит: «Я изобрел машину, которая может меня переместить в фантастический роман. Напиши фантастический роман, где будет машина, которая вытащит меня обратно». Что произошло дальше? Софа, пожалуйста.
Софа: Дальше? Писатель написал эту книгу. Потом этот изобретатель переместился в книгу с помощью этой машины и, соответственно, начал жить в этой книге, как сказано, «на пятой странице». То есть это, наверное, эта страница воспринимается как какое-то количество времени, какое-то событие происходит. Вот он встретил там девушку. И не захотел возвращаться в реальный мир, он забыл о цели своего попадания в эту книгу.
Л.Г.: Супер! У нас происходит последовательность событий. Изобретатель приходит к писателю, просит засунуть его в фантастический роман при помощи изобретенной им машины — только подстраховать его, чтобы он мог оттуда выбраться, написать роман, где будет машина, которая вытаскивает из романа обратно. Но когда он попадает в этот роман, он влюбляется в девушку и забывает, что хотел когда-нибудь вернуться в реальный мир. Ева, пожалуйста.
Ева: Мне кажется, что эта машина немного похожа на машину времени. И он попадает прямо в саму историю.
Л.Г.: Очень здорово. И я хочу, чтобы мы обе эти идеи запомнили. Потому что и про машины времени, и про сходство этой машины с машиной времени, и про то, что значит «провалиться в книгу» я потом хочу поговорить. Но пока что мне важно, чтобы мы поняли, что происходит в самом рассказе. Ада, пожалуйста.
Ада: После чего наш писатель прячет чертежи этой машины, которая забрасывает людей в книгу, и саму книгу, в которой теперь застрял изобретатель, в большую библиотеку, где ее не найдут скорее всего.
Л.Г.: Очень здорово! Ее не просто не найдут. Он очень зло шутит, когда говорит, что спрятал ее среди учебников по эсперанто. Я быстро-быстро расскажу, что такое эсперанто. Эсперанто — это язык. Только это не язык, на котором говорит какой-нибудь народ в мире, или на котором говорят в какой-нибудь стране мира. Эсперанто — это язык, который придумали люди, которые хотели изобрести язык, понятный всем и легкий для изучения. Это было много лет назад, несколько десятилетий назад. Те, кто придумали эсперанто надеялись, что его выучат десятки миллионов людей, и что это поможет людям понимать друг друга лучше. Этого не произошло. Но до сих пор есть те, кто любит эсперанто, учит эсперанто, пишет книги и стихи на эсперанто. Он не стал международным языком, который спас мир от взаимного непонимания. Поэтому книги по эсперанто не очень часто берут в библиотеке. И спрятать между ними чертежи машины означает, как правильно говорит Ада, спрятать туда, где ее никто никогда не найдет. Окей. Пожалуйста, по порядку — Рахель, потом Вова. Рахель, пожалуйста.
Рахель: Если бы люди могли заходить в книги, мир бы перестал быть реальным. Я не до конца знаю, что такое литература. Но мне кажется, что он думал, что он ее поломает, потому что он может переходить из сказки в сказку или менять реальность на земле. И будет уже непонятно, что это за мир, в котором мы живем. И будет очень опасно. И может случится так, что никто оттуда больше не выйдет никогда.
Л.Г.: Вот это очень круто. И вы сейчас отвечаете, Рахель, на мой следующий вопрос. Сейчас я к этому вернусь. Сейчас мы послушаем Вову, а потом об этом поговорим.
Рахель: Уточните, а какой был вопрос?
Л.Г.: Я его еще не задала, а вы уже ответили. Сейчас об этом поговорим. Мы сейчас просто пытаемся понять, что в рассказе происходит. А вы уже говорите на следующую тему. Мы про нее сейчас будем говорить. Вова, пожалуйста.
Вова: Спасибо. Мне хотелось бы узнать немного побольше, может, как сама машина работает. Ты отправляешься в само измерение, где происходит этот рассказ? Или ты сам становишься героем рассказа?
Л.Г.: Вот мне тоже ужасно интересно.
Вова: Но это еще не все. Если ты все-таки становишься героем рассказа, то после того, когда сам рассказ закончится, то что с тобой будет? Ты окажешься в пустоте?
Л.Г.: Да, интересно.
Вова: Писатель сделал так, чтобы машина просто существовала, но он никогда не смог до нее добраться или просто про нее забыл.
Л.Г.: Вот, смотрите. Этот рассказ — очень тонкая, на мой взгляд, и очень интересная головоломка. И Вова сейчас показывает нам, как эта головоломка устроена. И еще один человек, который показывает нам, как эта головоломка устроена, — это Аркадий, который пишет нам в чат. А третий человек — это Софа, которая говорит, что в романе не обговорено, о чем он должен быть. Я думаю, что Аркадий сейчас немножко разовьет эту мысль. Аркадий, пожалуйста.
Аркадий: Секунду, я забыл, о чем хотел сказать.
Л.Г.: Не спешите.
Аркадий: Можно сначала Ева скажет, а я вспомню.
Л.Г.: Да, Ева, пожалуйста.
Ева: А вот мне интересно. Почему, когда он влюбился в женщину, когда попал в историю, почему он после этого отказался возвращаться назад в настоящий свой мир? Почему он хотел остаться там и жить в этой книге с ней? Разве нельзя ее просто оттуда забрать и жить в настоящем мире уже вместе с ней? Я не знаю, почему так получилось. Но он, наверное, как-то не додумался.
Л.Г.: Это суперский вопрос. Давайте, Ада. Потому что мне кажется, что Ада подняла руку ровно тогда, когда Ева эта спросила. Давайте, Ада, пожалуйста.
Ада: Во-первых, мне кажется, что он мог забыть просто напрочь обо всем, потому что ему слишком понравился написанный мир. Реальность не такая радужная, как в книге. И не всегда хочется возвращаться, даже когда просто читаешь книгу. И еще мне кажется, что автор мог специально сделать так, что готовой машины, в принципе, не существует. То есть, условно, лежат какие-то чертежи. Это огромная библиотека, там стоят учебники по эсперанто, и там где-то среди них находятся чертежи этой машины. Их никогда не найдут.
Л.Г.: Так. Аркадий. А потом я скажу, что я думаю. А потом мы поговорим еще. Аркадий, давайте.
Аркадий: Во-первых, хочу ответить Еве. В рассказе было написано, что в сумерках глаз женщины он позабыл, зачем туда пришел вообще. А во-вторых, как по мне, есть вероятность, что писатель считал, что мир не готов для такой машины. Потому что, если бы он считал, что эта машина вообще не должна существовать, то он сжег бы чертежи. А так он их оставил, просто где-то спрятал, видимо, на будущее.
Л.Г.: А есть третья причина, Ева: девушка могла не хотеть уходить с ним в реальный мир. Она же тоже живой человек, ей могло не хотеться никуда уходить из книжки. У нее есть свое мнение, своя жизнь там, внутри книжки. И даже если бы он не забыл про то, что есть такая машина, она могла бы отказаться с ним уходить.
Ева: А вот мне еще в голову пришло, что эта машина была перед ним до того, как он туда попал, в эту историю. И она, наверное, просто осталась там, где была. А за ним никак ничего не было. Единственный способ попасть обратно в настоящую жизнь — это как бы попросить, чтобы снова его написали, и чтобы он так вернулся.
Л.Г.: Но вот он об этом и попросил писателя, попросил писателя создать машину, которая его вернет.
Ева: Да. Я имею в виду, что единственный способ, чтобы вернуться — это дождаться, пока писатель это напишет.
Л.Г.: Да.
Ева: А сам выбраться он не сможет.
Л.Г.: О! Теперь я скажу, что я думаю. И мы еще поговорим. Смотрите. Я думаю, что перед нами ужасно сложная головоломка, очень крутая и очень классная. И вы все сейчас ощупываете эту головоломку со всех сторон, крутите как кубик Рубика. Что это за головоломка? Мы знаем очень мало, как всегда. Я напоминаю вам, что, когда мы читаем любой рассказ или даже огромный роман, мы знаем только кусочки реальности. Писатель доверяет нам додумать остальное. Но здесь Эпштейн пользуется этим на полную катушку. Мы не знаем, что за книга. Софа сказала об этом в самом начале. Мы не знаем, что он написал. Мы знаем, что изобретатель придумал машину, которая отправляет тебя в любую книгу. Заметьте, что изобретатель не сказал: «Отправьте меня в “Войну и мир”, отправьте меня в “Войну миров” или отправьте меня в “Гарри Поттера”». Он был осторожным человеком. Он специально пришел к своему другу и сказал: «Ты напиши мне роман, откуда я смогу вернуться с помощью обратной машины». Дальше Софа снова говорит: «Писатель фактически создал ловушку. Писатель с большой вероятностью создает роман, он знает своего друга. Может, он специально пишет роман так, чтобы на пятой странице друга ждала девушка, из-за которой он всё забудет. Может, там вообще нет обратной машины. Может, там есть только девушка на пятой странице, из-за которой оттуда невозможно выбраться для этого конкретного человека. Хорошо. Он оставляет этого человека внутри книги. Это один вариант. Другой вариант — писатель честно пишет книгу, и там есть обратная машина. Он не учитывает, что его друг смертельно влюбится в эту девушку. Но тут у нас есть подсказка. Как называется весь рассказ? Весь рассказ называется «Как была спасена литература?». Софа, давайте.
Софа: Что я вообще думаю про этот рассказ? Как будто писатель — это человек, когда он пишет книгу, он же становится фактически частью своей книги. То есть всегда в книгу, которую написал человек, вложена душа этого человека, вложена его часть.
Л.Г.: В хорошую книгу, да.
Софа: Фактически, сам писать стал частью мира литературы. И как будто вот тут это такой страж, который не хочет, чтобы в книги вмешивались. И он охраняет это книжное пространство от вмешательства.
Л.Г.: Да!
Софа: И из-за этого, понятное дело, он не хотел, чтобы была такая машина. Потому что тогда все начнут попадать в книгу, и как будто потеряется ценность книг, потеряется сам их смысл.
Л.Г.: Мне тоже так кажется. И тогда весь рассказ, на мой взгляд, выглядит совсем иначе. Сидит писатель, к нему приходит изобретатель и говорит: «Я придумал, как вмешиваться в книги!» Писатель такой: «Я тебе сейчас покажу». И он строит роман, в котором на пятой странице изобретателя ждет девушка-ловушка, из-за которой он остается навсегда внутри, а писатель спрячет эти самые чертежи черт знает где. И всё останется как было. Юдит, пожалуйста.
Юдит: Я думаю, может быть, писатель просто знал, что изобретателю в жизни просто не хватает девушки.
Л.Г.: То есть что писатель использовал эту ситуацию для того, чтобы познакомить своего друга с девушкой, которая ему была очень нужна. Класс! Пожалуйста, Вова. Ева, я вижу вашу руку. Все по очереди, потихоньку.
Вова: По-моему, путь назад даже не может существовать. Эта машина назад не должна работать, потому что я могу написать то же самое.
Л.Г.: Я, кажется, понимаю, о чем вы. Если будет работать машина, которая возвращает человека из литературы назад, то у нас «рассыпается» книжка. Правильно?
Вова: Нет. Этот писатель написал про то, что машина существует. Тогда так можно создать абсолютно всё, что угодно. Даже апокалипсис.
Л.Г.: Да. Если всё, что может написать писатель, становится реальностью, то это очень опасная история. Ева, пожалуйста.
Ева: А вот мне еще кое-что пришло в голову. То, что он ее полюбил сам, когда попал в историю. И то, что она пошла за ним. Этого не было сказано. Я думаю, что, может быть, она еще как бы не совсем его полюбила, или он даже еще ничего не говорил, но при этом уже хочет ее заполучить. А выйти из этого места ему не хочется, пока он не получит свою девушку. А когда он пытается к ней как-то подсунуться, она не очень этого хочет. А он хочет ей понравиться. И таким образом забывает даже про другой мир. Считает, что пока не получит ее, никуда не пойдет.
Л.Г.: Да, и вся эта любовная история задерживает его в книжке.
Ева: Он от любви пытается забыть наш мир.
Л.Г.: Да. И вся эта любовная история задерживает его в книжке. И он забывает о том, что был реальный мир, и никуда не движется. Так, одну секунду. Я читаю наш чатик. Софа говорит, что они не были друзьями. Это правда. Это моя ошибка. Написано: «один изобретатель». Они, может, даже не были хорошо знакомы. Это правда. Софа, спасибо, что вы меня поправили. Марк нам пишет: «Изобретатель может жить в книге вечно, ведь он не будет стареть, если это не прописано. Его единственный страх — это то, что кто-то сожжет или порвет книгу. Поэтому он ее спрятал туда, где ее никто не найдет». Нет, Марк. Он спрятал не книгу, а чертежи машины, которую изобретатель изобрел. Но то, что вы подумали о том, что изобретатель будет жить в книге вечно, это ужасно круто! Мне это даже не пришло в голову. Аркадий пишет нам, что «писатель считает, что мир еще не готов. Он сжег книгу и чертежи и на время спас литературу». Он не сжег, он спрятал чертежи и на время спас литературу.
Аркадий: Да, я поправился.
Л.Г.: Да, да. Мы друг друга поняли. Смотрите. Мы все не можем до этого добраться. Сейчас я всех, у кого подняты руки, спрошу. Это четыре человека. Я спрошу, что они думают. Но потом мы поговорим о другом. Что это значит — «спас литературу». Поэтому давайте по порядку. Сначала Давид, потом Софа, потом Ада, потом Рахель. А потом мы говорим про спасение литературы. Давид, пожалуйста.
Давид: Есть такая серия в «Черепашках-ниндзя», там, где был писатель. Он писал книгу. И там был специальный портал, куда заходили люди, и они оказывались в местах, которые он описал.
Л.Г.: Классно! И эта серия не единственный случай, когда люди экспериментируют с вопросом, что бы было, если бы мы могли попадать в любимые книги или в любимые фильмы, или вообще в любимые истории. Это вопрос, который мучает людей очень-очень давно. Про это сняты фильмы и написаны книги. Этот рассказ и серия из «Черепашек-ниндзя» — это не единственные такие эксперименты. И вообще поставить такой эксперимент можно с собой. Можно взять любимую книгу или любимый комикс, или любимый фильм и подумать о том, что будет, если у тебя будет портал в это место. Я вам клянусь, я ставила такой эксперимент на себе. У тебя в этот момент голова идет кругом. Потому что всё не получается, если ты думаешь об этом всерьез. Например, ты берешь «Гарри Поттера», и ты представляешь себе, что ты можешь попасть в первый том, что ты можешь попасть в момент, когда Шляпа распределяет всех по колледжам. Очень хорошо. Но если там добавляется еще один человек, всё начинает двигаться. Нельзя добавить маленькую деталь в хорошую книгу, чтобы вся книга не начала двигаться иначе. Или вот говорит Аркадий: «Ты можешь оказаться маглом». Сначала тебе кажется, что ты ничего не решаешь. А ты доживаешь до четвертого тома, и вдруг ты понимаешь, что это очень важно. Вся система начинает двигаться, вся история приходит в движение. Ты начинаешь сходить с ума от того, что невозможно оказаться ни при чем в хорошей истории, она очень плотненькая. Поставьте такой эксперимент хоть с «Тремя поросятами». Вы увидите, какие большие вещи начинают происходить. Давайте, сначала Рахель. Она давно подняла руку. Давайте, Рахель. А потом Софа и Ада.
Рахель: Я думаю, что, может, он вообще эту женщину не полюбил. Она это так все подстроила, что он посмотрел ей в глаза и забыл обо всем. И во-вторых, я не уверена, что он не сжег эту книжку.
Л.Г.: Может, он и уничтожил ее. Окей. Софа, пожалуйста.
Софа: Мне кажется, что мы слишком заостряем внимания на этой девушке. Возможно, он вообще ее не любил. Возможно, всё было прописано в сюжете или он стал героем этой книги. И от него в этом романе ничего не зависело. За него все прописал писатель. Мы же не заем, как точно работает эта машина. Возможно, там действительно было всё предсказано уже сюжетом.
Л.Г.: Вот сейчас поговорим про это, когда будем говорить про литературу. Ада, пожалуйста.
Ада: Во-первых, у меня есть вопросы к изобретателю, почему он не читал книгу перед тем, как в нее попадать? Почему?
Л.Г.: У меня есть страшный ответ, Ада. Потому что люди, которые занимаются технологиями, очень часто читают не те же самые книги, которые читают и пишут люди, которые занимаются писательством. И человек, который занимается технологиями, вполне может читать только техническую часть книги, не обращая внимания на сюжет. Он мог пролистать часть страниц, где была девушка. Я шучу, конечно. Но бывают такие истории.
Ада: А во-вторых, у меня есть доказательство теории Аркадия про то, что писатель считает, что мир еще не готов к этой книге. Это то, что он спрятал ее в учебники по языку, который, по идее, должен сплотить человечество.
Л.Г.: Класс!
Ада: Когда человечество будет готово…
Л.Г.: Учить эсперанто.
Ада: Да, учить эсперанто и идти навстречу друг другу, то они будут готовы попадать в любимые истории, и возможно всё будет не так плохо, у нас не разорвет всю Вселенную, например.
Л.Г.: Офигенная теория. Мне очень нравится. Смотрите, кусок, которого нельзя избежать и про который очень надо поговорить. Рассказ называется «Как была спасена литература?». Не мир как был спасен, не изобретатель. Как была спасена литература. Поговорите со мной об этом. Юдит, пожалуйста.
Юдит: Я хочу сказать, я думаю, что это просто вмешательство в мир. И это помешает. Люди будут все время это использовать и не будут читать книжки, потому что это уже не будет интересно.
Л.Г.: Очень интересная версия. Я не думала об этом так. Давайте послушаем всех по очереди. Лиза, пожалуйста. Лиза Панкратова.
Лиза: Да, я тоже хотела про это сказать. Если у всех будет возможность перемещаться в книгу, то само чтение обесценится. И само какое-то додумывание персонажей, оно исчезнет. И мы не сможем думать сами и развиваться.
Л.Г.: Класс!
Лиза: И он специально этого изобретателя оставил, чтобы не допустить этого.
Л.Г.: Класс! Потому что я думала вообще в другую сторону. Но я потом расскажу, в какую. Ева, пожалуйста.
Ева: А вот у меня еще есть идея. Что если он попадет в эту книгу, он там уже оказался. Он, конечно, еще и не выберется, это ясно, да. Но когда он в книге, он типа как бы там живет. И не становится ни младше, ни старше. Он остается таким же, как и был. Но еще я подумала, а чего бы ему не исчезнуть. Вот, допустим, допишешь книгу, закрываешь ее. И всё. Он просто исчезает, как будто бы его и не было. А открываешь, он снова появляется.
Л.Г.: Это очень круто. Про это, как мне кажется, нам начал говорить Вова в какой-то момент. Если человек попадает в книгу как в ловушку, то в тот момент, когда книга исчезает, человек не стареет, не становится старше, ему грозит только то, что книгу можно уничтожить. И тогда он погибнет вместе с книгой. Мне очень нравится эта идея. Вот Вова поднял руку. Поговорите с нами про это.
Вова: У меня еще есть теория, как эта машина может работать. Может быть, она тебя выкидывает во вселенную, которая такая же, как и в книге, которая существует более миллиарда лет параллельно вселенной, насколько я помню.
Л.Г.: Да, да. Я понимаю, о чем вы. Ада, пожалуйста.
Вова: Я еще хотел кое-что договорить.
Л.Г.: Да, Вова, давайте, закончите.
Вова: И если уничтожится книга, то не уничтожится вся вселенная, потому что он уже в ней находится.
Л.Г.: Поняла, хорошо. Ада, пожалуйста.
Ада: Во-первых, мне нравится теория, что он защищает интересы писателей.
Л.Г.: Да.
Ада: Если у людей появится возможность вмешиваться в книги, то потеряется изначальный почерк автора. Если все начнут попадать в книги, то наш реальный мир просто развалится: у нас не будет ничего работать, никто не будет работать, потому что все будут где-то там, во вселенных книг.
Л.Г.: Класс! Я хочу спросить Марка. Марк, пожалуйста.
Марк: Первое, я хотел сказать про то, что только что сказал Вова. Будут бесконечно появляться параллельные вселенные. Потому что если кто-то напишет новую книгу, должна появиться новая вселенная. И это будет работать для любого типа искусства.
Л.Г.: Класс!
Марк: Тогда такое невозможно, хотя может быть, конечно, и возможно. А второе, что я хотел сказать, что понятно, почему он спрятал чертежи и почему рассказ о том, как он спас литературу. Потому что если бы весь мир узнал про эту машину, то как таковой литературы бы не осталось. Потому что во всех книгах описывались бы только мечты. Они бы просто могли туда попасть и оставаться там жить навсегда. И тогда самой литературы больше бы не осталось, потому что все бы туда попадали. Они бы писали книгу, в которой они хотят жить, не знаю, сейчас. Потом бы они выходили из этой книги, когда им надоедает, понимали бы, что они хотят заняться чем-то новым и писали бы новую книгу, в которой описывали бы свою новую мечту.
Л.Г.: Марк, как человек, который сам пишет, я хочу сказать вам, что это очень похоже на то, как люди пишут книги. Они создают миры, в которых они хотят временно пожить. Они дописывают книгу и создают новую книгу, в которой они хотят временно пожить. И так — книгу за книгой. То, что вы сейчас говорите, очень похоже на правду в каком-то смысле. Но это очень классная теория! Софа, пожалуйста.
Софа: Я хотела сказать. У нас же там в начале рассказа есть фраза про древо литературы.
Л.Г.: Да!
Софа: И тут вопрос возникает. Что тут вообще подразумевается под словом «литература»? Я сейчас специально загуглила. Там сказано, что это «произведения письменности, имеющие общественно-познавательное значение». Но что у нас литература? Это же искусство. И вот тут я тоже хотела сказать про то, что говорит Марк. Он говорил, что литература потеряет ценность. Если люди смогут выносить вещи из книг или какие-то предметы, которые можно выносить, то они же себе могут там написать список желаний. И всё будет получаться. И литературы по факту не будет. Потеряется ее ценность. Она вся обесценится.
Л.Г.: Мне кажется, что мы сейчас придумали великий роман, офигенный роман про то, как какие-то люди получают возможность вытаскивать предметы из книжек. Это офигенная штука, как мне кажется. И если кто-то из вас скооперируется и начнет его писать, будет, по крайней мере, очень классный опыт для вас. Поэтому подумайте об этом. У вас есть такая возможность. Аркадий, пожалуйста, ваша очередь.
Аркадий: Я не уверен, но, по-моему, Марк говорил, что вселенных получится слишком много. Во-первых, это всё теоретическая физика. Никто не знает, что там на самом деле.
Л.Г.: Вот-вот!
Аркадий: Если мы начнем об этом говорить, то будет слишком сложно. Но даже в самой теории мультивселенных это работает так. При каждом новом выборе появляется новая вселенная. И в любом случае, когда ты решаешь поднять палец или не поднять, создастся новая вселенная, где ты не поднял палец. Так что написать книжку — это создаст не одну вселенную, я бы так сказал. Вот, всё.
Л.Г.: Я считаю, что вы нащупываете сейчас какой-то замечательный сюжет все вместе. Я совершенно серьезно говорю, что если вы скооперируетесь и попробуете что-то сделать, то может получится очень классная история. Так. Пожалуйста, Ада.
Ада: Он спасал дерево!
Л.Г.: Он спасал котенка. Да, я понимаю.
Ада: Древо литературы, которое нужно поливать вымыслами, чернилами. Но если попадать в истории и их переписывать, то чернил для полива может не стать по какой-то определенной причине. Из-за этого дерево литературы засохнет. И у нас просто исчезнет литература, в принципе. И не будет некуда даже попадать. То есть просто всё — минус.
Л.Г.: Я с удовольствием сегодня пользуюсь этими механизмами (на экране летят разноцветные шарики). Мне очень нравится, что у меня летают шарики и сыпется конфетти. И я продолжу это делать, потому что вы мне доставляете огромное удовольствие этим разговором. Ева, пожалуйста.
Ева: А вот мне кажется, что создавать эту вещицу — была какая-то странная идея. Ну подумаешь! Поначалу я зайду, посмотрю, что там в этих картинках находится, что там происходит, а потом выйду. Но, мне кажется, это была не самая лучшая идея. Потому что, допустим, если сломается эта вещь в это время в книге, или потом, если книгу закроют, то ты в ней и останешься. И, допустим, со временем ее выбросят, потому что она будет с порванными страницами, или просто ее сожгут, или еще что-нибудь, а ты будешь в ней. Ты просто исчезнешь, не знаю, как ветер какой-то.
Л.Г.: Понятно. Небезопасно. Плохая идея — лезть в книжку, потому что в ней можно застрять, а с книжкой может что-то произойти. Поэтому небезопасно. Рахель, пожалуйста.
Рахель: Когда ты приходишь в книжку, лучше прийти туда с карандашом. Взять с собой карандаш, залезть в эту машину и только потом туда прийти и писать все, что ты хочешь. Чтобы ты писал, а не тебя. И тогда ты не забудешь, что ты делаешь в книге. И почему она так называется? Потому что все бы истории переломались. Если ты будешь выносить из истории всё, что ты хочешь, это уже не будет история. Книга — это то, что ты читаешь, и тебе хорошо, или пишешь. Если ты не будешь писать книги, у тебя уйдет всё. Я пишу книгу, когда мне страшно, когда обычные сирены и когда меня обижают в классе. Это не так-то мало. Я сижу на перемене и пишу мою книжку. Я никому ее не показываю. И показываю только в конце или посылаю текст на конкурс. Меня учительница заставляет.
Л.Г.: Класс.
Рахель: А так я очень не люблю, когда меня что-то заставляют делать в связи с книжкой, говорят: «Пиши вот так, как я хочу!». Это твоя книга, которую ты пишешь, а не кто-то еще.
Л.Г.: Очень здорово! Спасибо огромное, что вы рассказали. Очень здорово. Так. Юдит, потом Вова. И мы останавливаемся. Юдит, пожалуйста.
Рахель: Я соглашусь с Рахель, что в книге можно делать всё, что хочешь. И я вернусь к началу. Я думаю, что у изобретателя что-то случилось в жизни или было мало денег. И он специально хотел попасть в книгу, потому что там живешь как в сказке, там всё хорошо.
Л.Г.: Очень здорово. Он хотел туда сбежать на самом деле. Окей. Вова, пожалуйста.
Вова: Я хочу немного продолжить теорию с параллельными мирами. Если можно попасть в любую вселенную, значит можно написать книгу про то, как ты стал всемогущим Богом, у которого нет ограничений, и потом вернулся обратно в свою реальность.
Л.Г.: Вова, если вы думаете, что вы изобрели этот философский ход, то нет. Это очень старая философская проблема. Это называется проблема исполнения желаний, когда человек очень быстро додумывается, что если ему дано одно желание или три, то надо сказать «хочу, чтобы все мои желания всегда исполнялись». Про это есть восточные сказки и западные анекдоты. Очень здорово, что вы нащупали это, и очень здорово, что вы это нашли. Но если мы идем этим путем, то все наши история становятся быстро неинтересными. Интересно идти путем, когда у героя есть какие-то препятствия. Можно пойти и тем путем, о котором говорите и вы. Но тогда нам надо подумать, какие препятствия встают на пути у такого героя. А они все равно встают. Всемогущество — и мы это знаем по мифам о древних богах, — не означает, что ты во всем счастлив и всем доволен. Например, если вы будете читать греческую мифологию, вы узнаете, что всемогущие греческие боги греческие часто страдали, потому что их всемогущество, например, не делало их счастливыми в любви. Они все в мире могли, но не могли завоевать чье-либо сердце. Всемогущество тоже не гарантирует счастья. И это ужасно интересно. Аркадий, вы последний, и мы на этом останавливаемся.
Аркадий: Мы вначале говорили, что вероятнее всего, что он не читал книжку, пропустил, пробежался. Кто-то сказал, что не читал. Может, у него были какие-то проблемы в жизни. Он прочитал и захотел там остаться. Может, писать все-таки знал его хорошо и специально написал книгу, в которой он захотел бы остаться.
Л.Г.: Да. Очень может быть. Мне кажется, что этот рассказ о сильных желаниях и о больших страстях. Для меня, как для читателя, это рассказ о вере писателя в то, что литература — это очень важно. Я не знаю, что об этом сказать. Может быть, он прав, может быть, и нет. Для меня это рассказ о том, что изобретатель верит, что зачем-то ему очень нужно в книгу. И вот только что Аркадий говорил о том, что, может быть, он хочет туда уйти от реальности, сбежать. А может быть, ему важно проверить свое великое изобретение. А может быть, ему важно просто попробовать и вернуться, потому что это интересный опыт. Опыт — в человеческом смысле, не в научном. А может быть, писатель хочет, чтобы его знакомый влюбился и стал счастливым, как нам говорила Ева. Но для меня это рассказ о сильных человеческих желаниях, не о литературе. Его можно читать как рассказ о спасении литературы, о то, что писатель предотвратил ситуацию, когда люди начинают попадать в книги. И во кто-то из вас сказал, что тогда эти книги перестанут читать. Я вообще, как я говорила, в эту сторону не думала. Для меня это было про то, что люди начинают попадать в книги и менять их по-своему усмотрению, вмешиваются в писательский замысел. И тогда писатели, конечно, чувствуют себя довольно странно. И наш автор говорит от имени писателей: «Я на такое не согласен». Это насколько мне удалось понять. Мне кажется, что это было одно из самых классных наших обсуждений. И мне было ужасно интересно, для меня лично это было дико здорово. Я вам страшно благодарна за этот разговор. Спасибо вам, дорогие коты! Это было замечательно для меня. Пожалуйста, давайте продолжать. В следующий раз мы читаем очень странную историю. Приходите. Это будет через неделю, и мы обязательно поговорим. Вот Вова пишет: «Я надеюсь, что мы будем изучать больше рассказов, где будут такие же безумные теории». Спасибо вам большое!
