Ленинградский кодекс
Сериал «Десять жемчужин. Самые важные еврейские рукописи» проекта «Идеи без границ» культурного центра Бейт Ави Хай в Иерусалиме
На свете существует более 110 тысяч еврейских рукописей. Профессор Семен Якерсон выбрал десять книг, которые представляют наибольшую ценность. В этом цикле он будет раз в месяц рассказывать о самых интересных еврейских рукописях X-XV веков и первой печатной книге, об их необычной судьбе, их месте в культуре и их значении для современной науки. Каждая из этих рукописей — жемчужина в короне еврейской культуры. Какой из сохранившихся списков Торы считается самым полным и самым древним? Где находятся величайшие шедевры еврейской средневековой поэзии? Чему посвящена первая еврейская печатная книга?
Семен Якерсон — доктор исторических наук, член-корреспондент Еврейского палеографического проекта при Академии наук и искусств Израиля.
Ленинградский кодекс, Алеппский кодекс, Вашингтонская Агада, Сборник Ротшильда, Мюнхенский манускрипт. И поверьте мне, этот список можно продолжать и продолжать. Многие важнейшие рукописи известны нам сегодня по местам их хранения или по именам их бывших владельцев. И эти названия ничего не могут нам рассказать ни о месте переписки, ни о времени, ни о мастерах, которые завершили эту работу. «Жемчужина в короне» — это цикл из десяти встреч с любителями книжных сюжетов. Я расскажу вам о еврейской книге X-XV века, о рукописях и о самой первой печатной книге. Каждая из этих книг — действительно жемчужина в короне еврейской письменной цивилизации. Я приглашаю вас в наши золотые кладовые. Начинаем любоваться жемчужинами.
Сегодня мы с вами будем говорить о так называемом Ленинградском кодексе. Это совершенно уникальная рукопись, самая древняя датированная рукопись полной еврейской Библии. Это и шедевр еврейской каллиграфии, и шедевр искусства иллюминирования, и исключительно важный памятник для библеистики, для изучения еврейского текста Библии.
Но прежде, чем мы начнем говорить о самой этой рукописи, я хочу буквально, как говорили в Талмуде, «на одной ноге», обозначить несколько терминов. Когда мы говорим Библия или еврейская Библия, мы имеем в виду те книги, которые вошли в канон Библии иудаизма. По каноническому счету этих книг — двадцать четыре. Делится этот канон на три части: Тора или Пятикнижие, Пророки и Писания. Мы, естественно, не знаем, когда эти книги были написаны. Тексты там совершенно разные: от XII века до н.э. до текстов начала нашей эры. Но мы думаем сегодня, что первая часть Пятикнижия была отредактирована и зафиксирована в V веке до н.э. Книги Пророков — в первой половине IV века до н.э. Писания — в конце I века н.э., но дискутировались и дальше, и можно даже сказать, что до самого начала III века н.э.. Общая редакция тех книг, которые мы сегодня называем Библией или еврейской Библией, очевидно, завершилась в III веке н.э.
Но дальше евреи рассеялись по миру. Они говорили на разных языках. И язык, фонетическое звучание Библии постепенно забывалось. И появилась необходимость зафиксировать этот текст полностью, придумать гласные знаки, поскольку записывалась она сначала консонантным письмом, то есть только согласными. Эта работа началась примерно в VII веке н.э. Проходила она в разных местах. Но если говорить коротко, то где-то к IX веку-первой половине X века окончательно сформировалась так называемая Тивериадская школа огласовок. И последний ее представитель Аарон Бен Ашер зафиксировал для нас полностью фонетику еврейского текста и создал первый научный аппарат, с которым можно было с этим текстом работать. Так что мы можем сказать, что та каноническая Библия, которую мы видим сегодня, она была полностью завершена в первой половине X века.
А теперь давайте вернемся непосредственно к нашему Ленинградскому кодексу. Я думал, как начать этот рассказ. Я придумал вот такое начало. Я, правда, так это вижу. Представьте себе, Одесса. Не просто Одесса, это Ланжерон, дом №4. 1845 год. Конец осени — начало зимы. Появляется на Ланжероне человек, по тем понятиям достаточно пожилой — ему было, по-моему, 57 лет, нестандартно одетый, для такого крупного города, как Одесса. Я бы сказал, что одет он по-восточному. Он не спеша подходит к этому зданию, в котором недавно расположилось «Одесское общество истории и древностей».
Давайте посмотрим, как он колоритно выглядел. Уж не знаю, так ли он был одет в тот день, но он примерно так всегда одевался.
Он подходит к этому зданию. Он вообще-то известный человек, член-корреспондент этого Общества. Его пропускает швейцар, и он поднимается на второй этаж. Кто это? Знаменитый лидер караимов Авраам Фиркович. Он караим, а караимы признают библейский закон и не признают талмудический. Он невероятный исследователь, любитель еврейских древностей. И он человек, который по поручению этого исторического Общества в течение 1839-го и 1940-го годов устроил, можно сказать, охоту за еврейскими рукописями в Крыму и на Кавказе и собрал достаточно внушительную коллекцию. Отобрал из нее лучшие экземпляры и привез их в Одессу, чтобы показать их любителям древностей. Но не просто показать эти рукописи — общество решило издать их каталог. И пригласили немецкого гебраиста Эфраима Пиннера, чтобы он его подготовил. И он сделал это.
Пиннер тоже был очень колоритной фигурой. Это был человек, который решил перевести Талмуд на немецкий язык. Он искал спонсора. И, как ни странно, нашел в лице императора Николая I. Император Николай I очень не любил евреев и считал, что вся беда идет от Талмуда.
Поэтому был заинтересован в том, чтобы для него перевели Талмуд, и он понял, что же там написано. Пиннер перевел только первый трактат Брахот, кстати, с посвящением Николаю I. На этом их отношения закончились. Но он остался в России, и его пригласили сделать этот каталог. Он подготовил каталог. Его практически уже сдали в печать. И вот тогда появляется наш с вами друг Авраам Фиркович.
Как я уже сказал, он поднимается на второй этаж. И те, кто его встретили — возможно, это был Пиннер, или глава этого общества, — не знаю, кто его там встретил, но вдруг они заметили, что он держит в руках большой сверток. Он развернул этот сверток и положил на стол перед этими людьми рукопись.
И тут я даже не знаю, как рассказать. Я себе представляю, что все те, кто находились вокруг этого стола, они потрясенно замерли. Потому что такой рукописи никто никогда не видел. Это был фантастический по красоте и по изяществу том полной еврейской Библии от первой до последней буквы, который сохранился так, как будто его написали вчера. Всё абсолютно читалось! Но на самом первом листе этой рукописи было большое посвящение, где была указана дата и место переписки. Было написано, что он был переписан в Египте. Но мы знаем, что так обозначали Каир или старый Каир, Фустат. Но главное, что там в первых пяти строчках была указана дата переписки. Эта дата была указана в пяти разных системах летоисчисления, которые использовали евреи. Эти даты немножко не совпадают друг с другом. Но для 1845 года это несовпадение было неважным.
Я с вашего позволения все-таки прочту вам, что же там было написано. «И завершена была эта рукопись в месяц сиван года 4770-го от Сотворения мира (это 1010 год). И это год 1444-й с изгнания царя Иехонии (это 1013 год). И это год 1319-й по царству греков или по эре контрактов и прекращению пророчества (это 1008 год). И это год 940-й по разрушению Второго храма (это 1008 год). И это год 399-й по Хиджре (это 1009 год)». Многие спорили, какой год все-таки правильный. Сегодня исследователи склоняются к тому, что надо датировать эту рукопись 1008 годом. Скорее всего именно эта датировка была лучше всего известна писцу. Но академически можно сказать, что рукопись была переписана в период с 1008 года по 1013 год. Я хочу еще раз подчеркнуть, что у нас до сегодняшнего дня не существует более древней полной еврейской Библии с указанной в ней конкретной датой ее изготовления.
Мне посчастливилось много раз обращаться к этой рукописи. Я ее описывал и для своих изданий, и для международного проекта по описанию еврейских датированных рукописей. Поэтому я просто воспользуюсь своими записями. И скажу вам, что в рукописи 491 лист. Переписана она на очень тонком, хорошей выделки пергамене. Стороны этого пергамена немножко отличаются: одна — более желтая, другая — белесая, можно сказать. Так, собственно, и положено было это делать. Рукопись скомпонована из тетрадей, каждая из которых состоит из пяти сдвоенных листов. Написано каллиграфически. Каждый стандартный лист переписан в три столбца. Потом мы с вами увидим такой стандартный лист. В этой рукописи, вы не поверите, восемь колофонов. Колофон — это текст, который писец писал от себя и в котором фиксировал те или иные библиографические данные: когда он переписал эту рукопись, для кого он ее переписал, где переписал. Вот здесь он это сделал восемь раз.
И давайте посмотрим с вами сейчас, например, на самый удивительный, самый знаменитый лист из этой рукописи. Это колофон. Сегодня мы говорим, видимо, Маген Давид. Хотя вообще это, конечно, графический орнамент.
Здесь написано: «Ани Шмуэль бен Яаков, катавти, ве-никадти, у-мисарти зэ ха-мицхаф лихвод рабана Меворах ха-Кохен бен Йосеф ха-ядуа бен Аздад йавархеху хай». «Я, Шмуэль бен Яаков, переписал, вокализовал и снабдил масорой этот кодекс в честь законоучителя нашего Мевораха ха-Кохена, сына Иосифа, который известен как бен Аздад. Да будет он благословен к жизни». Значит вот Шмуэль бен Яаков, писец нашей рукописи. Он был очень известным каллиграфом и очень образованным человеком. Почему я это подчеркиваю? Дело в том, что в подавляющем большинстве случаев библейский текст переписывали два мастера. Один переписывал непосредственно текст, консонантные квадратные буквы, второй, так называемый масорет (от слова «масорет», «масора», то есть передача традиций, знания) локализовал этот текст и обрамлял его масорой, то есть комментариями, которые он писал сверху, снизу и между строчками. Шмуэль бен Яаков был и писцом, и невероятным знатоком-масоретом, который сам выполнил всю эту работу. Мы знаем, что сегодня сохранились четыре рукописи, переписанные им. Одна их них, кстати, тоже хранится в Ленинграде, в Российской национальной библиотеке, как и «Ленинградский кодекс». И рукопись эта тоже совершенно уникальная, также каллиграфически написана. Это Пятикнижие с переводом на арабский язык Саадии Гаона.
Еще две рукописи хранятся в частных собраниях. А одна рукопись есть, в которой он четко написал, что он ее отредактировал, но не переписывал.
То есть перед нами настоящий мастер, каллиграф, работа которого очень дорого оплачивалась. В Каирской генизе найдено несколько документов, где фигурирует его имя. И, в частности, там есть расписка о том, что он получил, если я не ошибаюсь, 25 динаров за переписку библейской рукописи Пророков и Писания, то есть без Пятикнижия. 25 динаров — это очень большая сумма. На эти деньги можно было лет пять-шесть снимать хороший дом с садом и с бассейном. То есть это приличные деньги. Платили такие деньги только мастерам очень высокого класса.
Наш раббан Меворах Кохен бен Йосеф — тоже известная фигура. Он был, видимо, тоже очень богатым, раз мог себе позволить такой заказ, но и очень порядочный представителем караимской общины Каира. Его имя появляется в нескольких документах в Каирской генизе. И, в частности, о его порядочности можно судить по документам, где он фигурирует как опекун несовершеннолетнего мальчика. Он печется о том, чтобы мальчик вовремя получил, когда станет совершеннолетним, свои деньги, чтобы его никто не обманул, не обокрал и т.д. Видно, что опекунство это поручили человеку, которому полностью доверяли, который этим славился. Вот представляете себе? Восемь таких колофонов.
Давайте теперь посмотрим еще на один колофон.
В этом колофоне есть одна исключительная важная новая деталь. Здесь написано: «Шмуэль бен Яаков, катавти, ве-никадти…» Снова повторяется: «Я и вокализовал, и переписал, и снабдил масорой этот список Библии». «Мин ха-сфарим ха-мугахим ха-мевоарим, ашер аса ха-меламед Аарон бен Моше бен Ашер, нухо бе-ган Эден». Вот здесь четко написано, что он сверял наш с вами кодекс с кодексом, который переписал последний представитель династии масоретов Аарон бен Ашер. Это исключительно важное замечание, потому что Аарон бен Ашер создал наиболее точную, наиболее выверенную версию Библии. Поэтому, имея в руках этот кодекс, который был переписан вообще-то лет через восемьдесят, наверное, после ухода из жизни Аарона бен Ашера, мы можем практически полностью доверять и вокализации и масоретским фрагментам, которые здесь зафиксированы. Ну и еще давайте посмотрим на этот лист с другой точки зрения, что это совершенно уникальный шедевр искусства иллюминирования. Вот таких листов, которые обрамлены золотом, украшены геометрическими орнаментами, в которые вписаны различные библейские стихи, в этой рукописи, если я не ошибаюсь, шестнадцать.
Это фантастически дорогая рукопись. Листы эти называются ковровыми, «дапей шатиах», на иврите. Эти ковровые листы были характерны для очень дорогих Коранов и для очень дорогих библейских корон. Коронами называли именно рукописи Библии. Снова подчеркиваю, нам очень важен этот кодекс не только как памятник, но и как памятник, по которому библеисты могут изучать этот текст.
А теперь давайте вернемся снова к первому листу и посмотрим на его низ. Внизу, уже после окончания колофона, вы видите, более темными чернилами зафиксирована дарственная надпись. Она как бы нам рассказывает о дальнейшей жизни этой рукописи.
Здесь написано, что эту рукопись приобрел — рукопись «мицхаф», — приобрел господин наш Мацлиах ха-Кохен рош йешиват Геон Яаков. И дальше внизу мы видим год. «Шнат алеф, тав, мем, вав, лиштарот». Этот человек нам тоже хорошо известен. Он был ректором знаменитой ешивы Геон Яаков, которая находилась в тот период в Фустате. Если мы используем современное летоисчисление, это 1135 год. Вот у нас есть следующий этап. Мы знаем 1010-й, 1008-й год. 1135-й. Если мы посмотрим на другой чистый лист в этой рукописи, в самом ее конце, то там есть еще несколько записей, в которых, во-первых, появляется год. Первая запись, она на иудео-арабском языке, то есть на арабском языке, но записана еврейскими буквами. Здесь появляется год, который все читают по-разному. Но мы его прочтем как 1528 год. А ниже появляется запись другими чернилами, но этого же человека, в которой зафиксирована передача этой рукописи в дар караимской общине города Дамаска.
В последней строчке есть слово «Дамешек», «Дамесек». Вот. Мы понимаем, что она была в Дамаске, наверное, в тот же период, наверное, это произошло в XVI веке.
Дальше. Что мы про нее знаем? Когда она появилась, собственно говоря, в руках Фирковича? Это очень хороший вопрос. Как раз Фиркович пишет в своей книге Авнэй зикарон, что эта рукопись впервые появилась в 1840 году, она впервые упоминается. Он рассказывает об этом. Вот он так пишет: «В четверг 21 числа адара второго (то есть это 26 марта 1840 года) я взял все древние книги и свитки, кои я нашел, а также очень дорогую Книгу двадцати четырех, написанную в 4770 году в Египте (то есть он указывает 1010 год), привезенную из Дамаска». Вот это упоминание.
Мы знаем, что он с этой книгой пошел и показал ее Матвею Матвеевичу Муромцеву, который был тогда губернатором.
Дальше мы знаем, что в 1845 году Фиркович принес эту рукопись в «Одесское общество истории и древностей». Что оставалось делать Пиннеру, о котором мы уже говорили? Каталог был полностью готов. Но он эту рукопись описал отдельно и сделал как supplementum, такое добавление в конце, придав ей номер 19-Б или 19-Бис. Вот так вот выглядит каталог Пиннера. Это самое первое описание нашей с вами рукописи, кстати, очень хорошее и подробное.
Дальше история была такая. Рукопись эта осталась в Одессе. Но в 1863 году она из Одессы была переведена, перевезена в Санкт-Петербург в Императорскую публичную библиотеку.
Потому что в Императорскую публичную библиотеку Фиркович продал так называемое свое первое собрание. И условием покупки было, что те рукописи, которые находятся в Одессе, тоже будут соединены с этим собранием и попадут в Петербург. И вот наша рукопись оказалась в Императорской публичной библиотеке, где она прекрасно жила. Собственно говоря, можно сказать, что она не покидала стен этой библиотеки. Есть только два исключения. Удивительным образом в 1935 году рукопись на целых два года отправили в Лейпциг. В Лейпциге готовили первое критическое издание всей еврейской Библии. И исследователям было понятно — это исследователи Кале и Киттель, — им было понятно, что без этой рукописи такая работе невозможна. И большевики действительно отправили в нацистскую Германию еврейскую рукопись. Она прожила в Лейпциге два года, и в 1937 году спокойно вернулась назад к большевикам.
Следующим этапом, который мы можем отметить, когда она все-таки покинула территорию Императорской публичной библиотеки, был период Второй мировой войны. С июля 1941 года по октябрь 1945 года рукопись, в составе рукописного фонда, находилась в эвакуации в городе Мелекес, ныне это Димитровград Ульяновской области. И соответственно в 1945 году она вернулась снова в Петербург. Значение этой рукописи для библеистики, мне кажется, нам с вами уже понятно. Действительно, с тех пор ни одно научное издание не выходит в свет без учета версии нашего Ленинградского кодекса. Давайте еще просто посмотрим с вами на его страницы. Вот, например, эта знаменитая «Песнь моря». Это ее начало.
Она переписана, как и положено, «кирпичиками». Но это именно так и должно быть. Посмотрите, в середине — библейский текст, а по краям — эта масора. Видите, длинные-длинные буковки ламед с такой шеей, как у жирафа? Это арамейское слово «лейта».
Вот это слово обозначает, что, то слово в библейском тексте, над которым стоит кружочек — вот, например, он хорошо виден в слове «веанвеху», в середине, — никогда больше в этой форме в Библии не появляется.
Следующий лист давайте посмотрим. Это начало «Песни моря». Вот можно посмотреть на ее конец. Это второй лист. И вот часть этого текста, если мы вверх посмотрим, то вот эта масора, которая показывает нам, где еще какие слова или словосочетания этого текста употребляются в других частях Библии. Но частично она уже написана как геометрический орнамент.
Давайте посмотрим еще лист. Вот, например, это стандартное написание, посмотрите. Три столбца, одинаковые.
Между столбцами — текст малой масоры. Между первым и вторым столбцом в такой как бы рамке написано «хаци сефер», то есть отмечена середина переписки книги.
Над текстом и под текстом — это большая масора. В самом низу, видите, алеф, тав, так называемый кустод — это первое слово следующей страницы.
И давайте теперь вернемся еще раз вот к этой надписи и увеличим ее последнюю строчку. Вот здесь написано, смотрите: «Арур гонва» и «Арур мохра». «Да будет проклят тот, кто украдет эту рукопись. Да будет проклят тот, кто ее продаст».
Вот этими словами я хотел бы закончить наш сегодняшний рассказ о ней. Я очень надеюсь, что ее никто не украдет, очень надеюсь, что ее никто не продаст, и что она будет в мире и в покое жить в библиотеке и также будет доступна исследователям. Последнее, что я, наверное, скажу, что у нас сегодня существует, помимо огромной научной литературы, посвященной этой рукописи, два ее факсимильных издания.
Это очень важно, что в разных библиотеках мира можно увидеть сегодня эти два факсимильных издания. Плюс к этому весь текст рукописи сегодня можно найти в интернете. Я первый раз увидел эту рукопись, когда мне было 33–34 года. И с тех пор я обращался к ней несколько раз — раз шесть или восемь за эти годы. Последний раз я ее видел года три тому назад. То есть всю жизнь я провел, как бы беседуя с этой рукописью. И чем я становился старше, тем трепетнее было мое к ней отношение, тем больше я волновался каждый раз, когда ее открывал, понимая, какой уникальный шедевр я держу в руках. И когда я читал библейский текст в этой рукописи, я испытывал такое эстетическое наслаждение, которого, пожалуй, не испытывал никогда, читая этот же текст в других вариантах.
Материалы для дополнительного чтения к эпизоду:
С. В. Григоришин. Исторический источник в цифровую эпоху: сравнение первоисточника Ленинградского кодекса, его факсимильного издания и электронной версии
Дм. Юревич. Ленинградский кодекс и его значение
С.М.Якерсон Еврейские сокровища Петербурга. Свитки, кодексы, документы (фрагмент книги)
