Мой большой комментарий к большой статье на тему хэштэга #СпасибоЧтоНеБоитесьСказать
Здравствуйте, Алексей,
Три года назад коллега опубликовал статью «Суд совести» https://zakon.ru/blog/2013/7/3/sud_sovesti, посвящённой в т.ч. изнасилованиям. Я написал к этой статье весьма пространный комментарий. Комментарий сейчас размещу здесь. Тематически он выходит за пределы Вашей, Алексей, статьи, но редактировать не страну. Вдруг мои доводы окажутся полезными для Вас. А для лучшего понимания контекста можно прочитать статью по ссылке.
Моё понимание такого рода явлений не рискует стать популярным. Я редко делюсь им, чтобы не раздражать людей. Ви'дение большинства людей застилается эмоциями, предрассудками и предубеждениями. Мне самому понадобилось немало времени и душевных усилий, чтобы преодолеть давление шаблонов и стереотипов.
1. Может ли месть быть оправданием преступления?
Формально, по-мнению законодателя, нет, не может. Однако часто в оправдание мстительного поступка можно услышать: «А если б это был твой ребёнок?». Или: «Это мой единственный ребёнок» (а если б было 15 детей?). Или вот как у Вадима Хлусова: «Про себя каждый отец, брат и муж тут же представит своих близких». И все понимающе кивают головами. О чём здесь идёт речь? Речь идёт о том, что реакция утраты, неприятные душевные переживания могут быть если не оправданием преступления, то существенным смягчающим вину обстоятельством. Но почему?
Чем психическая зависимость одного человека от другого принципиально отличается от любой иной психической зависимости? Человек, привязываясь к объекту окружающего мира, в т.ч. к другому человеку, потребляет блага в виде приятных душевных ощущений. Люди привязываются ведь совсем не из каких-то альтруистических побуждений, а для того, чтобы доставить себе удовольствие. (Впрочем, и альтруизм служит той же цели.) Другое дело, что такое удовольствие может быть опосредованным, а непосредственно сопровождаться даже страданиями.
Одно дело, когда человек, пусть и для собственного удовольствия, делает выбор между тем, чтобы, напр., спасти утопающего или пройти мимо. И совсем другое, когда он мстит, желая доставить удовольствие только самому себе. Притом, за счёт других людей. Или нет никакой разницы?
Кстати, вот характерные комментарии к этому делу: http://www.arh.aif.ru/crime/news/comments/89479
Вот в этой новости рассказывается о другом аспекте дела: http://vologda.kp.ru/online/news/1477615/ «Архангелогородец изнасиловал мать подростка, надругавшегося над его маленькой сестрой».
Пока искал, бросилось в глаза какое-то гигантское количество новостей о сексуальных преступлениях в Архангельской области. Интересное, это местная особенность или везде так? У нас столь массовой сексуальной преступности нет. Впрочем, и людей в нашей области живёт совсем немного.
2. Кто извлекает пользу из табуирования подросткового секса?
Табуирование сексуальных отношений несовершеннолетних лиц выводит их из-под общественного регулирования, в т.ч. родительского (в том идеальном виде, о котором мне мечтается). Сексуальная жизнь подростка, будь это даже только мастурбация, воспринимается им самим как нечто запретное на грани криминального. Но какие есть разумные доводы в пользу запрета реализации физиологической функции до наступления определённых событий, кроме религиозных запретов?
Общество отрицает существование детской сексуальности. Взрослые будто забывают, как это было в их подростковом возрасте и начинают думать, будто сексуальность пробуждается на следдень после восемнадцатилетия. Для кого-то детская сексуальность аморальна. Но разве это повод криминализировать такие её проявления как половые сношения лица младше 16-ти лет с лицом старше 18-ти лет? Почему-то при этом презюмируется, что инициатива исходит от старшего партнёра. Но так бывает далеко не всегда.
Собсно, моё понимание этой темы почти полностью совпадает с пониманием автора вот этой статьи: http://botalex.livejournal.com/77367.html
Детская сексуальность была, есть и будет. Подростковый секс, как правило, был, есть и будет аморальным, часто вопиюще аморальным. Это обусловлено особенностями психофизиологического развития подростка. Стигматизация детской сексуальности и повышение «возраста согласия» приводит только к увеличению формальной половой преступности. В т.ч., опосредованно, в отношениях между несовершеннолетними лицами.
Не знаю достоверно как сейчас, но в 70-80-е годы среди подростков был широко распространён групповой секс. Напр., в студенческих общежитиях в позднее время у дверей некоторых комнат можно было наблюдать группки подростков. Они ждали своей очереди. «Давали» не все студентки, но это не было редкостью. На утро, собираясь на лекции, студентка могла весело рассказывать соседкам по комнате об особенностях половых органов свои партнёров, об особенностях их полового поведения. Но было несколько случаев, когда «пострадавшие» заявляли об изнасиловании.
Где-то лет 15 спустя я встретился с одной из таких «дающих» и однажды заявившей об изнасиловании. У нас и в начале 80-х были хорошие, доверительные отношения, но после «изнасилования» я её не видел. Мы выпили немного алкоголя и я осторожно заговорил о том деле. Мне хотелось понять, что же тогда такое случилось, что побудило эту женщину заявить об изнасиловании. Никто тогда не мог понять причину. Женщина рассказала мне такую весьма типичную историю (излагаю по-памяти):
Мне всегда нравился секс. Он меня успокаивал. Дома была нервотрёпка, ссоры, скандалы и я постоянно была на взводе. Лет в 12 я открыла для себя мастурбацию, она помогла мне успокаиваться и хорошо засыпать. Через пару лет я случайно посековалась с соседским парнем и мне это понравилось ещё больше. Я не была нимфоманкой, так как секс доставлял мне удовлетворение. Но мне не хватало одного партнёра. Тем более, что у ровесников это происходило слишком быстро. Поэтому возраст моих партнёров стал постепенно повышаться. Или же я имела несколько партнёров среди ровесников.
Постепенно у меня возникла компания ухажёров. Три-четыре парня приходили домой, когда там никого не было. Сначала мы немного выпивали перед сексом для храбрости, но потом привыкли и без алкоголя. Однажды я осознала, что влюбилась в одного их парней — Игоря. Я ему ничего не сказала, но очень обрадовалась, когда мы после школы поступили в один вуз и поселились в одном общежитии. Там мы какое-то время сексовались только вдвоём. Игорь сексуально удовлетворял меня не в полной мере, но всё компенсировала влюблённость.
Однажды Игорь спросил, не хочу ли я вспомнить старое. Ну, «группен-секс». Я и сама хотела этого, но что-то мешало мне сделать предложение первой. Поэтому, конечно же, я с радостью согласилась. Пару дней мы ходили по институту и выбирали парней из числа знакомых. Потом пригласили их на дилибан [вечеринка с алкоголем]. Всё прошло как нельзя лучше и с тех пор жизнь наладилась. Однако мне не давало покоя то, что Игорь не испытывает ко мне никаких чувств. Я вообще не интересовала его как личность. Потом я стала замечать, что Игорь использует меня для самоутверждения среди приятелей.
Он считал, что его больше уважают из-за того, что он может легко, быстро и просто предоставить секс в любое время. Также мне начало казаться, что парни привлекают Игоря больше, чем я. Он любил наблюдать за моим сексом с другими парнями, сильно возбуждался от этого. Никогда не был первым. Всё его внимание было сосредоточено на симпатичных, мускулистых, стройных парнях, он увивался за ними. И я поняла, что моя влюблённость никогда не будет взаимной. Мною овладела такая злоба, что я уже не хотела секса.
Однажды Игорь пришёл ко мне с дружками. Они все были пьяненькими. Это были какие-то новые ребята и, как поняла, Игорь пообещал им секс. Я видела, как Игорь смотрит на этих парней. Я чувствовала себя шлюхой. У меня в голове всё помутилось от злобы. И у меня созрел план. Мы сексовались как обычно. Только на этот раз я была типа более страстной. Царапала партнёров. Использованные презервативы кидала под кровать. Когда они ушли, я пошла в умывальную комнату и там долго плакала, чтобы лицо выглядело зарёванным. Это было не трудно, так как мне действительно хотелось плакать. Потом пошла к коменданту общежития и вызвала по телефону милицию.
Пока ждала милицию, меня начало знобить и трясти от страха. Прикусила губу, пошла кровь. Зубы отбивали чечётку. Видóк у меня был ещё тот. Женщина-милиционер заботливо помогла мне одеться. Мне не пришлось сильно много объяснять, следователь всё «правильно» додумал и написал за меня. Я была очень сильно напугана тем, что делаю. Следствие и суд вспоминаю «кусочно», фрагментами. Видя моё состояние, люди думали, что я так переживаю изнасилование. Даже у психолога не возникло сомнений. Игорь получил 9 лет, сколько получили остальные не помню.
По возвращении Игорь стал пастором баптистской секты. Мне рассказали, что у него плохо с нервами, он постоянно раздражается и выходит из себя. Знаешь, а мы ведь с ним виделись на улице. Я прошла мимо, надеялась, что он меня не узнает. Потом слышу спиной, что он остановился, остановилась сама, медленно поворачиваюсь. Чувствую, сейчас разрыдаюсь. Вижу, Игорь смотрит на меня и молчит. А я вдох не могу сделать. Потом он мне говорит: «Я тебя простил. Если б не ты, я так бы и жил уродом. Сможешь ли и ты меня простить?». А я не могу ничего сказать, только какие-то звуки горлом издаю. Так он и ушёл, не услышав моего ответа.
После того... изнасилования я уже не хотела и не могла сексоваться со всеми подряд. Через несколько лет вышла замуж, детей вот нарожала. И вскоре ко мне пришла совесть. Знаешь, у меня такое отвращение к себе порой возникает. И страх вот ещё был очень сильный. Я много лет боялась мести за содеянное. Потом свыклась. Хотя и сейчас боюсь, что о моём образе жизни узнают муж и дети. Но сильнее всего именно муки совести, стыд. «Люблю как душу — трясу как грушу». Долюбила до такой степени, что обрекла возлюбленного на годы тюрьмы.
Мне вот думается... А если б люди поставили единственную парную физиологическую функцию туда, где ей и место — в ряд всех прочих физиологических функций? Если б отношение к ней было только как к физиологической функции, а не как к чему-то сакральному. Кому и как от этого было бы хуже?
3. Всегда ли изнасилование действительно изнасилование?
Вот здесь, по-видимому, новость об изнасилованиях, за которые мстил обвиняемый: http://tv29.ru/?bl60number=14317
Приговором Архангельского областного суда признаны виновными двое несовершеннолетних жителей г. Архангельска, которые в апреле 2012 года неоднократно совершали, в том числе групповые, изнасилования своей малолетней знакомой, не достигшей к тому моменту четырнадцатилетнего возраста. В отношении третьего двенадцатилетнего соучастника изнасилований уголовное дело прекращено в связи с не достижением возраста, с которого наступает уголовная ответственность.
Несовершеннолетним подросткам назначено наказание в виде 6 лет 1 месяца лишения свободы каждому с отбыванием наказания в воспитательной колонии. Кроме того, с осужденных в счет возмещения морального вреда, причиненного преступлением, взыскано по 300 тыс. рублей с каждого в пользу потерпевшей, сообщает пресс-служба прокуратуры области.
Мне пока не понятно тут вот что:
1) Если неоднократно, то почему «потерпевшая» не пожаловалась сразу? Конечно же, возможно, она пересиливала страх. Но почему-то не сильно убеждает. Впрочем, вот здесь более подробное изложение обстоятельств дела: http://goo.gl/Ti31TJ .
Опять же, вызывает недоверие ссылка на «депрессивную реакцию», «страх огласки». Правдоподобно, убедительно? Да. Потому и популярная «отмазка». В реальности же часто бывает по-другому — сначала нравилось, а потом разонравилось или стало страшно родительского наказания.
2) Двум преступникам назначено реальное лишение свободы. Кому тогда мстил обвиняемый? Оставшемуся на свободе 12-летнему? Но с кем тогда он заставил его совершить действия сексуального характера?
За прошедшую жизнь (а через четыре дня мне исполнится 50 лет) мне довелось наблюдать множество как бы изнасилований. «Как бы», потому что никогда это не было изнасилование, которое мы можем увидеть в кино. С удержанием рук и ног, с психическим подавлением жертвы, с душераздирающими криками. Нет, я не отрицаю, что такие изнасилования есть, это совсем не так. Однако таковым не было ни одно «изнасилование» из десятков, обстоятельства которых мне достоверно известны. Другое дело, что часто изнасилованиями называют половые сношения с лицами, не достигшими «возраста согласия».
Однажды участвовал в угпроцессе в качестве защитника. Мой подзащитный наряду с двумя другими обвиняемыми якобы совершили изнасилование несовершеннолетней. Не вместе, а каждый в отдельности. Сначала мой подзащитный, на следдень два других обвиняемых. Потерпевшую никто не удерживал. После первого «изнасилования» она свободно передвигалась, съездила выпить пива (бармен угостила, а потом сводила домой, чтобы дать обувь вместо утерянной), потом вернулась на место «изнасилования». Чтобы опять подвергнуться «изнасилованию», даже двум.
Повод у потерпевшей к инициированию возбуждения дела был простой. Это была фрустрация в результате неполучения подарков от обвиняемого. А также страх перед доминантной матерью и жестоким старшим братом. В период «изнасилования» потерпевшая не пришла домой ночевать. В результате была жестоко избита старшим братом. Следы от побоев в дальнейшем были приписаны обвиняемому. Судя по многочисленным свидетельским показаниям, потерпевшая решила отомстить обвиняемому, сообщила об «изнасиловании» матери и охотно пошла с нею в тогда ещё милицию.
Как пояснила сама потерпевшая в судзаседании, она попросила свою подругу познакомить её с моим подзащитным, так как «думала, что он состоятельный». На самом деле, подзащитный был далеко не богат и передвигался на автомобиле Land Cruiser, принадлежавшем его отцу. Ценных подарков дарить он ей не мог. Потерпевшая готовилась к встрече с «насильником» до такой степени, что одела ажурные трусики из sex-shop'а (они демонстрировались в СЗ). До того многократно вступала с ним в сексуальный контакт.
Суд вынес приговор на основании, фактически, только показаний потерпевшей и косвенных свидетельств матери, бабушки и соседа. Были проигнорированы показания десятков свидетелей, более половины из которых увидели «насильников» только в ЗСЗ. Напр., двух врачей-гинекологов, которые вели медкарту потерпевшей. В медкарте было указано, что дефлорация потерпевшей произошла до «изнасилования», вопреки её собственным показаниям. Защите не было позволено судом допросить эксперта-психолога, который рвался дать показания, так как считал себя обманутым следствием.
Об аналогичном «засиливании» приговоров для таких дел рассказали все знакомые коллеги, которые в них участвовали. В некоторых делах, вкл. это, защитой было проведено тщательное расследование. Напр., в моём деле мы нашли дежурного гинеколога, к которому сначала мать привела потерпевшую. Этот врач пояснил, что видел у потерпевшей только одно телесной повреждение — еле заметный синяк на ноге. Как пояснила потерпевшая врачу, она сильно хлопнула рукой, убив комара. Суды пришли к выводу, что врач дал показания «с целью помочь подсудимому уйти от уголовной ответственности». И так для всех свидетелей защиты и даже для некоторых свидетелей обвинения, давших показания в польщу защиты.
4. Моё восприятие истории.
Исходя из изложенного, историю, рассказанную Вадимом, воспринимаю следующим образом.
1. Совсем не факт, что несовершеннолетние изнасиловали сестру обвиняемого. Ужасные истории вроде рассказанной в «Ворошиловском стрелке», для меня скорее экзотика, чем обыденность. Женщины подросткового возраста нередко заявляют об изнасиловании из страха родительского наказания за «разгульный образ жизни», оправдания дефлорации и т.п.
2. Обвиняемый не вызывает у меня сочувствия в силу того, что он удовлетворял свою психическую потребность, направленную на собственное благо, а не на благо другого человека. Это всё равно, как если бы он залез в квартиру, обокрал её жильцов, присвоил их имущество, а затем самостоятельно его употребил.
3. Дестигматизация детской сексуальности, её «растабуирование», снижение «возраста согласия» до фактического начала детьми половой жизни радикально снизило бы насильственную и особенно ненасильственную половую преступность. Однако в условиях «антипедофильской истерии» для такого нет никаких шансов.
что будет с архангельскими молодыми насильниками, которые выйдут на свободу, наверно, лет через 5-7? Это ещё вопрос.
Назначено им немногим более шести лет. По УДО выйдут года через три с небольшим. Вероятность того, что выйдут «сексуальными маньяками», для меня небольшая. Намного бóльшая опасность от действий сексуального характера по отношению к ним в «малолетке». Нередко это приводит к тяжёлым психическим расстройствам. Впрочем, это не обязательно.
С наилучшими пожеланиями,
--
Если Вам понравился этот текст, нажмите, пожалуйста, ниже кнопку «Рекомендовать». Тогда другие читатели также смогут его прочитать. Чтобы читать другие мои тексты, подпишитесь на этот блог.
Я в Твиттере: @Vitaliy_Ivanov
Моя группа «Мозговой шторм» в Telegram'e: https://telegram.me/joinchat/BPkTYD5JN318Rm5f1oQo3g
Лично можете написать мне в Telegram: @VitaliyII
