Цитаты из “Антихрупкости” Нассима Талеба
--
* Вы не можете сказать сколь-нибудь уверенно, что данное отдаленное событие или потрясение более вероятно, чем другое (разве что вам приятно себя обманывать), но вы можете с куда большой уверенностью утверждать, что данные объект или структура более хрупки и пострадают больше, нежели другие, если некое событие случится. Вы точно можете сказать, что, если температура воздуха резко изменится, на вашу бабушку это событие повлияет куда больше, чем на вас; что, если произойдут перемены на политической арене, военная диктатура окажется более хрупкой, нежели швейцарская система; что банк больше других структур пострадает от кризиса и т.п. И — самое важное — вы даже можете предсказать, который объект из двух протянет дольше.
* Хрупкодел — тот, кто делает других более хрупкими, будучи уверенным в том, что понимает происходящее. Часть хрупкоделы действуют, лишая перемен системы, которые эти перемены обожают, и устраняя ошибки из систем, которым нравятся ошибки.
* В греческой мифологии Гидра — это змееподобное создание со множеством голов, обитавшее в озере Лерна близ Арголиды. Каждый раз, когда Гидре отрубали одну голову, на ее месте вырастали две новые. Гидра извлекает выгоду из повреждения. Она олицетворяет собой антихрупкость.
* Так как противоположность “позитивному” — “негативное”, а не “нейтральное”, противоположностью “позитивной хрупкости” должна быть “негативная хрупкость” (отсюда и мое название “антихрупкость”), а не “нейтральная”, обладающая такими свойствами, как неуязвимость, сила и несокрушимость.
* Риск- менеджеры не замечают очевидного противорчения: рассматриваемое ими наихудшее событие в момент, когда оно произошло, было хуже, чем все известные к тому моменту “наихудшие сценарии”. Я назвал данный психический дефект проблемой Лукреция — по имени римского поэта и философа, который писал: “Дурак верит, что самая высокая гора в мире равна по высоте той горе, которую он видел”.
* Говорят, что лучшие лошади приходят вторыми, когда соревнуются с менее резвыми лошадьми, и выигрывают, если их соперники сильны. Недокомпенсация из-за отсутствия стрессора, обратный гормезис (вредная субстанция в малых дозах, усиливающая организм), нехватка сложных задач делают слабыми лучших из лучших.
Механизм гиперкомпенсации действует в самых неожиданных случаях. Ощущения усталость после межконтинентального перелета, идите в спортзал вместо того, чтобы отдыхать.
* Когда кто-то нападает на ваши идеи и на вас лично, действуют одни и те же антихрупкие правила: мы боимся негативной известности и питаем к ней отвращение. Налицо предвзятый подход: почему критик атакует именно вас, а не кого-то еще из миллионов людей, которые заслуживают нападок, но их не удостаиваются? Напряжение атаки и злословия из-за антихрупкости выделяют вас из всех остальных.
* Мы не в состоянии осознать антихрупкость информации во множестве контекстов. Если я, как в древние времена, побеждаю врага физически, я его травмирую, ослабляю, может быть, уничтожаю навсегда — и при этом обретаю некие навыки. Если же я веду информационный обстрел через сайты и журналы, скорее всего, я помогаю ему и врежу себе. Мораль такова: парадокс, но наибольшую выгоду мы получаем не от тех, кто пытается нам помочь (например, “советом”), а от тех, кто активно пытается нам навредить — и в конце концов терпит неудачу.
* Ошибки и их последствия — это информация; для детей боль — это единственная информация об управлении риском, так как рассуждать логически они еще не умеют.
* Еще одно забытое свойство стрессоров касается обучения иностранным языкам. Я не знаю никого, кто учился бы говорить на родном языке по учебнику, начинал бы с грамматики, два раза в квартал сдавал бы экзамены, систематически склонял бы слова по выученным правилам.
* Без случайности нет настоящей жизни. В древних поселениях естественные стимулы — страх, голод, желание — побуждали людей тяжело работать и приспосабливаться к окружающей среде. Подумайте, с какой неожиданной для себя легкостью вы поднимете автомобиль, если под ним плачет ребенок, или помчитесь на небывалой скорости, спасаясь от выскочившего из клетки дикого животного. Сравните эти действия с унылой обязанностью приходить в спортзал в шесть вечера и подчиняться персональному тренеру — кроме случая, когда вам всенепременно надо стать похожим на телохранителям.
* Отношения между хрупкостью, ошибками и антихрупкостью можно упрощенно представить следующим образом. Если вы хрупки, для вас важно, чтобы все шло по заранее определенному плану, а отклонения от этого плана были по возможности минимальными, — они вам скорее повредят, чем помогут. Вот почему хрупкость изначально требует предсказуемости — и, наоборот, предсказуемые системы делают нас уязвимыми.
* Мое определение неудачника таково: совершив ошибку, неудачник не анализирует ситуацию, не извлекает выгоду из своей оплошности, приходит в замешательство и замыкается в себе — вместо того, чтобы радоваться, что он узнал нечто новое; он пытается объяснить, почему ошибся, вместо того, чтобы двигаться дальше. Такие типы часто считают себя жертвами заговора, плохого начальства или скверной погоды.
* Знаменитое выражение Ницше “то, что меня не убивает, делает меня сильнее” легко принять за описание гормезиса, но это было бы неверно. Нельзя исключать, что имелся в виду один из этих феноменов, но точно так же эти слова могут означать: “То, что меня не убило, не сделало меня сильне, но пощадило меня именно потому, что я сильнее других; однако оно убило других — и в среднем популяция стала более сильной, потому что слабых больше нет”.
* Доход частников, водителей такси, проституток, плотников, портных, сантехников и дантистов колеблется, но маленький профессиональный Черный лебедь, который может полностью лишить человека дохода, этих людей не клюнет. Их риск очевиден. Другое дело — наемные работники: их доход не колеблится, но может внезапно стать равным нулю после звонка из отдела кадров. Риск наемных работников скрыт.
* Именно в самоуправлении, а не в огромной системе, свою роль играет биология. Правительство защищено от уколов совести (и не краснеет от стыда), лишено эмоциональной реакции на перерасход средств и другие провальные шаги, скажем, на убийства мирных жителей во Вьетнаме. Но когда индивиду приходится смотреть в глаза согражданам, его поведение меняется. Для прикованной к столу офисной пиявки цифры — это всего лишь цифры, а вот тому представителю местной власти, которого вы непосредственно встречаете в церкви воскресным утром, может быть стыдно за свои ошибки, и он будет принимать решения более ответственно. В масштабе большой страны “другие” — категория абстрактная; когда у госчиновника нет социального контакта с теми, чьи судьбы он решает, этот чиновник движим скорее логикой, чем эмоциями, и работает с цифрами, графиками, статистикой, теориями и очередными графиками.
* Мясник откармливает индюшку тысячу дней; с каждым днем аналитики все больше убеждаются в том, что мясники любят индюшек “с возрастающей статистической достоверностью”. Мясник продолжает откармливать индюшку, пока до Дня благодарения не останется несколько суток. Тут мясник преподносит индюшке сюрприз, и она вынуждена пересмотреть свои теории — именно тогда, когда уверенность в том, что мясник любит индюшку, достигла апогея и жизнь индюшки вроде бы стала спокойной и удивительно предсказуемой.
Из этой истории мы можем вывести главное заблуждение из тех, что наносят максимальный урон: отсутствие доказательств близости катастрофы еще не означает, что мы доказали будто катастрофы не будет.
* Теория — очень опасная штука. Разумеется, науку можно двигать вперед и без всякой теории. Наблюдение эмпирических закономерностей в отсутствие внятной теории, которая их объясняла бы, ученые называют феноменологией. Теории суперхрупки; они появляются и исчезают, снова появляются и исчезают, опять появляются и исчезают; феноменология остается, и я не верю, что люди не понимают очевидного: феноменология “неуязвима” и пригодна к использованию, а теории, пусть они и пользуются огромным спросом, ненадежны и не могут служить базой для принятие решения, — если не считать физику.
* Мы будем называть заблуждением «зеленого леса» ситуацию, в которой человек убежден в необходимости формального знания, в его преимуществе перед другим, не столь заметным со стороны, менее объяснимым, менее поддающимся описанию.
* С политикой вмешательства связана одна хитрость, которую часто пускают в ход в нашем обществе специалистов. Продать “смотрите, что я ради вас сделал” куда легче, чем “смотрите” от чего я ради вас укланился”. Я искал исторических героев, которые стали героями потому, что чего-то не сделали, но увидеть недеяние сложно; я не смог обнаружить ни одного такого героя. Настоящий герой в мире Черных лебедей — тот, кто предотвратит катастрофу и, поскольку катастрофы не было, не получит в итоге ни признания, ни премии.
* Преимущества прокрастинации проявляются и в медицине: медлительность защищает вас от ошибки, позволяя природе сделать свою работу — не будем забывать тот неудобный факт, что природа допускает меньше ошибок, чем ученые. Психологи и экономисты, которые изучают “иррациональное” не возьмут в толк, что инстинкт прокрастинации просыпается только тогда, когда жизнь человека вне опасности.
* Когда жестко регулируемые системы, из которых вытравили естественный беспорядок, разрушаются, а рано или поздно они разрушаются, потому что хрупки, никто не скажет, что причиной катастрофы стала хрупкость. Скорее вам скажут, что виной всему неверные прогнозы. Когда не выдерживает песчаная свая, неразумно винить в разрушении хрупкого моста последний проехавший по нему грузовик — и уж совсем глупо пытаться предсказать, какое именно транспортное средство обрушить мост. Тем не менее люди часто заняты именно этим.
* И хотя пресса обрушивает на энергетиков-атомщиков массу критики, можно утверждать, что среди них появились те, кто работает в этом направлении. После аварии на “Фукусиме” разумные специалисты по атомной энергетике не рассуждают о вероятности новой аварии; они сосредоточились на опасности катастрофы — что делает наличие или отсутствие самого предсказания не таким уж и важным. В результате решено строить маленькие реакторы и значительно углублять их в землю с использованием многоуровневой защиты, чтобы авария, если она случится, не затронула нас так сильно.
* Уоррен Баффет старается вкладывать средства в компании, которые “настолько чудесны, что ими может управлять даже идиот. Потому что рано или поздно такой идиот найдется”.
* Когда вы ошибочно полагаете, что точно знаете, куда движетесь, и уже сегодня понимаете, каковы будут ваши предпочтения завтра, вы склонны к другому, связанному с первым заблуждению. Вам начинает казаться, что другие тоже знают, куда идут, и что если их об этом спросить, они скажут вам, чего хотят.
* Только представьте себе: от изобретения колеса до появления прекрасного чемодана с колесиками прошло целых шесть тысяч лет! Хуже того, чемодан с колесиками мы изобрели через тридцать лет после того, как отправили человека на Луну. Получается, все это сверхсложное космическое оборудование оказало на мою жизнь ничтожное влияние, а вот молочная кислота в мышцах, боль в пояснице и запястьях, ощущение беспомощности на пороге длинного коридора — это будет посерьезнее. Мы говори об оказавшей на мир огромное влияние, но в то же время очень простой, тривиальной технологии.
* Можно ли утверждать, что знание, которое базируется на обучении, ведет к процветанию? Если верить серьезным эмпирическим исследованиям, нет свидетельств того, что повышение общего уровня образования ведет за собой увеличение дохода на уровне страны. Но мы знаем, что верно обратное: богатство ведет к повышению уровня образования — и это не оптическая иллюзия.
Эта ошибка в рассуждениях отчасти обусловлена попыткой выдать желаемое за действительное, потому что образование считается чем-то “хорошим”; как ни удивительно, никто не связывает богатство страны с чем-то “плохим”, скажем” с декадансом и не предполагает, что декаданс и другие болезни богатых сообществ вроде большого количества самоубийств тоже генерирует богатство.
* Греческое слово “пифос”, означающее “сосуд”, “большой кувшин”, было неправильно переведено как “ящик” или “ларец”, откуда и пошла легенда о ящике Пандоры.
* Чрезмерная уверенность в себе ведет к тому, что люди полагаются на прогнозы, берут в долг и становятся куда более хрупкими, чем раньше. Более того, факты убедительно свидетельствуют о том, что экономисты и финансисты с докторской степенью формируют более уязвимые портфели ценных бумаг.
* Никто не опасается, что ребенок, понятия не имеющий о разных теоремах из области аэродинамики и не способный решить уравнение движения, не сможет ездить на велосипеде.
* Трейдеры торгуют > трейдеры учатся пользоваться методами и инструментами > экономисты-теоретики выводят формулы и говорят, что трейдеры их применяют > новые трейдеры верят теоретикам > катастрофа.
* Все мы учим геометрию по учебникам, которые базируются на аксиомах из “Начал” Евклида, и склонны считать, что благодаря этим аксиомам возникли прекрасные геометрические формы зданий — от жилых домов до соборов; думать обратное — ересь. Я сразу предположил, что древние заинтересовались евклидовой геометрией и прочей математикой лишь после того, как уже испытали методы, выработанные прилаживанием и опытом, иначе все эти аксиомы были бы им не нужны. Похожее произошло с колесом: вспомним, что паровой двигатель греки придумали и сконструировали за две тысячи лет до индустриальной революции. Технические инновации рождаются из практики, а не из теории.
* Если у нас есть двадцать разных лекарств, двадцать первое должно быть совместимо с двадцатью препаратами, и проверить их совместимость не так сложно. Между тем на рынке сегодня присутствуют десятки тысяч лекарственных препаратов. Ряд исследований заставляет предположить, что мы склонны недооценивать побочные эффекты от взаимодействия уже имеющихся лекарств, продающихся в аптеках, примерно в четыре раза, так что, если уж на то пошло, количество подходящих препаратов скорее уменьшается, чем растет.
* Биолога и интеллектуала Э.О. Уилсона как-то спросили, что является самым большим препятствием для развития ребенка; сверхзаботливый родитель, ответил он. Уилсон не упоминал прокрустово ложе, но очертил его очень точно. Он сказал, что подобные родители подавляют в детях естественную биофилию, любовь к живым существам. Однако проблема куда шире: заботливые матушки пытаются исключить из жизни детей пробы и ошибки, то есть антихрупкость, и стараются лишить их способнсти действовать в экологической сфере, превратить их в придурков, которые используют заранее составленную (в соответствии с представлениями заботливой матушки) карту реальности. Такие дети — хорошие ученики, но по сути придурки; они как компьютеры, только медленнее. Эти люди даже развлекаются по будильнику.
* Перед посадкой на самолет мы проверяем, нет ли у пассажиров оружия. Полагаем ли мы, что они террористы? Это Истина или Ложь? Ложь: скорее всего, никакие они не террористы (вероятность этого ничтожна). Но мы все равно проверяем, есть у них оружие или нет, потому что террористы могут причинить нам вред — мы хрупки. Вот вам и ассиметрия. Нас интересует результат — и если пассажир окажется террористом (Истина), последствия (или отдача) будут масштабными, в то время как расходы на проверку малы.
* Чему бы ни учили студентов бизнес-школ на лекциях про “эффект масштаба”, размер во время кризиса имеет значение: чем больше, тем уязвимее. Ряд экономистов удивляются, почему сегодня, судя по всему, изжило себя слияние корпораций. Ведь новая корпорация крупнее прежних двух, у нее больше возможностей — и, если верить теории “эффекта масштаба”, она будет более “эффективной”. Однако в реальности такие слияния в лучшем случае не дают никакого эффекта. При этом чем корпорация больше, тем она, судя по всему, уязвимее.
* Посколько время путешествия не может быть отрицательной величиной, неопределенность, как правило, аукается задержками, так что длительность поездки увеличивается и почти никогда не уменьшается. Или же может уменьшиться на минут пять-десть, а увеличиться на много часов — налицо асимметрия. Любое непредвиденное событие и потрясение, любая переменчивость с огромной вероятностью задержат вас в пути.
* Всю свою жизнь я пользовался замечательно простым правилом: распознать шарлатана легче легкого — он всегда дает одни только позитивные советы, используя наше легковерие и предрасположенность лохов к рецептам, которые кажутся нам очевидными, но при этом очень быстро забываются. Однако на практике профессионалы используют “негативные” советы, те, которые выигрывают, не давая себя победить; люди богатеют, потому что не банкротятся (особенно когда это делают другие); религии в основном запрещают что-то; мудрость жизни состоит в понимании, чего именно следует избегать.
* Поскольку одно частное наблюдение может опровергнуть утверждение, в то время как миллионы наблюдений не обязательно его подтверждают, не подтвверждение более доказательно, нежели утверждение.
* Стив Джобс: “Люди думают, что фокусироваться — значит говорить “да” тому, на чем вы фокусируетесь. Ничего подобного. Это значит говорить “нет” сотне других хороших идей, которые вас посетили. Вы должны отбирать идеи тщательно. Сам я горжусь тем, чего мы не сделали, так же сильно, как тем, что я сделал. Инновация — это когда ты говоришь “нет” тысяче вещей.”
* Убедительные — и уверенные в себе — науки, такие как физика, обычно почти не полагаются на статистику, в то время как политология и экономика, так и не сумевшие произвести на свет ничего достойного, кичатся изощренной статистикой и статистическими “доказательствами”. Не нужно плодить статьи с доказательствами, чтобы развенчать мегатонны статей, изобилующих ссылками на экономическую статистику, и показать очевидное: простого довода — социоэкономическим миром правят Черные лебеди и “хвостовые” события, которые невомознжо предсказать.
* Я обнаружил, что использовал правило “меньше — значит больше” как инструмент для принятия решений чисто интуитивно. К примеру, если у вас есть больше одной причины сделать что-то, просто не делайте этого. Это вовсе не значит, что одна причина лучше двух; просто если вы предлагаете себе большой одной причины, значит, вы пытаетесь в чем-то себя убедить. Очевидные решения (неуязвимые в отношении ошибок) требуют не больше одной причины. Никто не говорит: “Он уголовник, убивший много людей, а еще он отвратительно ведет себя за столом, у него пахнет изо рта и он скверно водит машину”.
* Когда нас просят представить будущее, мы обычно берем настоящее за основу и фантазируем насчет его судьбы, добавляя к уже существующим новые технологии и изделия. Мы также воображаем общество будущего как некую личную утопию, в которой исполнятся наши желания. В итоге мы видим будущее чрезмерно технологичным — и недооцениваем мощнейшие мелочи вроде колес, которые будут возить наши чемоданы все следующее тысячелетие.
* Неначитанный человек не в состоянии увидеть будущее; отсутствие книжной культуры, как правило, идет рука об руку с презрением к истории — это побочный продукт безоговорочной неомании.Мы не учим физику и биологию по средневековым учебникам, но по-прежнему читаем Гомера, Платона и очень современного Шекспира. Другими словами, нужно признать важность того, что нас уже окружает, — того, что выжило.
* Я вижу в будущем множество книжных полок от стены до стены, устройства, называемые телефонами, мелкие фирмы и так далее, потому что большая часть технологий старше двадцати пяти лет будут с нами и через четверть века — большая часть, не все.
* Всякая предположительно “оригинальная” концепция на деле базируется на чем-то, что в свое время было новым, однако таковым уже не является. Для многих ученых быть Эйнштейном — значит решать проблему, похожую на ту, которую решил Эйнштейн, в то время как он в свое время вовсе не решал некую стандартную проблему. В области управления риском считают рискованным только событие, нанесшее кому-то ущерб в прошлом. Они не понимают, что в прошлом, до того, как это событие произошло, последовательность действий, которую теперь считают рискованной, никто таковой не считал.
* Каждый раз, когда кто-то пытается сравнить бумажную и электронную книгу (ридер) — или любую древнюю и новую технологию, — на этот счет возникают некие “мнения”, как будто реальности есть дело до мнений и описаний.
* Мы устроены так, что нам нужны теории. Но теории приходят и уходят, а опыт остается. Возьмите, например, следдующий тезис, в основе которого лежит опыт, и только опыт: наращивая мышцы, вы можете есть больше, и живот у вас не вырастет. В прошлом данный тезис был рационализован так: “Обмен веществ в вашем организме ускоряется, так как мышцы сжигают калории”. Сейчас я то и дело слышу о том, что “вы становитесь чувствительнее к инсулину, и жир не откладывается”. Инсулин-шминсулин, метаболзим-шметаболизм: в будущем появится еще одна теория, ученые станут говорить еще о каком-нибудь веществе, а вот эффект от накачки мышц каким был, таким и останется.
* Когда дело доходит до нарративов, мозг превращается в последнее убежище теоретика-шарплатана. Назовите область знаний нейро-что-то-там — и она вдруг станет респектабельной и убедительной, а у нас появится иллюзия строгой причинно-следственной связи. Кристофер Шабри и Дэниэл Саймонс обратили мое внимание на доказательство, которые я искал: если теория отсылает к чему-то, что связано с мозгом, она кажется нам более убедительной и “научной”, даже если это какая-то бессмысленная психоневроахинеия.
* У психолога Герда Гигеренцера есть простое эвристическое правило. Никогда не спрашивайте врача, что вам нужно делать. Спросите его, что он сделал бы на вашем месте. Вы удивитесь разнице между ответами.
* Истинном автором теории можно назвать только того человека, который верит в нее доксастически, то есть принимает на себя нелегкий долг следовать этой теории; и это не обязательно тот самый человек, который первым предложил идею.