Виктор Папанек и триада ограничений как инструмент оценки дизайна
Виктор Папанек — выдающийся практик и теоретик дизайна, одна из самых известных книг которого «Дизайн для реального мира» в своё время была провозглашена революционной. Как пишет издатель 3-го русскоязычного издания Дмитрий Аронов: «Её появление на рубеже 1960–1970 гг было воспринято как взрыв, потрясший основы тогдашних теорий функционализма с его идеями унифицированной элегантности форм». Книга затрагивала актуальные вопросы своего времени, такие как, например, проблема перепроизводства, загрязнение окружающей среды, пропасть между богатым и бедным слоями населения и т.д. Все эти вопросы так и остались открытыми, ни сколько не потеряв своей актуальности в наши дни. Не удивительно, что книгу неоднократно переиздавали и переводили на многие языки.
Стоит также отметить, что наибольшее одобрение и распространение идеи Виктора Папанека получили в странах Скандинавии. Ещё до выхода вышеупомянутой книги он преподавал в Дании, в Швеции, много работал с авангардной дизайнерской молодежью Финляндии и Норвегии. [1, c. 15] Как итог этой работы весной 1970 года в Стокгольме вышла его книга на шведском языке о дизайне в современном многополярном мире — Miljön och miljonerna: Design som tjänst eller förtjänst? (со швед. Экология и миллионы. Дизайн как служба или заработок?) По сути, это и была книга «Дизайн для реального мира», переизданная под соответствующим названием уже спустя год, в Америке. Примечательно то, что предисловие к ней написал знаменитый американский инженер-архитектор, дизайнер и теоретик проектного мышления Ричард Бакминстер Фуллер, вошедший в историю как создатель так называемых «геодезических куполов» (лёгкие и в то же время прочные пространственные конструкции — 1/2 или 3/4 сферы — образованные из стандартных многоугольных элементов) и автор технократической теории «тотального дизайна». Фуллер окрестил ещё одну книгу, аналогично книге «Проектирование для людей», которую написал дизайнер Генри Дрейфус в 1967 году, предисловие к которой также принадлежит руке Бакминстера Фуллера. Поддержка таких людей, как Фуллер, Льюис Мамфорд и хорошая осведомлённость о крайне низком уровне жизни стран 3-го мира укрепили желание Папанека искать нетрадиционные и в то же время предельно простые дизайнерские решения, акцентирующие внимание на самых базовых жизненных потребностях.
Возвращаясь к тому, почему эти идеи с самого начала были положительно восприняты в Скандинавии и столкнулись с пренебрежением со стороны большинства дизайнеров остальных развитых стран, в частности, Америки, следует сказать несколько слов об истории дизайна в Скандинавии. Действительно, скандинавские страны наиболее известны своими гуманистическими и экологическими ценностями, как в дизайне, так и в повседневной жизни. Можно вспомнить одного из выдающихся архитекторов и дизайнеров Финляндии — Алвара Аалто, чья архитектура прекрасно вписывалась в окружающую среду, а внутреннее пространство было полностью подчинено удобству людей. Формы предметов интерьера, такие как мебель из гнутого дерева Аалто, посуды и материалы, из которых они были изготовлены, были позаимствованы у природы. Всё это получило своё собственное название на страницах истории мирового дизайна, как «Скандинавский модерн» (про Скандинавский модерн говорили, что это «стиль, в котором живут, а не стиль, на который только смотрят!» [3, с. 166]) и во многом определило критерии отличия подлинных ценностей от искусственных, навязанных корпорациями. Для того чтобы подняться над сугубо материалистическими аспектами дизайна, о которых написано не мало литературы, необходимо понять, какой смысл вкладывает Папанек в само слово «дизайн» и что делает его книгу настолько важной не только для представителей данной профессии, но и для потребителей в целом. Итак, дизайн у Папанека отличается от академического дизайна, отличается он и от дизайна на практике, он приобретает значение процесса созидания во многих областях. Например, в рамках теории Папанека можно смело рассматривать деятельность ученых, исследователей, как деятельность дизайнеров, а прорывы в генной инженерии как дизайнерский продукт. Конечно, в книге нет подобного прямого сравнения, но определенная аналогия в рамках теоретических моделей Папанека напрашивается сама собой. Одна из таких моделей — триада ограничений, идея которой, правда, принадлежит не самому Виктору Папанеку, а доктору Роберту Линднеру, с которым Папанек состоял одно время в переписке и теории которого он развивал после его безвременной смерти.
Перед тем, как рассмотреть все аспекты триады ограничений, а также попытаться дополнить теорию, стоит осветить проблемную ситуацию, сложившуюся вокруг дизайна и жизни общества в XX веке. Во-первых, дизайн в XX веке был визитной карточкой капитализма. Нет повода думать, что сегодня эта парадигма изменилась, и, несмотря на то, что дизайн обрастал всевозможными теориями, он неизменно оставался главным оружием для получения прибыли корпорациями. Во-вторых, профессия дизайнера имела огромный спрос на рынке, а если посмотреть на ситуацию сегодня, то можно заметить, что этот спрос только увеличился. Дизайн становится популярен, он становится чем-то образным и большинству он представляется профессией сугубо творческой. Этому способствует и поверхностная осведомленность о его настоящем предназначении и методологии. Например, дизайн часто аргументируют категориями суперкомфорта (термин Джорджа Нельсона, подразумевающий искусственное изменение в предметном окружении рядового потребителя, вызванные не его действительными потребностями, а в той или иной степени навязанные потребителю всем укладом жизни при прямом участии дизайнера [2, с. 70]), тенденциями моды, вкусовыми предпочтениями. В рамках такой модели, ни о какой службе на благо человечества в целом речь, конечно же, не идёт. Дизайн превращается в услугу для богатого меньшинства, игнорируя огромный потенциал рынка базовых потребностей.
В своей книге Папанек много размышляет о творчестве, но творчество это несколько другое. Оно не отсылает к искусству, к спонтанности и неожиданности. Оно ставит эстетику наряду с другими элементами так называемого функционального комплекса дизайна, решая, таким образом, противоречие между эстетикой и функцией. Творчество у Папанека рассматривается как процесс концентрации на проблеме, с целью выявления методов её решения. Решения эти зачастую удивительны, но имеют рациональную природу, они порождены сознанием. В книге Папанека не раз упоминается такое понятие, как «творческое разрушение». Если художнику творческая энергия нужна для того, чтобы создавать, то дизайнеру она необходима, чтобы сначала разрушать. Разрушать привычный порядок вещей, бороться с конформизмом, ломать стереотипы, и только в последствии методами проектирования создавать что-то новое. В самом процессе проектирования мало творческого, в нём больше логики, алгоритмов, но для того, чтобы этот процесс был задан в правильном направлении, нужна творческая энергия. Ещё одна важная особенность книги Папанека заключается в том, что, не смотря на то, что в ней дизайн приобретает глобальное значение и по идее рассматривается с философской точки зрения, вся книга основана на примерах. Иначе говоря, теория построена на чистой практике. По сути, это руководство к дизайн-проектированию, одним из инструментов оценки результатов которого является упомянутая выше триада ограничений.
Эта модель является своего рода первичным фильтром для установки общественной ценности акта дизайна. Таким образом, дизайнер ещё на стадии планирования может определить, является ли потенциальный продукт ориентированным на удовлетворение базовых потребностей человека, то есть, является ли он социально значимым или нет. Общество, со своей стороны, с помощью триады ограничений может определить социальную значимость результата проектной деятельности. Саму триаду ограничений можно представить в виде треугольника, внутри которого помещен человек. Как пишет доктор Роберт Линднер: «Люди заключены в железный треугольник, являющийся настоящей тюремной камерой для рода человеческого. Одна сторона треугольника — среда, в которой они должны жить; вторая — орудия труда, которые у них есть или которые они могут сделать, с помощью которых они живут; третья — их смертность». [1, с. 104]
Под биологическими ограничениями подразумевается то, что сам по себе человек достаточно ограничен в своих возможностях. От рождения он не достаточно вынослив, не достаточно быстр, ему сложно самостоятельно развиваться. Все биологические характеристики человека улучшаются физическими тренировками, благоприятным состоянием окружающей среды, защитой от различных опасностей, наконец, интеллектуальным воспитанием. С самых первых времён, когда человек впервые использовал орудие, он раздвинул границы этого треугольника, по крайней мере две из его сторон. В наше время различные технические приспособления позволяют человеку видеть в темноте, слышать на огромном расстоянии, дышать под водой, а компьютеры стали невероятно производительны и используются повсеместно, выполняя за человека ту работу, которую он сам выполнить не в состоянии. Каким образом плохой, или, лучше сказать, социально-безответственный дизайн может наоборот приблизить границу треугольника, относящуюся к нашей биологии? Недостаточное участие дизайнера, или, наоборот, участие некомпетентного специалиста в проектировании рабочего пространства может привести к тому, что это пространство будет негативно сказываться на здоровье человека. Анатомически неправильно спроектированное кресло может испортить осанку, а неправильное расположение перед монитором компьютера может испортить зрение. Как итог такого отрицательного воздействия, снижается человеческая работоспособность и, соответственно, укрепляется одна из стен триады ограничений. Это далеко не редкость, в действительности же, нас окружает большее количество потенциально опасных и ненужных товаров, нежели товаров, действительно полезных и просто необходимых. В конце своей книги Виктор Папанек даже приводит манифест прав потребителя, где первым пунктом стоит право на безопасность, то есть защиту от опасных товаров. [1, с. 371]
Перечисленные выше биологические ограничения связаны с нашей физиологией, с особенностями окружающей нашей среды и даны нам от рождения. Но есть и такие ограничения, которые могут появиться в процессе существования каждого человека, как, например, инвалидность, полученная в результате несчастного случая или являющаяся следствием определённой профессиональной деятельности. Дизайн в таком случае может помочь определённым группам лиц, предварительно выявив их и определив как целевые. В Южной Корее, например, есть отдельная прорезиненная полоса для слепых людей, идущая вдоль тротуара. При этом её поверхность имеет определённую текстуру и меняется при приближении пешеходного перехода, поворота улицы и т.д. Дизайнер некогда придумал эту дорожку для слепых людей, тем самым, отдалив от них стороны триады ограничений и приблизив их, пусть даже в незначительной степени, к триаде ограничений подавляющего большинства. Иногда человек может и вовсе пойти на сознательное ограничение своих биологических возможностей, став, например, наркоманом. Конечно, это своего рода болезнь, но болезнь скорее общества, болезнь социальная. Получается, что и решение подобных проблем может быть социальным во многих случаях, без прямого участия науки и техники, использующее преимущественно дизайн коммуникаций. Социальная реклама против всех видов наркомании, включая курение, реклама, призывающая к умеренному потреблению алкоголя, реклама, призывающая родителей воспитывать своих детей со всей ответственностью и любовью. Можно с легкостью уйти в более глубокое изучение подобных взаимосвязей, однако, приведённых примеров вполне достаточно для понимания особенностей биологических ограничений и роли дизайнера в борьбе с этими ограничениями.
Ещё одна сторона треугольника, связанная на этот раз с перемещением человека в пространстве, которая отодвигалась на протяжении веков всё дальше была практически полностью разрушена к середине XX века. Одним из главных символов такого прорыва был автомобиль. Однако, на рубеже 1960–1970 гг, ситуация начала резко меняться. Как пишет Папанек: «Сегодня автомобиль настолько перегружен фальшивыми ценностями, что стал настоящим статус-символом, скорее опасным, чем удобным». Суммируя различные отрицательные свойства автомобиля, Папанек приходит к выводу, что автомобиль укрепляет стену смертности триады, в сравнении с чем его положительный вклад ничтожно мал. Возникает вопрос, почему это произошло? Очевидно, что какого-то определённого отрицательного фактора найти не удастся, скорее к этому привело стечение обстоятельств. Можно только попытаться построить некое подобие причинно-следственных связей.
Со времени своего появления, автомобиль постоянно усложнялся. Как пишет дизайнер Артемий Лебедев: «Автомобилестроение всегда было областью, где человечество реализовывало смелые фантазии». [4, с. 268] До поры до времени, а автомобиль с нами чуть больше чем всего-то сто лет, смелые фантазии инженеров и дизайнеров делали его более надёжным, удобным, даже безопасным. С развитием автомобиля, развивалось и инфраструктура. В Англии, в 1958 году, группа дизайнеров во главе с Маргарет Калверт взялась за разработку дорожных знаков для автомагистралей, которые строились, в свою очередь, для разгрузки дорожного движения. Дорог становилось больше, автомобили становились быстрее, это требовало новых стандартов в сфере безопасности. Как говорит Маргарет о проектировании дорожных знаков: «Мы выезжали на места аварий, чтобы понять, какие знаки их предотвратят. Это не как мода, их делали навсегда» (цитата из интервью с Маргарет Калверт в передаче Top Gear S14E07 на канале BBC). Изучение особенностей восприятия форм и цвета человеческим мозгом, сбор и анализ данных об авариях, разработка новых шрифтов — всё это делалось для того, чтобы автомобиль продолжал ехать, раздвигая границы триады ограничений. Но в какой-то момент стало появляться всё больше отвлеченных понятий. Интерфейсы становились сложнее. В книге «Ководство» Артемия Лебедева есть параграф под номером 90, в котором автор рассказывает об эволюции интерфейсов. Лебедев пишет: «На протяжении века интерфейс управления автомобилем оставался неизменным: крутишь руль право — едешь вправо, крутишь влево — едешь влево. Всё остальное в автомобиле регулировалось таким же понятным, естественным и предсказуемым образом». Однако количество функций в автомобиле постоянно росло и монофункциональные кнопки не помещались на панели управления. В катастрофической ситуации не обошлось и без маркетинговых уловок автопроизводителей, предлагающих ненужные функции с неудобным интерфейсом, когда в автомобиле ещё не решено столько задач, как, например, пассивная безопасность. В своей книге Виктор Папанек приводит пример из личного опыта, когда он пытался уличить во лжи представителя одного из Детройтских автоконцернов, утверждавшего, что испытание автомобилей на столкновение передними бамперами на скорости 10 миль в час на 500 долларов повысило бы цену каждого автомобиля, а на его разработку потребовалось бы от трёх, до пяти лет. Из двух деревянных полок и пустых консервных банок, скрепленных наподобие сэндвича, Папанек соорудил передний бампер для своей машины и врезался на ней в здание сената на скорости 15 миль в час. Бампер, как и было задумано, сложился, при этом ни на машине, ни на здании не осталось и следа. Вся конструкция обошлась ему в 14 долларов и, приблизительно, один час времени на исследования, разработку и установку. К сожалению, это никак не повлияло на чиновников от автопромышленности. [1, с. 108] Рост числа автомобилистов требовал производства огромного числа автомобилей. Стремление человека к индивидуальности и самоидентификации провоцирует автопроизводителей предложить ему нечто особенное. Для того, чтобы поддерживать предложение на уровне спроса, в условиях конкуренции, необходимо обновление модельного ряда, а так как разработка полностью нового автомобиля стоит неимоверно дорого и требует времени, то выходом из ситуации стал «стайлинг». Ещё немаловажным аспектом непосредственно самого производства автомобилей становится глобализация. На первый взгляд, глобализация является для стран 3-го мира, где обычно и размещают свои производства крупные корпорации, повышая свои шансы на привлечение инвестиций, занять население работой и улучшить экономику. На деле же, это не более чем лицемерие, но вдаваться в подробности, чтобы это доказать было бы уходом от основной темы. Под глобализацией можно также понимать не только то, что автопроизводители размещают свои производства на территории различных стран, и что автоконцерны постоянно меняют своих владельцев, а то, что дизайн становится интернациональным. Подход к проектированию, в целом, становится интернациональным. Происходит это потому, что в масштабах мировой экономики, отличаться не выгодно, так как в этом случае появляется риск занять позицию аутсайдера. Например, мало кому покажется очевидным, что электромобили в связи с количеством производимых для их работы аккумуляторных батарей являются большими (с поправкой на процентное соотношение выпускаемых единиц) загрязнителями окружающей среды по сравнению с машинами, использующих в качестве силового агрегата традиционный двигатель внутреннего сгорания.
Все эти примеры, описанные выше, подчеркивают взаимосвязанность сторон триады ограничений. Сложность состоит не столько в отдалении от человека одного ограничения, сколько в отдалении его без одновременного приближения к себе другого.
Третья сторона триады ограничений — человеческая смертность. Это то, что движет человека вперёд во всех смыслах. Смертность влияет на все сферы науки, которые так или иначе пытаются найти способ побороть смерть. [4, с. 11] Речь идёт не столько о бессмертии, сколько о возможности научиться избегать преждевременной смерти, такой как, например, смерть от голода, смерть от различных болезней, которые в одной части света давно научились лечить, а в другой не могут из-за недостатка средств, смерть от автомобильных аварий, вызванных недостаточно хорошо спроектированными автомобилями и т.д. Самый социально-значимый дизайн это, пожалуй, тот, который отодвигает именно эту границу. Примеры, приведённые с автомобилем, с дорожными знаками прекрасно подойдут и к теме смертности. Но, возможно, имеет больший смысл осветить причины той ситуации, при которой мы должны буквально откапывать социально-значимый дизайн на свалке мусора. Папанек цитирует по этому поводу фрагмент из книги К. Дж. Понтюса Хюльтена «Машина с точки зрения механического века» 1968 года: «Производство товаров, которые по-настоящему не нужны, но которые занимают первые этажи всех больших магазинов — один из многих внешних симптомов некоего глубокого нарушения в мире перепроизводства и недоедания. Для того чтобы избежать перепроизводства, не утруждая себя поисками рынка сбыта, необходимо, чтобы где-то постоянно шла разрушительная война. Сегодня в мире расходуется более 150-и миллиардов долларов в год на действительное или потенциальное уничтожение жизней и собственности, что можно сравнить с 10-ю миллиардами в год, которые богатые страны передают бедным, включая значительную долю военной помощи».
Дизайн стал основным винтиком в машине перепроизводства. Причины этого были рассмотрены ещё в начале статьи. Упомянут был также и функциональный комплекс, отсутствие сбалансированности которого приводит к катастрофическим последствиям. Вследствие определённых особенностей общества, потребность в функции может уступить потребности в самоидентификации, а она в свою очередь прививается обществу для создания производственного цикла сравнительно низких издержек при сверхвысоких доходах. На самом же деле, дизайн должен быть органичен, он не может менять своё значение, не может пренебрегать элементами функционального комплекса, всё это так или иначе будет приводить к укреплению триады ограничений. Отсутствие в автомобилях массивных бамперов, например, укрепляет сторону смертности, в тоже время это самое отсутствие вполне могло быть вызвано эстетическим неприятием большинством концепции Volvo VESC (Volvo Experimental Safety Car) 1972 года. Ровно как и с экологическим вопросом в автопромышленности с безопасностью произошла подмена ценностей. Надёжная, но значительно занижающая возможности стайлинга, пассивная безопасность уступила место всевозможным техническим ноу-хау, которые в свою очередь ставили перед собой отнюдь не безопасность пассажира, а лишь приумножили число всевозможных комплектаций и рыночных конкурентных преимуществ. Отсюда можно сделать следующие выводы: дизайн влияет, практически, на все сферы жизни современного человека. Как следствие этого влияния, от того, как в большинстве своём на практике будет выглядеть функциональный комплекс дизайна и будет ли он вообще комплексом, зависят параметры триады ограничений.
Учитывая всю сложность взаимосвязей между дизайнером и обществом, можно предположить наличие ещё каких-нибудь ограничений, влияющих на человека. Таких ограничений, по которым можно аналогично определять социальную значимость дизайн-продукта, причем, чтобы эти ограничения работали в совокупности с ограничениями вышеупомянутой триады. Они, определённо, должны быть частью предыдущей модели, дополняя её на другом уровне. Исходя из вышеперечисленного, а также учитывая роль дизайна в обществе, можно предположить наличие следующих ограничений: этические, культурно-этнические и исторические.
Дополнительная триада ограничений превращает предыдущую модель в шестиугольник. Однако, устроена она несколько иначе. В отличие от естественных ограничений, эти ограничения имеют искусственное происхождение. То есть, в свою очередь они, конечно, являются следствием естественных ограничений в той или иной степени, но осознаются человеком как, наоборот, необходимые. Отсутствие таких ограничений может привести к анархии, деградации и т.д. Само существование этих явлений наделяет триаду дополнительных ограничений уникальным свойством — инверсивностью. Это можно рассматривать как то, что общество зачастую создаёт себе эти ограничения, чтобы защитить себя от того, что принято называть социально-безответственным дизайном.
Этические ограничения, так или иначе связанные с совестью, могут восприниматься положительно или отрицательно в зависимости от контекста. Например, совесть определённо тормозила прогресс человека, однако, страшно себе представить, чтобы было, если бы этого сдерживающего механизма не было. За примерами далеко ходить не надо, эксперименты над живыми людьми в концентрационных лагерях в Германии времён Второй Мировой Войны, аналогичные эксперименты японских вооруженных сил из «Отряда 731» на оккупированной территории Китая, являются чудовищными вехами в истории человечества, но мало кто задумывается, что следствием этих экспериментов стали колоссальные прорывы в области науки, главным образом в медицине (в послевоенный период генштаб США в обход администрации Рузвельта заключил негласное соглашение с Германией, которое получило название «Операция Скрепка», в рамках которого результаты экспериментов, проводимых в концентрационных лагерях над живыми людьми были переданы США вместе с 1500-ми учеными-нацистами), опять же раздвигающие границы первой триады. В Советском Союзе политзаключенных использовали в качестве живых рабов для ускорения темпов индустриализации. Прямо или косвенно, но это повлияло на расширение границы пространственных ограничений, так как строились дороги, создавались автомобили, а на подготовленной тоталитарным режимом почве произошел небывалый прорыв в космонавтике.
Наверное, не имеет смысла углубляться в подробности культурно-этнических ограничений, но стоит вспомнить библейскую историю о том, как люди начали говорить на разных языках. По легенде это произошло во время строительства Вавилонской башни, которая должна была достигнуть неба и ознаменовать величие человека. Как известно, башня не была достроена, так как Бог наделил людей способностью говорить на разных языках. Не понимая друг-друга люди забросили строительство. Первостепенно, хотелось бы отметить актуальность этой истории в наши дни. Актуальность эта проявляется в том, что одним из символов Европы является Вавилон, а здание Европарламента в Страсбурге является стилизованной копией недостроенной Вавилонской башни. На знаменитом плакате «Европа: много языков, один голос», созданном по мотиву картины Питера Брейгеля Старшего «Вавилонская башня» 1563 года, соответствующий лозунг размещён на фоне возобновленного строительства Вавилонской башни и символизирует собой стремление Европейцев закончить Библейский проект. Хорошо это или плохо, мнения расходятся. На данный момент можно сказать только то, что это очень яркий пример отличной дизайнерской работы, включающей в себя ассоциации на очень высоком уровне.
Стоит также отметить, что в рамках глобализации, объёма и скорости передачи информации, обмена культурного опыта между людьми и странами состояние этой границы не определено. С одной стороны, на лицо её отдаление, причем сознательное, что проявляется и в чертах интернационального дизайна. С другой стороны, вполне может произойти взрыв культурной идентичности под угрозой окончательной потери национальных черт.
Третьей, последней, гранью в триаде инверсивных ограничений будет история. Имеются в виду, два аспекта истории в контексте дизайна: историческая неуместность какого-либо объекта, изобретения или дизайн-продукта и манипуляции со временем в интересах коммерции. Первый аспект связан с неготовностью большинства принять какое-либо открытие. В XV веке, в обществе доминировала религиозная картина мира, однако, как известно научные открытия Николая Коперника привели к научной революции века XVI. Но перед тем, как это произошло многих ученых церковь провозгласила еретиками и приговорила к сожжению. Среди них был и печально известный Джордано Бруно. Случаев, подобно этому в истории было много. Подобные случае, пусть и не такие смертельные, встречаются до сих пор.
Можно вспомнить ещё несколько примеров уже из мира искусства. Как известно, многие течения в изобразительном искусстве получили свои название, как пренебрежительные. Так, например, не был понят в своё время Кубизм, а, следовательно, зачастую подвергался критике со стороны большинства.
Стоит разобраться, почему исторические ограничения могут иметь как сознательное, так и бессознательное происхождение. Самым простым способом это сделать, будет привести пример из мира промышленного дизайна. Такие явления как «мода на ретро» и «стилизация», в большинстве случаев оказываются аспектами исключительно социально-безответственного дизайна. Создавать тенденции, открывать моду на что-либо, закрывать её — всё это в руках производителей, на службе у которых стоят дизайнеры и СМИ. Цикличность предпочтений общества идеально вписывается в механизм перепроизводства.
Подводя итог, стоит отметить, что триада ограничений не просто инструмент оценки социальной значимости дизайна, как обществом, так и самим дизайнером, а живая модель, отображающая многие стороны нашей жизни. В дополнение к этому, автором была выдвинута гипотеза о существовании ряда ограничений, которые, в отличие от ограничений из книги Виктора Папанека, имеют инверсивный характер, но при этом точно соответствуют принципу триады ограничений как фильтру социальной значимости. Ряд примеров если и не доказывает окончательно, то, по крайней мере, точно не опровергает такое предположение. Используя триаду ограничений Папанека и Линднера, дополненную триадой инверсивных ограничений можно рассматривать социальное значение дизайна на несколько больших уровнях, нежели только материальном. А учитывая то, что дизайн обладает аппаратом ассоциаций и эстетикой дополненная модель может помочь удержать весь функциональный комплекс в единстве.
В заключение хотелось бы вспомнить про выбор, который прийдётся делать каждому дизайнеру. Бакминстер Фуллер писал о выборе между принятием разумных решений и заработком денег. Виктор Папанек писал о выборе между той или иной степенью жертвы, которую должен принести дизайнер во благо общества. В любом случае, выбор, попадающий в пределы дополненной триады ограничений, и раздвигающий её границы, очевидно, будет правильным.
Источники
- Папанек В. Дизайн для реального мира. — М.: Издатель Д. Аронов, 2010. — 416 с., ил.
- Глазычев В. Дизайн как он есть. — М.: Европа, 2010. — 320 с.
- Бхаскаран Лакшми. Дизайн и время. — М.: АРТ-РОДНИК, 2006. — 256 с., ил.
- Лебедев А. Ководство. — М.: Издательство Студии Артемия Лебедева, 2009. — 508 с., ил.
- Филиппов М. История и методология дизайн-проектирования / А.Н. Клейненберг. — СПб, 2011. — 28 с., ил.
- Биография Маргарет Калверт [электрон. ресурс] URL: http://www.a-g-i.org/1813/members/calvert.html"http://www.a-g-i.org/1813/members/calvert.html (13.09.2012)
- Энциклопедия концептуальных автомобилей Volvo [электрон. ресурс] URL: http://www.autowp.ru/volvo/concepts/"http://www.autowp.ru/volvo/concepts/ (13.09.2012)
