Нелепый насыпной холм на месте ранения принца Оранского, куда надо взбираться по лестнице, пыхтя и солидарно встречаясь глазами с другими такими же физически неподготовленными посетителями. Девочка на руках у папаши, вопящая “Я не хочу умирать!” по-французски, пока они спускаются. Музей-мемориал без особых изысков, но с несколькими археологическими находками, например, скелетом погибшего в битве солдата и его личными принядлежностями, и кучей интерактивных способов передачи информации — двигающиеся картины, электронные карты сражения, диджитал-гильотина (очень современно, голова Робеспьера исчезает на гильотине и появляется на экране на дне корзинки).
Поставленные в 2015, к двухсотлетию сражения, указатели и плашки в разных местах поля — “здесь была линия атаки французской кавалерии”, “здесь стояла английская пехота”, “Угумон — 1200 м”, от сюрреалистичности которых слегка едет крыша. Какая кавалерия, когда сейчас здесь только мы с другом, туман, бегающие трусцой бельгийцы, и клубни?
Билет в музей стоит 16 евро для взрослых (15 для студентов). В него входят музей, панорама битвы, насыпной холм, панорамное кино про Ватерлоо минут на 10 и ферма Угумон. До Угумона, как мне сказали, обычно ходят музейные автобусы, но их планируют скоро заменить на кареты с лошадьми. А пока что туда ничего не ходит, извольте идти ножками. И вот что — оно того очень стоит.
Ферма Угумон была одной из позиций армии герцога Веллингтона перед сражением. Наполеон хотел отвлечь внимание Веллингтона на его правый фланг и взять Угумон, чего не случилось; британцы держали ферму с утра и до конца сражения — с десяти утра до семи вечера — против нескольких тысяч французских солдат, отбивая атаку за атакой. Чтобы пробиться к ферме, французам пришлось пересечь лесок с юга от Угумона, где их поджидали Королевский Германский легион и отряд герцогства Нассау; позже новый владелец фермы приказал выкорчевать останки леса, так он пострадал во время боя. Сейчас все, что от леса осталось — три мертвых каштановых дерева, словно с картин Каспара Давида Фридриха, мастера мрачного немецкого романтизма, за южными стенами фермы. На них видны следы от пуль.
Сейчас ферму реконструируют, но это незаметно и не мешает по ней бродить. Внутри ликбез про ход сражения и историю фермы (раньше она называлась шато де Гумон и была построена примерно в пятнадцатом веке, принадлежала баскской дворянской семье), небольшая витрина с тем, что откопали археологи — бляшки от ремней, пули, кокарды, деревяшки, — и немного о ходе реконструкции. В большом сарае, где из-за обстрела французских мортир начался пожар и горели лошади и раненые, сейчас показывают пафосное кино про сражение и его историческую ценность. Его не обязательно смотреть, если вам не нравится, когда мужской голос торжественно говорит “Бывают моменты… которые определяют… ход истории…”, пока на экране в слоу-мо кричат солдаты. Куда интереснее просто обгулять территорию Угумона. Нам с другом повезло — кроме нас и двух дружелюбных лошадей, там никого не было.
На севере фермы плотно закрыты ворота, те самые, в которые с топором прорвался второй лейтенант Легро и его люди, и которые умудрились закрыть десятеро британских солдат, тем самым поймав прорвавшуюся партию французов в ловушке. (Все французы погибли, кроме мальчика-барабанщика). На юге стоит часовня с венками из искусственных маков внутри, оставленных, думаю, еще в 2015 году, и обгоревшим, черным, одноногим распятием, которое занялось во время пожара. На востоке, окруженное двухметровыми каменными стенами, лежит то, что до битвы было аккуратным садом для прогулок; именно от стен британцы отбивали атаку за атакой французов. У стен росли вишневые деревья, и некоторые изголодавшиеся солдаты, не обращая внимания на стрельбу, срывали с них вишню и жадно ели, как пишет рядовой Маклоренс. Сейчас здесь каждый год встают бивуаком исторические реконструкторы.
Куда ни глянь, везде памятные плашки и памятники. В основном британцам, но и французам тоже. Надгробия всего два — большинство погибших при Угумоне солдат были похоронены в братских могилах вокруг фермы или на кладбищах рядом с Брюсселем. На ферме же лежат сержант-майор Эдвард Коттон, который Угумон пережил, после войны жил в Мон-Сен-Жан неподалеку, и умер в 1849 году, и капитан Джон Блэкмэн, убитый в самом конце сражения.
Угумон не похож на другие боевые “места памяти”, вроде тех, что из двадцатого века, особенно оставшихся от Второй Мировой — нет “врага”, с которым бы героически воевали героические британцы/французы, нет “долга” и “отчизны”, они слишком далеко во времени и в них слишком мало реальной идеологии. В этом нет бесчувствия или безразличия — наоборот, удивительны годы, разделяющие эту тихую ферму и убийственный, охваченный огнем ад сражения, удивительны человеческие попытки ничего не забыть, и очевидно, что потихоньку мы все-таки забываем. Каждая сторона говорит о своих, но ты, окруженный этой тишиной, туманом, спокойным и сонным видом фермы, плашками, редкими надгробиями, стенами и испещренными пулями кронами, думаешь только о ходе времени. Ну или о том, как хочется в теплоо.
Не пил бы он воды сырой,
Оделся бы теплоо —
И никогда бы не проиграл
Тот бой при Ватерлоо!
(с) Григорий Кружков
источники:
все фото мои; буклет фермы Угумон подготовлен Николя Сен-Сиром в коллаборации с Франсуа Энраром и вдохновлен книгой “Hougoumont: Key to Victory at Waterloo”, Дж. Пейджет, Д. Сондерс.