Архип Куинджи — художник света
«Лунная ночь на Днепре» — самая известная картина Куинджи — с детства в Третьяковке была совершенно особенной. Так я и запоминала: таинственная картина художника с таинственной фамилией. Чёрная ночь с зеленым светом — это «куинджи», как нарицательное. Картина настолько особенная, что ее бы демонстрировать в отдельном зале. Как, кстати, и сделал художник. Осенью 1880 года Архип Иванович устроил выставку одной картины. В зале полная темнота, окна задрапированы черным, на единственную картину направлен единственный луч лампы. И в комнате светит луна, а в ее мерцающем свете течет Днепр. Зрители были поражены. Доброжелатели восхищались. Недоброжелатели искали технические подвохи и чертовщинку. А Великий князь Константин Константинович картину купил.
По поводу технических подвохов. Недоброжелатели, вероятно, подозревали мастера в использовании оптических эффектов, в каких-то фокусах со светящейся луной и текущим Днепром. И фокусы были — но в технике живописи, в красках, в освещении картины. Для создания мерцания воды в лунном свете, течения реки художник нанес краски гребнями, поэтому каждый участок по-разному отражает свет — и мерцает. Для освещения на выставке была использована «Свеча Яблочкова» — электрическая лампа с угольной нитью накаливания, изобретенная электротехником Петром Яблочковым в 1875 году. Насколько я понимаю, это было новейшим изобретением в сфере электрического освещения в то время. И краски были почти волшебными — во всяком случае над ними Куинджи «колдовал» вместе с великим химиком Дмитрием Менделеевым. Они экспериментировали с красочными пигментами. А еще в «Лунной ночи» применен битум -каменный уголь. Впоследствии узнали, что такие краски темнеют на воздухе и на свету. А Константин Константинович взял волшебную картину с собой в морское путешествие. И она потемнела. Так, видимо, и узнали.
Сейчас великокняжеская картина украшает Государственный Русский музей в Санкт-Петербурге. Что было неожиданностью. Проведя некоторое время своей жизни перед картиной в Государственной Третьяковской галерее в Москве, было странно узнать, что это не оригинал. Но третьяковскую «повторку» выполнил сам мастер. На нынешней выставке даже не две, а аж три «Лунных ночи» кисти Куинджи. Третья привезена из Симферопольского музея. Причем как раз про нее говорят, что она сохранилась лучше двух других и более точно передает оригинальные куиндживские цвета. Как было бы здорово показать эту картину так же как на той авторской выставке 1880 года! Жаль, что это не сделано сейчас. Хотя, конечно, нынешняя выставка чудесна. Инженерный корпус Третьяковки весь залит солнечным и лунным светом с полотен — совершенное «куинджи».
Таинственная фамилия — в оригинале Куюмджи — в переводе «золотых дел мастер». Перевод с урумского — языка крымских греков, переселенных в Приазовье. Как раз на берегу Азовского моря в Мариуполе в семье бедного сапожника-грека родился примерно в 1842 — годом раньше или может годом позже — Архип. Мальчик пас гусей, следил за кирпичами на строительстве церкви, работал в пекарне и всюду страстно рисовал. В 13 лет поехал учиться к Айвазовскому в Крым, где удостоился чести красить забор. Покрасил быстро и вернулся домой. И начал работать ретушёром в фотостудии. И проработал ретушёром 10 лет в разных фотостудиях, в разных городах. В биографиях об этом обычно говорят примерно столько же сколько о выпасе гусей, но, мне кажется, что работа с фотографией могла повлиять и на творчество Куинджи-художника. Свет — это основа фотографии. Как свет — основа «куинджи». На выставке Архипа Ивановича, как ни на какой другой, и это не фигура речи, это прям так — до кончиков пальцев, до мурашек, понимаешь, как важно видеть оригинал.
Похожа на фотографию знаменитая «Березовая роща». Для нее, кстати, тоже художником была устроена моновыставка, и тоже вызвала восторг. Стволы берез горят красным на ярком солнце. Поляна залита светом — это большое световое пятно в центре картины, а в нижней части темное пятно тени. И ведь так и получается при ярких световых контрастах — пятнами, не различая детали. Кроны берез обрезаны — как будто не хватило высоты кадра — и мы видим вообще-то не березы, не рощу, а пространство между березами. Воздух. Пространство — вот главный герой картин Куинжи. Степные дали, речные долины, морские просторы, горы и небо, и чертополох. Чертополох — любимая моя деталь. Он может расти везде, что и делает, в том числе на картинах Куинжи, возвышаясь над луговой травой или пробившись на каменистом морском берегу. Сам невзрачный с розоватыми игольчатыми цветочками — он очень оживляет пейзаж, не перегружая, не притягивая внимания. Чтобы почувствовать, вдохнуть весь этот простор, нужен чертополох.
И однодневный отпуск. На выставку идут толпы. Говорят, можно даже простоять в озябшей зимней очереди и так и не попасть. Предпочитаю испытывать судьбу в летний период, поэтому купила входные билеты в интернете — на утренний пятничный сеанс. И да — взяла отпуск, потому что на выходные дни билетов в наличии уже не оставалось, к тому же важно не только попасть внутрь здания, но и увидеть сами картины. А, напомню, идут толпы — непрозрачные толпы. В пятницу утром было хорошо. А в выходные дни в часы бодрствования населения, такие выставки вызывают во мне трепет метро в часы пик — то есть гамлетовские терзания, быть или не быть. Стоит ли оно того. Думаю, Куинджи стоит. Другое дело, что большая часть выставленных картин находится в собрании Третьяковской галереи, куда по окончании выставки можно прийти и насладиться. Без терзаний.
