КОГДА СОВРЕМЕННОЕ ИСКУССТВО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ИНТЕРЕСНО (МАРИНА АБРАМОВИЧ )
Я редко понимаю новое искусство. Намного чаще испытываю удивление, почему кругом такой ажиотаж, а внутри меня пустота — хваленое новое не резонирует внутри меня совершенно. Я не доверяю пояснениям из книг с названиями «И это нужно называть искусством?». Пытаюсь услышать свой голос, но что-то связное он нашептывает у работ, созданных не позже 60–70х годов ХХ века. Дальше — тяжело. Кое-что встречалось, но бессистемно. Не удается сопоставить количество посещенных выставок и действительно волнующих вещей. Иногда я думаю, что глуха к новому. Иногда поражает, что хорошие работы держат во власти лишь пару мгновений. К ним не хочется мысленно возвращаться спустя годы. Они улетучиваются навсегда, не затрагивая глубинного слоя.
Я точно понимаю, что творческий процесс — не об интеллекте и не об образованности. Он о способности переживать определенные эмоции внутри и находить им выражение вовне через подходящий язык — язык музыки, живописи, театра. Я не раз задавалась вопросом перед современным искусством: во мне переизбыток критического мышления, недостаток контекста или просто внутренняя глухота, чтобы определенные работы понять?
Например, в лондонской галерее Саатчи в 2012 году была представлена инсталляция из грязного полотенца, закинутого на железную арматуру. Осенью того же года в нью-йоркском музее современного искусства (MoMA) женские колготы до предела набили песком. В таких местах я люблю отвлечься от самих работ и наблюдать, как реагирует публика. Изредка вижу интересных посетителей, переигрывающих в стремлении постичь искусство. Иногда ради внутреннего эксперимента мне хотелось переигрывать вместе с ними.
Вообще подсознательно я уже давно смогла почувствовать сдвиг, который произошел в восприятии искусства, но не могла точно его сформулировать для себя. Раньше, посещая музей, было чувство, что внутри разливается красота от увиденных красивых, пусть даже абстрактных, картин. Это был очевидный путь внутреннего обогащения через искусство. Помимо красоты могли быть картины войны, боли, страха, одиночества –они раздвигали рамки внутри зрителя, заставляли смотреть глубже, без слов понимать сложные переживания художника. Но этот процесс носил все же односторонний характер: от музея — к тебе, от переживаний автора — к твоим. Дальше каждый сам для себя решал, как дальше встроить увиденное в свою жизнь, как перевести ее на язык своего дела – неважно какого и неважно в какой части земного шара- искусство в этом понимании – универсально. Такой процесс прекрасен, но длителен. На него нужно время. Сейчас я вижу, что современный человек перегружен всем — информацией, скоростью изменений, бесконечной гонкой за результатом — и при этом все более одинок. Живопись в классическом двухмерном выражении по-прежнему способна заряжать и обогащать, но чтобы ее понять и пропустить через себя, нужно быть готовым и внутренне высвободить место. Между тем, современное искусство стало интересным в тех случаях, где оно предлагает мгновенную разрядку через духовный обмен между зрителем и художником. Я все чаще замечаю, что мне в музее тоже хочется оставлять часть себя. Или хотя бы на время забыться и довериться тому, что в окружении искусства я не одинока, а могу думать и творить с кем-то вместе.
Лет пять назад мне попался замечательный фильм «В присутствии художника». Понравилась женщина в кадре: « Сначала все сорок лет думают, что ты ненормальная и что тебя надо лечить. И наконец ты получаешь признание. Нужно потратить много времени, чтобы тебя начали принимать всерьез». Ее зовут Марина Абрáмович, она родилась в Белграде в 1946 году. Сегодня она большой человек в мире современного искусства, признанная основоположница перформанса.
Фильм рассказывает о подготовке к масштабной ретроспективной выставке Марины в МоМА в 2010 году. На эту выставку в течение трех месяцев приходят посетители с целью провести время с художником. Марина сидит на обычном стуле в центре зала. Напротив занимает место случайный посетитель, отстоявший большую очередь. Начинается молчаливый диалог. Им нельзя прикасаться друг к другу, нельзя говорить, можно только смотреть друг на друга. Камеры запечатлели изменения в человеке: кто-то улыбается, у кого-то текут слезы. Из таких, тем не менее, разных реакций можно сделать однозначный вывод, что они переживают уникальный духовный опыт. Марина призналась, что иногда чувствовала глубокую боль в человеке напротив. Когда тот осознавал, что его боль увидели, он начинал плакать, так как сил держать все страдания в себе больше не было. Со стороны это выглядело, как молчаливая исповедь, что не умещается в рамки привычного понимания искусства. Для Марины это был также сложный эксперимент, к которому нужно было долго физически и духовно готовиться. Она должна высидеть восемь часов в день без движения, просто смотря в глаза людям, которые по очереди садятся напротив. Подготовка включала изменение режим еды, туалета и главное — отодвигание порога боли, так как тело без движения быстро затекает и доставляет серьезные болевые ощущения, с которыми надо уметь справляться. Впрочем, с идеей превозмочь боль Марина работала и раньше. В остальных залах МоМА представили ретроспективу ее ранних перформансов. В них видно, как она поэтапно росла как художник. Она двигалась от понимания, что в перформансе, в отличие от ранее доминирующего искусства живописи, художник тоже становится объектом. Он не остается за кадром. Сейчас она ушла дальше, активно вовлекая еще и самого зрителя в творческий процесс. Мне эта эволюция показалась очень интересной. При случае хотелось больше узнать о самой Марине, как о личности, и о методе, который она применяет в искусстве.
В конце 2016 года вышла книга ее мемуаров «Walk through walls», которая лично мне дала очень широкий контекст для понимания ее пути и в чем-то изменила к лучшему мое отношение к искусству перформанса. Даже если не привязываться к искусству и оставить его в стороне, это рассказ абсолютно незаурядного человека. Она невероятная личность.
Во-первых, это история о том, как не пытаться оставить то, что тебя сделало таким сложным, каким ты есть, даже если это не было твоим сознательным выбором (например, место рождения). Наоборот — как это принять и органично вписать в себя. И так оглушительно успешно.
Поражает ее успех в западном мире в сочетании с сербским происхождением, которое в ней до сих пор сильно чувствуется: в специфическом для Запада чувстве юмора, в огненном балканском характере, в чрезмерной женской притягательности, в творческой странности, в смеси мистицизма, религиозности и коммунистического детства.
Во-вторых, это история о том, как оставлять позади и перерасти все то, что доставило боль. Это приходит не сразу. Читая книгу, я поражалась, как можно себя освободить от чувства боли, причиненной дефектами воспитания, холодом родительского дома, комплексами из-за своей физической несуразности и разбитым сердцем. Каждое признание на страницах книги выходит легко, без стыда, хотя можно только догадываться, какая духовная работа стоит за этим. Это урок колоссальной внутренней смелости и желания расти.
В-третьих, это история о ее творчестве. И о том, что нет никаких прорывов. Так может казаться только поверхностным обывателям со стороны. Любой успех, любая вершина — это о долгой предшествующей работе, в которой кирпич к кирпичу выстраивается то, о чем изначально не имел даже представления. В книге она интересно рассказывает, как менялись ее собственные взгляды в течение времени и как рождались творческие идеи под влиянием встреч с разными людьми и желании пробовать себя в новом. (При этом она четко высказалась, что выпады типа плевка на асфальт нельзя считать современным искусством. )
В-четвертых, весь ее путь подтверждает ею же высказанную мысль: ошибки очень важны. Даже если что-то получается легко и приносит успех, все равно нужно совершать неожиданное и непривычное. Если постоянно делать одно и то же, можно потерять себя в бесконечном повторе. В жизни очень важен риск.
Наконец она просто рассказывает о своем методе и как он работает. Среди прочего, он заключается, например, в отключении от шума и раздражителей, в постной еде, в дыхании, в медленном приятии всего происходящего, будь то желание выпить стакан воды или созерцание одного цвета в течение часа, в спокойном подсчете рисовых зёрнышек или в ходьбе вслепую в лесу. Думаю, что метод не сотворит чуда, но заставит заглянуть глубже в себя и, возможно, чуть больше принять все то, что дано.
