Родион Скрябин о видеопродакшне, «Решаторе» и свободе для медиа
А вот и новое интервью из серии «3 вопроса медиаменеджеру», в котором Родион Скрябин, директор по развитию издания «Лайфхакер», делится с нами секретами работы с видео в социальных сетях, необычными вопросами, которые выпадали на долю «Решатора», и своим мнением о влиянии закона об иностранных агентах на российское инфополе.
Родион — третий участник серии интервью «3 вопроса медиаменеджеру», цель которой — в трех вопросах показать, как на самом деле устроены российские медиа изнутри.
— Новые медиа очень часто забывают про такой источник трафика, как YouTube, но у вас там уже более 200 тысяч подписчиков, а каждое видео, в среднем, набирает 15–20 тысяч просмотров. Как вы работаете с этим каналом?
То, что медиа забывают про YouTube — это нормально, потому что трафика оттуда не бывает. Трафик из Ютуба на сайт — это вообще миф. Мы очень долго развивали наш канал, а в итоге в этом году мы его полностью перезапустили, потому что поняли, что это получается канал про все. В отличие от сайта, на котором есть много разной информации, на канал про все на YouTube не подписываются.
Поэтому мы перезапустили его, сделали пять новых рубрик, три из них удалили, потому что они оказались не очень эффективными. Оставили только две рубрики, «Помогаем» и «Просвещаем». Они сейчас выходят по такому расписанию: одна — раз в две недели, другая — раз в две недели, и у нас получается один ролик в неделю. Мне очень нравится то, что сейчас представляет из себя наш YouTube-канал, потому что у нас сильно прокачалась команда по продакшену. Проблема заключается в том, что видео — это сложно. Например, если мы берем большой коммерческий проект в работу, то надо сделать так, чтобы основные видео не провисли. Ничего нового: видео — это сложно.
Мы начали монетизироваться за счет нативной интеграции в видео, и в 2017 году успели сделать три кейса. Суть в том, что сам YouTube приносит копейки. Партнерские программы социальных статей — копейки. Нативные интеграции в ролики — это единственный вариант монетизации.
Кроме того, YouTube не отдает трафик на сайт, там CTR минимальный по отношению к просмотрам. На сайте тоже не очень любят смотреть видео, по крайней мере — на нашем; наш сайт предназначен для людей, которые приходят почитать. В итоге нам и пришлось создавать такое отдельное медиа Лайфхакера, потому что мы понимаем, что видеоформат мы хотим, но не понятно, как мочить по нему в трафике.
С сайта у нас уходит трафик на YouTube, мы анонсируем видео. Они не то чтобы набирают прямо много просмотров с сайта, но мы анонсируем. При анализе мы считаем просмотры во всех социальных сетях, они суммарно бывают и по 500,000 просмотров на ролик. YouTube в этом плане слабая позиция для нас. Что касается остальных социальных сетей, то они отдают предпочтения видео, которые загружаются в нативный плеер. Мы именно так и делаем. Продакшн отдает им готовые видео, и они делают магию. Плюс, мы еще делаем кучу коротких роликов для охватов в соцсетях — берем разрешение на перевод, переводим, публикуем в социальные сети.
Но при этом, честно говоря, мы не совсем понимаем, что еще можно выжать из Ютуба и что сделать. У нас много подписчиков, 200,000, которые росли много лет, но активных подписчиков там… Короче есть мысль, что в Ютубе институт подписчиков немного потерял свое влияние, потому что у нас 200,000 подписчиков и 15,000–20,000 просмотров. А есть видеоблогеры, у которых миллионы подписчиков, а просмотров — 200,000 на ролик. Поэтому такая проблема существует, да.
— У вас на сайте есть интересная рубрика «Решатор». Как вы пришли к ее созданию? Какая доля трафика на нее приходится? Какие запросы самые частые, а какие — самые странные?
Эта рубрика вообще создана по фану. Просто возникла такая идея, и мы подумали, а почему бы ее не сделать? Она достаточно простая. На нее не делается никакой акцент, и дает она нам не то чтобы много трафика: порядка 100,000 заходов в год. Это не какой-то драйвер роста, это история про фан. Нам самим она нравится, но мы не придумываем супер-способы ее использования.
Вопросы — это, пожалуй, самое веселое, что там есть. Обычно люди выбирают, куда им поехать в отпуск или куда устроиться на работу. Иногда наша техническая служба выгружает эти вопросы, чтобы посмотреть, что люди спрашивают.
Самое смешное, что у меня обычно вызывает улыбку, это попытки решить задачи ЕГЭ и вообще домашние задания. В «Решатор» загружают условия задачи и ждут, что он ее решит. Видимо, название все-таки очень хорошее.
Суть на самом деле в том, что ты предлагаешь «Решатору» два варианта — «да» и «нет» — и он в рандоме помогает тебе решить этот вопрос.
— Минюст опубликовал список СМИ, которых обвинили по закону об иностранных агентах в СМИ. Как ты считаешь, как это повлияет на деятельность изданий, попадающих под данный закон? Поможет ли он как-то действительно урегулировать инфополе в России?
Это очень сложный вопрос. Насколько мне известно (я не очень глубоко копал в этой теме), если издания попадают под этот закон, они получают некоторые ограничения по доступу к государственной информации. Не могут посещать, например, какие-то заседания совета Федерации, что, наверное, проблема для информационных медиа, которые работают в новостях. Кроме того, такие медиа постоянно обязаны оповещать о том, на какие деньги они производятся.
Не знаю, как это повлияет. Это же российское законодательство и Россия, поэтому это может повлиять кардинально и помешать работе некоторых изданий, а может повлиять никак, как, например, сегодня влияет на нас закон Яровой. Закон Яровой съедает деньги мобильных операторов, а на нас с тобой он не влияет на данный момент. По документам он действует, а на самом деле — нет, насколько мне известно.
Я не считаю, что инфополе России нужно урегулировать, мне вот что кажется важнее. Страна должна предоставлять абсолютную свободу медиа, ведь живя в свободной стране ты должен получать информацию от того медиа, от которого хочешь ее получать. Я не вижу необходимости запрещать это. Да, есть Russia Today, откровенно пропагандистский канал, который внесли в список иностранных агентов в США. Да, RT теперь оповещает о том, на какие деньги он производится. С другой стороны, не вижу в этом ничего плохого. Вы говорите о том, на чьи деньги вы производите контент, и что?
Вопрос о том, как повлияет закон об иностранных агентах на СМИ, действительно сложный. Глобально, я вообще считаю, что медиа не должны говорить неправду. Например, недавно были какие-то истории с Навальным в Самаре, где медиа публиковали откровенно неправдоподобные сведения, и это не круто. Лучше бы в России занялись тем, чтобы все медиа рассказывали правду, и начали проверять издания на достоверность данных. Мне кажется, это гораздо важнее, чем думать о том какие медиа иностранные, а какие — нет.
Глобально, мы можем потреблять любой контент. Понятно, что большинство русских граждан не умеет говорить на английском языке и не умеет читать по-английски, но при желании мы можем потреблять контент любых медиа, каких мы хотим, потому что мы живем в эпоху интернета. И не важно, кто из них иностранный агент, а кто — нет.
На этом наше интервью подошло к концу, и Родя ушел дальше покорять Норильск.
Хотите принять участие в интервью? Пишите мне в Telegram или на почту alinarihter@gmail.com.
