Краткая история трансфобии в феминизме: от Дженис Реймонд до Джоан Роулинг

В спорах, касающихся феминизма и трансгендерности слово «трансфобия» звучит очень часто. Транс активистки и их сторонницы указывают на трансфобность позиции Роулинг и гендерно-критичного движения, их оппонентки возражают, говоря, что они «не трансфобки, но…» , обвинения в трансфобии начинают восприниматься как навешивание неприятного ярлыка на оппонентов и форма цензуры, и многие люди не понимают, где трансфобия, а где — просто критика.

При этом многие люди узнали о противоречиях между отдельными группами феминисток и транс людьми буквально месяц назад — из скандала вокруг высказываний Джоан Роулинг, хотя споры и конфликты на эту тему продолжаются уже более 40 лет. В результате, у этих людей складывается впечатление, что возмущение трансгендерных людей несоразмерно поводу — ну пошутила писательница неудачно, что тут такого? — при этом из виду упускается долгая и печальная предыстория. Кроме того, на эту тему распространяется огромное количество дезинформации и разного рода «страшилок» — от «они запретят нам называть себя женщинами» до «любой извращенец теперь может изменить документы на женские, приходить в закрытые женские пространства и совершать там насилие».

В этом тексте я хочу, во-первых, коротко обозначить, что же такое трансфобия и как она может проявляться, а во вторых, подробно рассказать о том, когда и как трансфобные идеи появилась и развивалась в феминизме.

Моя статья не претендует на исчерпывающее изложение истории трансэксклюзивности в феминизме — для этого пришлось бы написать толстую книгу (может быть, когда-нибудь я ее напишу) — но, я надеюсь, что мне удалось рассказать об идеях, действующих лицах и событиях, которые имели наибольшее влияние на данное движение.

Прошу прощения за непомерную длину текста, но для меня было важно описать многие аспекты подробно. Очень много фактов и деталей изложены только в англоязычных источниках, которые не всем доступны, поэтому я взялся за их анализ и перевод для этого текста.

Я фрилансер, живу с депрессией и посттравматическим расстройством, и у меня сейчас сложное материальное положение.

Поэтому, если у вас есть возможность помочь, это можно сделать, скинув столько, сколько можете на карту: 4149500100961476 или по реквизитам (SEPA):

Account Number (IBAN): GB21CLJU00997181537745

BIC: CLJUGB21

Account Holder Name: FRANK YULIIA

Bank: Clear Junction Limited

Bank Address: 15 Kingsway, London WC2B 6UN

Что такое трансфобия ?

Трансфобия — это враждебное отношение к транс людям и трансгендерности в целом.

Трансфобия может выражаться в форме страха, насилия, дискриминации, ненависти, отвращения, агрессивного поведения по отношению транс и гендерно-неконформным людям.

Трансфобия включает в себя институциональные формы дискриминации, криминализации, патологизации и стигматизации и проявляется различными способами: от физического насилия, языка вражды, оскорблений и враждебного изображения в СМИ до форм угнетения и социального исключения.

Одной из базовых и повсеместно распространённых форм проявления трансфобии является игнорирование гендерной идентичности трансгендерных людей, в частности использование неправильного грамматического рода, личных местоимений, обращений и личных имён.

Отдельно выделяется интерсекциональное слияние трансфобии и мизогинии — трансмизогиния.

Слово «трансфобия» образовано по образцу слова «гомофобия» и составлено из приставки «транс-» («извне», «с другой стороны») от «трансгендер» и корня «-фоб-» (от др.-греч. φόβος (phóbos) — «страх, ужас, боязнь»).

Трансфобия не является фобией в психиатрическом смысле, то есть видом фобического тревожного расстройства. Слово «трансфобия» используется в современных социальных науках в первую очередь для обозначения комплексного социального явления.

Некоторые современные исследователи и активисты считают понятие «трансфобия» с его отсылкой к индивидуальному, личному страху неудовлетворительным. Они указывают на то, что в основе насилия и дискриминации в отношении трансгендерных людей лежит, в первую очередь, системная культурная идеология отрицания, принижения и патологизации гендерной вариативности.

В качестве альтернативы они предлагают понятия «циссексизм» и «цисгендеризм» (см., например, тут).

Похожая критика привела к распространению понятий «гетеронормативность» и «гетеросексизм» вместо понятия «гомофобия».

С чего все начиналось?

Первые онлайн-сообщества феминисток, враждебно настроенных к транс людям, появились в сети примерно в середине 2000-х, но само явление гораздо старше и уходит своими корнями в радикальный феминизм начала 70-х гг. ХХ века.

В 1973 году группа радикальных феминисток потребовала прогнать Сильвию Риверу, транс женщину и одну из лидерок Стоунволлских бунтов, с платформы на Нью-Йоркском прайде. И не просто потребовала, а буквально вытолкала ее с платформы.

В том же году на West Coast Lesbian Feminist Сonference в Лос-Анджелесе поэтесса Робин Морган потребовала выгнать с конференции транс женщину Бэт Элиот, одну из организаторок мероприятия. Морган тогда назвала Элиот «опортунистом, шпионом, и разрушителем, с ментальностью насильника». Участницы конференции проголосовали против предложения Морган, но Бэт все равно ушла.

Важно указать, что нападки на этих транс женщин не были реакцией на какое-либо неприемлемое их поведение на прайде или фестивале. Более того, эти и многие другие транс активистки, которые подвергались таким нападкам, вложили много сил и труда в феминистское и ЛГБТ движения. Причины были прежде всего идеологические и мы их подробно рассмотрим ниже.

«Транссексуальная империя» Дженис Реймонд

В 1979 году радикальная феминистка Дженис Реймонд, профессорка Массачуссетского университета, написала основополагающий текст трансэксклюзивного движения «Транссексуальная империя: создание шимейл», в котором она заявила, что «транссексуализм по моральным причинам должен быть исключен из существования» — в первую очередь, путем ограничения доступа к переходу.

Вскоре после выхода данной книги, Реймонд написала рекомендации для финансируемого правительством США Национального центра медицинских технологий, после чего администрация Рейгана исключила медицинские вмешательства, связанные с трансгендерным переходом, из страхового покрытия Medicare и частных медицинских страховок. Это был первый серьезный удар трансэксклюзивного феминизма по правам транс людей в США, последствия которого ощущаются до сих пор.

В чем же заключалась позиция Реймонд?

Вот одно из самых известных ее высказываний на данную тему:

«Все транссексуалы насилуют женские тела, сводя настоящую женскую форму к артефакту, присваивая это тело себе. Однако, транссексуально сконструированые лесбиянки-феминистки также совершают насилие над женской сексуальностью и духом. Хотя обычно изнасилование происходит с применением силы, оно также может быть совершено путем обмана».

Реймонд использует термин «транссексуальность», а не «трансгендерность», потому что именно он был общепринятым в те годы.

Основой позиции Реймонд является ее взгляд на пол. По ее мнению, два пола существуют как два очень разных и даже противоположных проявления «биологической реальности» еще до любых воздействий культуры, а социальные роли навязываются людям, исходя из их пола. Реймонд обычно не употребляет термин «гендер», используя выражение «половая роль». Принадлежность людей к категории женщин, по ее мнению, обусловлена ​​хромосомным набором и индивидуальным опытом социализации в женской половой роли. Исходя из этого, Реймонд утверждает, что трансгендерные женщины — это на самом деле мужчины, а трансгендерные мужчины — женщины. Она указывает на то, что транс женщины не подвергаются насилию и угнетению в навязанной половой роли, от которого всю свою жизнь страдают женщины.

Здесь, однако, следует указать, что хотя транс женщины и могут избежать этого угнетения до перехода, многие из них страдают от сексуальных домогательств, дискриминации, изнасилований, домашнего насилия, а также вынуждены заниматься секс-работой для выживания во время и после него. Также немало трансгендерных женщин живут как женщины с очень юного возраста и, соответственно, не имеют привилегий, связанных с социализацией как мужчин во взрослом возрасте — получения образования и построения карьеры без влияния негативных гендерных стереотипов итп.

Вторым основополагающим предположением Рэймонд является то, что угнетение транс людей — это одно из проявлений сексизма, который навязывается через половые роли. Иными словами, по ее мнению, транс женщины — мужчины, выброшенные на обочину патриархатом, а транс мужчины — женщины, которые сами по себе являются основными мишенями для угнетения в этой системе. Из этого можно сделать вывод, что Дженис Реймонд не признает существования трансфобии — отдельного вида угнетения, который нацелен именно на транс людей и не может быть сведен (выходит за пределы) сексизма, воплощенного в половых ролях.

Реймонд задает риторический вопрос:

«Можно ли сказать, что темнокожий человек, который хочет быть белым, страдает от «трансрасиализма?… Не существует запроса на трансрасовые медицинские вмешательства, поскольку большинство небелых признают, что общество, а не цвет их кожи, нуждается в изменении».

Следует сказать, что данное ее утверждение не соответствует действительности. Косметические вмешательства, направленные на изменение «расовых» характеристик внешности существуют и широко распространены в ряде стран — в частности, в Индии и ЮАР. В этих (и во многих других) странах, пострадавших от колониализма со стороны белых, более светлая кожа считается признаком более высокого статуса и просто более красивой. Для отбеливания кожи женщины применяют различные кремы, мази и другие химические средства, нередко токсичные и вредные для здоровья. В США также давно существует и широко распространена практика выпрямления волос афроамериканскими женщинами. Естественные вьющиеся волосы или традиционные прически, вроде косичек или дредов, в течение десятилетий не просто считались некрасивыми, но и становились основанием для дискриминации. Нередки были случаи, когда работодатели требовали выпрямления волос от сотрудниц, чтобы те «не выглядели непрофессионально».

При этом существует большая разница между данными вмешательствами и теми, к которым прибегают транс люди. Вмешательства, направленные на изменение цвета кожи и других подобных характеристик, чаще всего продиктованы «стандартами красоты» и давлением окружения. В случае с вмешательствами, связанными с трансгендерностью, окружение, включающее родных, друзей, коллег, медиков и государственные институции, зачастую наоборот прилагает все усилия, чтобы отговорить человека и создать препятствия к доступу к ним.

Два изложенных выше предположения приводят Реймонд к мысли, что медикализация гендерной вариативности и клиники по «смене пола» — это способ еще более сильного закрепления стереотипных гендерных ролей в обществе. Предназначением этих медицинских вмешательств, по ее мнению, является превращение мужчин в «женщин» и женщин в «мужчин» в случаях, если те не могут вписаться в назначенные им гендерные роли. «Транссексуальной империей» Рэймонд называет медицинскую индустрию, которая навязывает гендерные роли через хирургические и другие медицинские вмешательства.

Реймонд права относительно того, что медикализация трансгендерности (особенно, на ранних этапах) сопровождалась закреплением сексистских (и гетеросексистских) стереотипов в медицинских протоколах и нормативных документах. Однако она не видит что этот процесс имел (и имеет) негативное влияние прежде всего на самих транс людей, являясь давлением на них со стороны общества вообще и медиков в частности, а не наоборот.

Также Реймонд игнорирует сложности, с которыми сталкивались медики, стремившиеся сделать данные вмешательства доступными для трансгендерных людей. Те, кто продвигали данные процедуры в середине 60-х и начале 70-х, были меньшинством в профессиональных кругах (по крайней мере, в США и Западной Европе) и сами страдали от враждебности коллег и маргинализации.

То есть то, что Реймонд называет «империей» на самом деле было «группой бунтовщиков». Медицинские элиты не были (и во многих контекстах до сих пор не являются) благосклонными к трансгендерности. Ее не принимали и продолжают не принимать. Вопреки убеждению Рэймонд, в большинстве случаев «патриархат» ее не одобряет.

Единственной страной мира, где трансгендерность напрямую инструментализирована патриархатом, на сегодняшний день является Иран. Там операции по «смене пола» финансируются государством, а гомосексуальность криминализирована. В результате, немало гомосексуальных людей прибегают к таким вмешательствам. Но это трагическое исключение, а не правило.

Еще одним важным аспектом для понимания позиции Реймонд является ее видение будущего освобождения от угнетения. Согласно Реймонд, настоящего освобождения невозможно достичь «путем простого сочетания половых ролей или их элементов». По ее мнению, оно возможно только через преодоление и искоренение того, что сейчас называют гендером. То есть Реймонд верит в существование человеческого «Я», которое предшествует гендерной самоидентификации или, по крайней мере, может быть освобождено от культурных интерпретаций пола. Рэймонд также считает, что одна из «проблем» транссексуальности заключается в медицинском насилии над телесной неприкосновенностью — даже если взрослый дееспособный человек желает этих вмешательств и дает информированное согласие. Вместо этого она предлагает бороться с угнетением путем образования и «повышения уровня сознания».

Данный подход ориентирован на конкретный проект будущего, к которому, по мнению Реймонд, нужно стремиться, но он полностью игнорирует реальные жизненные ситуации и потребности транс людей, живущих здесь и сейчас, в разных странах мира с разными законами и культурами. Исходя из ее подхода, все люди, которые испытывают гендерную дисфорию, прошли через гендерный переход в прошлом или находятся в процессе, должны просто «взять и прекратить», направив свои усилия на достижение того самого «светлого будущего». В реальной жизни это, само собой, недостижимо.

Люди живут свои жизни в разных условиях, имеют разный доступ к информации и образованию, разные психологические особенности и политические взгляды. Требовать, чтобы все представители большой и разнообразной социальной группы объединились во имя одной идеи, которая многим из них может быть непонятна и не близка, а иначе они будут «предателями и конформистами» — это авторитарный подход и утопия.

То, как Реймонд изображает транс людей, также заслуживает внимания. В ее нарративе их субъектность стирается. Рэймонд конструирует стереотипные образы транс людей, не прибегая к исследованию реальных и различных жизненных историй.

С одной стороны, она указывает на то, как многие трансгендерные женщины принимают традиционные женские социальные роли (и таким образом якобы становятся «пособницами патриархата»), но с другой продолжает критиковать трансгендерных лесбиянок, которые уклоняются от таких ролей, видя в их действиях «репрессивную маскулинность».

Таким образом, Реймонд загоняет трансгендерных женщин в ловушку без выхода: принимай традиционную роль или не принимай — все равно ты будешь сексисткой и «мужиком в юбке».

Такая теория непригодна для описания фактического вариативного опыта трансгендерных женщин, которые пытаются жить свои жизни в сексистском и трансфобном мире. Более того, поскольку Реймонд считает транссексуальность сугубо «мужским феноменом» (характерным для людей мужского акушерского пола), она почти ничего не говорит о трансгендерных мужчинах (родившихся с женским акушерским полом).

По ее мнению, трансгендерные мужчины — это единичные случаи, которые «транссексуальная империя» использует, чтобы легитимизировать транссексуальность как универсальное явление и таким образом скрыть ее истинную патриархатную суть (сравните с недавней паникой по поводу того, что количество транс мужчин в Британии увеличилось на 400%). Это убеждение позволяет Рэймонд оставлять опыт трансгендерных мужчин без внимания. В качестве примера можно привести ее обвинения в том, что «все транссексуалы насилуют женские тела, сводя реальные женские формы к артефактам и присваивая их себе». Хотя это утверждение претендует на универсальность, оно одновременно касается конкретно трансгендерных женщин. Трансгендерных мужчин в этой картине мира просто не существует.

Идеи, высказанные Реймонд в «Транссексуальной империи», имели огромное влияние на отношение многих радикальных феминисток ее поколения к трансгендерности и транс людям. Они продолжают звучать и сейчас, несмотря на то, что с момента выхода книги прошло почти полвека. В качестве теоретической базы их широко используют феминистки, называющие себя гендерно-критичными, хотя за последние 40 лет появилось множество новых исследований и подходов, опровергающих эти идеи.

После ранних вспышек в 70-е, пламя вражды между транс людьми и радикальными феминистками постепенно угасло, но угли продолжали тлеть в течение следующих 20 лет. Одним из исключений были конфликты вокруг Michigan Womyn’s Folk Festival (Мичфест), привлекшие к себе много внимания. Организаторки фестиваля отказали транс женщинам в праве присутствовать на мероприятии. В 1990-х участницы фестиваля, поддерживавшие транс людей, организовали рядом с ним «Camp Trans» (Транс Лагерь) — специальное место, открытое для транс женщин и дружественное к ним. Две группы конфликтовали долгие годы — до тех пор, пока большинство участниц и организаций не присоединились к бойкоту Мичфеста, и организаторкам в 2015 году пришлось его закрыть.

В последние десятилетия трансэксклюзивный феминизм обрел новую жизнь, найдя плодородную почву для распространения своих идей на различных онлайн-площадках. Резкое повышение видимости транс людей предсказуемо привело к всплеску негативной реакции со стороны ряда политических движений. Хотя эта реакция в значительной степени являлась продолжением и развитием объявленной консерваторами «культурной войны» против либерализма и левой политической повестки, некоторые феминистки также решили, что права транс людей «зашли слишком далеко».

Трансфобия в Великобритании

Трансэксклюзивный феминизм в Великобритании не возник внезапно в момент публикации твитов Джоан Роулинг. Как организованное движение он существует по меньшей мере последние 10 лет и, к сожалению, является де-факто лицом феминизма в этой стране, в чем немалую роль сыграла медийная поддержка Роберта Мердока — главного редактора влиятельной газеты The Times of London. На практически любую критику трансэксклюзивной риторики это и другие издания отвечают обвинениями в «затыкании рта женщинам», публикуемыми в многочисленных статьях, блогах и авторских колонках. Типичные примеры таких публикаций см. тут, тут и тут.

Одной из специфических черт трансфобии в Британии, в отличие от США и других стран, является то, что она распространена среди людей и организаций, политически идентифицирующих себя как левые — в профсоюзном движении, левоцентристских СМИ и лейбористской партии. Транс люди, стремящиеся занять ответственные позиции в региональных отделениях лейбористской партии вынуждены постоянно бороться с небольшими, но громкими фракциями, стремящимися к их устранению. Одним из примеров является Лили Медиган — молодая организаторка в этой партии, которая, будучи транс женщиной, постоянно подвергается атакам трансфобов и внутри партии, и в СМИ. Та самая The Times of London выпустила целых 5 материалов с критикой в ее адрес.

В целом, существует два основных типа британской трансфобии. Первый представлен преимущественно цисгендерными мужчинами с правыми и консервативными взглядами, отвергающими идею о том, что гендер может определяться чем-то, кроме гениталий. Эту точку зрения часто можно встретить в СМИ, связанных с Консервативной партией — The Spectator, The Times and The Telegraph, — где она выступает аргументом в «культурной войне».

Второй тип, уходящий корнями в традицию радикального феминизма, утверждает, что запрос транс женщин на признание их гендерной идентичности несовместим с правом цисгендерных женщин на закрытые безопасные пространства, куда запрещен доступ лицам другого пола.

В сущности, второй аргумент ничем не противоречит первому — оба они основаны на убеждении, что транс и небинарные люди не должны иметь право самостоятельно определять свою гендерную идентичность — просто второй тип более характерен для британских левых: от коммунистического новостного ресурса Morning Star до либеральных New Statesman и The Guardian. Эта идея, импортированная из американских феминистских кругов еще в 70-х, позже была в значительной степени отвергнута в США, но продолжает сохранять большое влияние в Британии.

По мнению Херон Гринсмит, старшей аналитикини исследовательского центра Political Research Associates, изучающей современное гендерно-критичное движение, причиной бурного развития трансэксклюзивного феминизма в Британии является сочетание двух факторов:

1) Наследие империализма

Нарративы, использующие термины вроде «биологическая реальность» являются частью долгой традиции британского колониализма и имперского мышления. В свое время Британская империя не только криминализировала гомосексуальность и кроссдрессинг («трансвестизм»), но и весьма успешно конструировала в массовом сознании образ «расового Другого» — как существа, принципиально отличающегося от британцев и являющегося сексуальной угрозой для белых женщин. От этого мировоззрения до поиска сексуальной угрозы в каких угодно «Других» и признания «биологической реальности» эссенциальной и неизменимой путь недалек.

Примечательно, что многие ирландские феминистки отвергли трансэксклюзивную риторику британских, ссылаясь на опыт колониального угнетения своего народа как на основную причину.

Сара МакБрайд, пресс-секретарь американской ЛГБТ организации Human Rights Campaign, которая сама является транс женщиной, так отзывается о специфике трансэксклюзивного движения в этой стране:

«В разных странах мира, включая США, массовые протесты против последствий глобализации и полицейского насилия в 90-х, 2000-х и 2010-х привели к широкому общественному обсуждению вопросов расы, гендера и класса и того, как все эти факторы взаимодействуют. В Британии, однако, пространство для такого рода дискуссии было гораздо более ограниченным. В результате белые гетеросексуальные феминистки среднего класса и выше не получили достаточное количество критики от небелых женщин и представительниц других меньшинств, а о таком авторитете и влиянии, какое они имеют в Британии, наш Мичфест мог бы только мечтать».

2) Популярность и влияние «движения скептиков»

Движение «скептиков» — своеобразная британская субкультура, популярная в 90-х и начале 2000-х. Группы скептиков встречались в пабах и организовывали собрания, на которых продвигали свое видение «научного скептицизма».

Многие из их активностей имели просветительскую направленность и приносили реальную пользу: к примеру, они много внимания посвящали разоблачению и опровержению разного рода псевдонаучных концепций, конспирологических теорий и недоказанных методов лечения болезней, таких как гомеопатия.

В то же время, для скептиков был характерен сильный антигуманитарный уклон: они считали, что мир, в котором мы живем, построен на универсальных и неизменных принципах, познание которых и является задачей науки. При этом они не принимали во внимание разницу контекстов и считали ненужным анализ научных теорий на предмет влияния на них социальных и исторических факторов.

Частью этого способа мышления был своеобразный биологический редукционизм: вера в то, что науке стоит сосредоточится на исследовании ДНК, в котором, по их мнению, можно будет найти всю правду о человеческой природе, а не разбираться в психологических, исторических и социальных нюансах. Именно этот вид биологического эссенциализма заставляет людей думать, что они могут «опровергнуть» гендерную идентичность другого человека или что этого человека должен подвергнуть тщательному исследованию кто-то в белом халате, прежде чем мы сможем поверить, что этот субъект является тем, кем себя называет.

Одним из примеров такого подхода, является дискуссия на тему трансгендерности, проведенная в 2013 году группой “Soho Skeptics”, после которой было опубликовано интервью с участницами. Двое транс женщин диспутировали с двумя цис женщинами, занимающими гендерно-критичную позицию. Само мероприятие, к счастью, прошло вполне цивилизованно — без взаимных оскорблений и навешивания ярлыков. Проблема заключалась в фокусе обсуждения: центральной темой было то, чем является для транс людей «бытие женщиной», как они это осознают и воспринимают, и — возможно ли вообще такое осознание вне гендерных стереотипов и внешних атрибутов, вроде макияжа и одежды? Гендерная идентичность и внутренний мир транс человека в таком ракурсе становится предметом для споров и объектом для исследования извне — с целью определить, насколько их эмоции и самоощущение «верны» и «приемлемы». Данный подход сложно назвать горизонтальным, так как транс люди оказываются в гораздо более уязвимой позиции просто по факту своей трансгендерности.

По словам Гринсмит, «гендерно-критичные феминистки, подобно британским скептикам считают, что наука на их стороне. «Не важно, сколь антинаучна их риторика, они все равно говорят: «Биология — это не дискриминация». В реальности же, биологические признаки и отличия использовались для дискриминации разных социальных групп как минимум столь же долго, сколько существует сама биология как наука (см. «биологические» обоснования расизма и оправдание рабства, евгеника).

Трейси Кинг, известная активистка-скептик, признает, что за последние десятилетия движение фактически распалось. Она объясняет, что на то были веские причины — с распространением идей феминизма и увеличением их влияния становилось все более ясно, что в движении полно сексистов. Тем не менее, основные действующие лица не исчезли с горизонта. Многие люди, стоявшие у истоков движения, сейчас занимают ответственные позиции и имеют влияние в разных сферах. И многие из них, к сожалению, высказывают откровенно трансфобные идеи или транслируют их через свои каналы. Хелен Льюис, например, является зам. главного редактора левоцентристского политического журнала The New Statesman, в котором выходило немало сомнительных и некорректных материалов о транс людях. За журналисткой Джули Биндел, многие годы пишущей для The Guardian и других СМИ, тянется длинный шлейф из трансфобных высказываний. Еще один заметный выходец из движения — комик Грэм Линеган, который в прошлом году получил предупреждение от полиции за харассмент транс женщин онлайн.

«Руки прочь от наших детей!»

Еще одним, весьма неожиданным источником, из которого британцы — в особенности женщины — в течение десятков лет черпали трансфобные идеи, стал родительский сайт Mumsnet. Сама идея о том, что форум, где женщины общаются на тему подгузников и детского питания, подымет волну трансфобной риторики, выглядит несколько странно, но именно так все и было.

Mumsnet был основан в 2000 году как площадка для взаимной поддержки родителей и обсуждения разных тем, не ограничивающихся воспитанием детей. Сайт быстро стал очень популярен и обрел большое влияние. На сегодня это место общения 10 миллионов человек и мощная медийная платформа с годовым оборотом более 7 миллионов фунтов стерлингов. Во время прошлых выборов даже кандидаты в премьер-министры встречались с Mumsnet, выдерживая перекрестный обстрел вопросами на различные темы — от внешней политики до любимого сорта печенья.

Mumsnet провел ряд масштабных и успешных кампаний, среди которых: ‘Let Girls Be Girls’ (2010) — против сексуализации детей, и ‘Let Toys Be Toys’ (2016) — против гендерного деления игрушек, навязывающего девочкам кукол и посуду, а мальчикам — конструкторы и солдатиков. Эти кампании имели широкое освещение в СМИ и потенциально оказали значительное позитивное влияние на политики брендов, производящих товары для детей.

Однако, вместе с этими, весьма полезными просветительскими активностями, Mumsnet породил огромное количество трансфобных речей ненависти и дезинформации о транс людях.

В 2016 году на Феминистическом форуме Mumsnet огромную популярность набрал тред «I Am Spartacus!» («Я — Спартак!»), который впоследствие был частично удален. Его предысторией было решение администрации ресурса удалять посты в которых транс женщин оскорбляли или называли в мужском роде. Одна из пользовательниц написала пост, в котором сравнила себя с одним из рабов, поддержавших Спартака в борьбе с рабовладельцами (по легенде, когда рабовладельцы искали Спартака, все рабы кричали «Я — Спартак!», чтобы сбить их с толку и поддержать бунтаря). Эта пользовательница заявила «Я — Спартак! Я заявляю, что ни один мужчина не может стать женщиной, и вы не можете заставить нас признать обратное!»

Этот пост породил лавинообразную реакцию. Тысячи женщин писали «Я — Спартак!» и заявляли, что транс женщины — это на самом деле мужчины, а транс мужчины — женщины. Была даже предпринята попытка организовать массовую общественную кампанию с данным лозунгом. Все это сопровождалась нецензурными оскорблениями и называнием в неверном роде большого количества транс женщин и мужчин, включая известную в Британии журналистку и транс активистку Пэрис Лииз и американскую транс активистку Даниэль Мускато.

В результате, Феминистический форум Mumsnet превратился в бесконечный генератор трансфобии и хейтспича. Несмотря на широкий спектр проблем, которые могли бы там обсуждаться, 90% постов были посвящены трансгендерности и якобы исходящей от нее опасности — в особенности, для детей. Пользовательницы обсуждали отдельных транс активистов и транс организации, медицинские вмешательства, нормативные акты — в общем, все, что могло иметь отношение к данной теме, причем в исключительно негативном ключе.

В марте 2016 пользовательницы Mumsnet организовали кампанию против Girlguiding, скаутской организации для девочек, после того как та стала транс-инклюзивной. Они также выступили против реформы Gender Recognition Act (суть реформы мы подробно рассмотрим ниже), организовав акцию Man Friday. Суть акции состояла в том, что ее участницы «идентифицировали себя как мужчины по пятницам» и практиковали ряд малоприятных стереотипных мужских активностей, вроде менспрединга (широкого раздвигания ног в транспорте) и мейсплейнинга (навязывания другим своей точки зрения). Также участницы ходили по мужским гендерированным пространствам, таким как раздевалки в спортзалах и бассейнах, говоря, что они идентифицируют себя как мужчины и поэтому имеют право там быть. Все это имело своей целью «отзеркалить» возможные, по мнению участниц, последствия реформы закона о юридическом признании гендера.

Транс люди и их союзники неоднократно жаловались администрации ресурса на атмосферу ненависти по отношению к транс людям, которая там процветает.

В ответ создательница Mumsnet Жюстин Робертс заявила:

«Мы поддерживаем свободу слова и право высказывать мнения, с которыми другие люди могут не согласиться. Кто угодно может присоединиться к дискуссии».

К сожалению, Робертс не признает или не хочет признавать тот факт, что присоединяться к «дискуссии», в которой тебя и таких как ты постоянно унижают и никто не слышит, как минимум неприятно, а как максимум бесполезно. Для плодотворной дискуссии необходима адекватная модерация и хотя бы базовое уважение к оппоненткам.

Молодое поколение трансгендерных и небинарных людей, и их союзницы-феминистки неоднократно пытались переместить фокус общественной дискуссии на обсуждение проблем с которыми сталкиваются транс люди в трансфобном обществе, и эти попытки даже имели некоторый успех в начале нулевых, когда Trans Media Watch опубликовала отчет для расследования Левинсона о злоупотреблениях и дезинформации в британских СМИ. Тогда это немедленно вызвало лавину комментариев с призывами вернуть дискуссию в формат «дебатов» о том, являются ли «настоящими» идентичности транс и небинарных людей. Всех, кто критиковал условия подобных «дебатов», представляли агрессивной толпой и обвиняли в затыкании рта критикам; несмотря на то, что мнения этих самых критиков по данному вопросу публиковались во всех крупных газетах буквально каждый день на протяжении десятилетия.

Реформа процедуры юридического признания гендера в Великобритании

Наступление на права транс людей вышло на новый виток в 2017 году, когда консервативное правительство начало консультации по поводу внесения предложенных парламентом изменений в закон о юридическом признании гендера (Gender Recognition Act, 2004). Эта реформа стала главной мишенью для трансэксклюзивных феминисток Британии.

В чем же состояла ее суть?

В 2016 году Комитет по делам женщин и меньшинств выпустил отчет с рекомендованными изменениями к Gender Recognition Act, регулирующему порядок, согласно которому люди могут официально изменить свой гендер. Комитет, возглавляемый представительницей консервативной партии Марией Миллер, рекомендовал более простую систему, основанную на самоидентификации транс людей, вместо действующей, являющей собой сложный и дорогостоящий процесс «доказывания» своего гендера специальной государственной комиссии. Эта комиссия уполномочена принимать решение о выдаче или отказе в выдаче сертификата о признании гендера, который является основанием для изменения записи о поле в документах, удостоверяющих личность: паспорте, свидетельстве о рождении, водительских правах, дипломах и.т.п.

Существующая процедура сложна, бюрократизирована и многие транс люди не в состоянии ее пройти. Всего 5000 транс людей во всех стране получили Сертификат о признании гендера, хотя приблизительное их количество составляет около полумиллиона.

Чтобы получить данный сертификат согласно действующей процедуре, заявитель обязан соответствовать длинному перечню критериев, среди которых:

• заключения двух врачей о наличии у человека гендерной дисфории (психологического дистресса, вызванного телесными половыми признаками, а также необходимостью жить и социализироваться в гендере, приписанном согласно акушерскому полу);
• предоставление доказательств, что человек, на момент подачи заявки, прожил в предпочитаемом гендере не менее двух лет;
• если человек состоит в браке — необходимо согласие супруга или супруги, в противном случае человек должен развестись.

Важная ремарка: Изложенные комитетом предложения не касались правил, регулирующих использование транс людьми гендерированных пространств, таких как туалеты, раздевалки или шелтеры. Эта сфера регулируется другим законом — «Equality Act, 2010».

Парламент предложил убрать некоторые из препятствий к переходу (разрешение супруга, к примеру), сократить двухлетний «период ожидания» и сделать возможным признание идентичности, основываясь не на инвазивных расспросах и предоставлении «доказательств» государственной комиссии, а на самоопределении транс-людей в виде официально заверенного заявления.

В ответ на предложения в британской прессе разразилась буря.

Вот типичные заголовки публикаций на эту тему в газете «Times»:

«Транс экстремисты ставят равенство под угрозу»,

«Транс движение наводнили агрессоры и тролли»,

«Женщины не зря беспокоятся по поводу транс реформ»,

«Транс насильники — угроза для женских тюрем».

Тогда же The Guardian — которая, как единственная лево-центристская газета в стране играет огромную роль в политических дискуссиях — опубликовала редакционную статью, в которой попыталась занять промежуточную позицию между двух противоборствующих сторон. Намерения, возможно, были благими, но реализация оказалась не очень, так как Guardian позаимствовала описание ситуации и основные аргументы у организаций, активно противостоящих реализации прав транс людей. Эта статья вызвала конфликт внутри самого СМИ: американские журналисты Guardian написали коллективное обращение к редакции с осуждением позиции издания и поддержкой транс людей. Многие журналисты перестали сотрудничать с Guardian, повторив ситуацию вокруг New Statesman, случившуюся несколькими годами ранее.

В конце-концов, реформа Gender Recognition Act застопорилась и была отложена в долгий ящик. Расследование Левинсона ничего не изменило, и ни одна рекомендация из парламентского отчета по ситуации транс людей не была принята. Исключенные из мейнстримного либерального дискурса и разочаровавшиеся в способности консервативного правительства принять какие-либо изменения, транс и небинарные люди повернулись в сторону лейбористской партии как к единственной политической силе потенциально способной изменить как дискуссию, так и законодательство. После проигрыша с малым разрывом в количестве голосов на выборах 2017 года это все еще казалось возможным. Люди надеялись, что партия сможет вскоре прийти к власти на платформе социально-экономических реформ — под руководством кого-то, кто окажет явную и бескомпромиссную поддержку защите прав транс людей, но не тут-то было. Манифест Лейбористской партии 2019 содержал всего несколько строк по транс вопросу и не давал надежды на скорые изменения.

Лейбористская партия самоустранилась от проблемы — заняла примерно ту же позицию «меж двух огней», что и The Guardian, прикрыв отсутствие последовательности риторикой в духе «не все так однозначно».

В чем же заключалась проблема? По какой причине реформа вызвала такое стойкое неприятие? К сожалению, общественный резонанс был в значительной степени построен на нагнетании страха и мифах, имеющих мало общего с реальностью. Ниже я рассмотрю самые распространенные из них.

Мифы и факты о британской реформе:

«Если мы примем поправки, кто угодно сможет заявить, что он женщина, как только ему это придет в голову, и мы должны будем это признавать!»

В предложенных поправках процедура не была расписана подробно, она должна была быть разработана позже, но суть заключалась в том, что заявитель/ница долж/на будет в установленном законом порядке подать заявление, что он или она приняла решение в будущем жить в выбранном ними гендере и искренне к этому стремится. После регистрации заявки, человеку выдается разрешение на изменение гендерного маркера в свидетельстве о рождении, после чего свидетельство о рождении перевыпускается.

Состоянием на 2020 год, основанная на самоопределении процедура признания гендерной идентичности действует в 7 странах Европы: Ирландии, Исландии, Дании, Люксембурге, Мальте, Норвегии, и в 9 из 17 регионов Испании. Полную статистику о разных подходах к юридическому признанию гендера и защите прав транс людей в разных странах Европы и Центральной Азии можно посмотреть на сайте TGEU (Transgender Europe).

Подобные процедуры предполагают административный процесс, предназначенный для обеспечения конфиденциальности транс людей и сохранения приватности их личной истории.

Согласно действующему законодательству Великобритании, запись о гендере уже можно менять в паспорте, водительских правах и других документах. В реальной жизни транс люди заявляют о своей гендерной идентичности во множестве контекстов: рассказывая друзьям, родным и коллегам, общаясь с врачами и психологами в гендерных клиниках итп. Самоопределение, таким образом, уже в значительной степени является руководствующим принципом.

Принимая во внимание подозрения и враждебность к транс людям, по внешности которых можно распознать их трансгендерность, официальное заявление о намерении жить в гендере, не совпадающем с акушерским полом, и иметь соответственные документы, вряд ли можно считать сиюминутной прихотью или попыткой обманным путем получить некие преимущества.

Согласно предлагаемым поправкам, максимальное количество заявок на изменение гендера не должно превышать двух (человеку дается право единожды передумать), что исключает гипотетическую ситуацию, когда кто-то будет менять гендер каждую неделю, в зависимости от того, с какой ноги встал.

Также стоит добавить, что единственным зарегистрированным в Британии случаем, когда мужчина попытался идентифицировать себя как женщина с некими скрытыми целями, был инцидент с участием активиста лейбористской партии Дэвида Льюиса. Это была намеренная попытка дискредитировать гендерную политику партии, в чем Льюис сам признался, после чего его из партии исключили.

«Если все подряд начнут менять гендер конвейерным методом, это приведет к масштабному переосмыслению того, что означает быть женщиной. Такой подход стирает биологическую основу угнетения женщин, которая является объединяющим фактором в нашей борьбе против данного угнетения».

Оппонентки реформы заявляют, что самоидентификация транс людей опасна для цис женщин. Они опасаются, что ликвидация препятствий, осложняющих изменение гендера для транс людей, приведет к «размыванию» категории «женщины» и сделает ее бессмысленной — выбивая таким образом почву из под ног у тех, кто борется с гендерным насилием и мизогинией.

Ирландская феминистка и журналистка Меган Нолан исчерпывающе объясняет, почему этот страх безоснователен:

«Как цисгендерная феминистка из Ирландии, я имею возможность аргументированно опровергнуть этот миф. Основанный на самоидентификации закон об изменении гендера действует в Ирландии в течение последних трех лет (пяти — на момент написания этой статьи). Наша система практически идентична той, которую предлагают авторы британской реформы. Это не помешало нам летом 2018 года достичь огромной победы в сфере репродуктивных прав, добившись отмены Восьмой поправки» (о запрете абортов на уровне конституции).

В январе 2018 года активистки, выступающие против реформы британского Gender Recognition Act, решили включить в свое турне Ирландию (номинально, для обсуждения абортов). Ирландские феминистки адресовали им коллективное письмо с возражениями. Мы сказали: «Все вместе, и цис, и транс, мы — ирландский феминизм. Их борьба — наша, наша борьба — их». Включение транс людей в ирландскую дискуссию по вопросу абортов не помешало нашему успеху. Мы достигли этого, будучи страной с правом на самоидентификацию. Более того, на сегодняшний день не было зарегистрировано ни одного случая злоупотребления данным правом с целью мошенничества или чего-то подобного. Включение в феминистическое движение транс людей, разделяющих его ценности, не приносит вреда ни одной женщине. Солидарность делает нас сильнее.

Как видно на примере Ирландии, мы ничего не теряем, более того — очень многое приобретаем, поддерживая друг друга, видя точки соприкосновения и общих противников. Личная автономия, право распоряжаться своим телом — это то, чего хотим мы все, и цис, и транс, а авторитарный патриархат — то, что мешает нам этого достичь. Я чувствовала себя безопаснее и счастливее, когда квир и трансинклюзивные группы поддерживали нас во время референдума, и чертовски гордилась, что я — ирландская феминистка, когда мы без сомнений поддержали наших трансгендерных сестер и братьев».

«Реформа позволит мужчинам беспрепятственно проникать в женские туалеты и раздевалки. Она также угрожает безопасности женщин в шелтерах».

Вот что говорит по этому поводу Виктория Гутьеррес, руководительница сервисов Латиноамериканской службы помощи женщинам (Latin American Women’s Aid Service) — базирующейся в Лондоне организации, предоставляющей шелтеры для представительниц латиноамериканских, африканских, азиатских и других общин этнических меншинств, пострадавших от гендерного насилия:

«Исключение транс женщин из гендерно-маркированных пространств, таких как туалеты, раздевалки и шелтеры для женщин, является грубым нарушением прав человека. Каждый человек имеет право представлять себя в том гендере, в котором он или она себя идентифицирует. Поддержка, если она человеку необходима, также должна оказываться в соответствии с этим гендером.

Закон о равенстве (Equality Act, 2010) гласит, что гендерно маркированные пространства, такие как шелтеры для женщин, должны быть транс-инклюзивными. Хотя закон предусматривает, что организации, предоставляющие данные сервисы, могут отказать в поддержке отдельным лицам, находящимся в процессе гендерного перехода или прошедшим его, эта опция применяется только в отдельных случаях, каждый из которых рассматривается поставщиком услуг на индивидуальной основе.

В целом, согласно действующему законодательству, транс люди уже имеют право пользования гендерно-маркированными пространствами. Реформа Gender Recognition Act никак не повлияет на этот факт.

Тем не менее, изменения в Gender Recognition Act жизненно важны для трансгендерных людей, страдающих от семейного и партнерского насилия. Согласно действующему GRA, транс люди, состоявшие в браке до перехода, должны развестись или попросить согласия у своего партнера, прежде чем они изменят свой гендер официально. Это требование ставит трансгендерных людей — особенно тех, которые подвергаются домашнему насилию — риску подвергнуться еще большему насилию и контролю со стороны своих партнеров. Реформа GRA предоставит возможность устранить эти пробелы в текущей политике и поможет предотвратить домашнее насилие в отношении транс людей.

Латиноамериканская служба помощи женщинам, созданная женщинами для женщин, уже оказывает помощь транс женщинам, пострадавшим от насилия, и это работает. Наши сотрудницы понимают различные проблемы, с которыми сталкиваются жертвы домашнего насилия. Кроме того, мы работаем в партнерстве с другими организациями, которые оказывают поддержку ЛГБТКИ людям».

«Реформа позволит насильникам попадать в женские тюрьмы, идентифицируя себя как женщины, и насиловать там заключенных».

Это, пожалуй, один из самых стойких мифов, касающихся британской реформы и процедур изменения гендера, основанных на самоопределении в целом. Но он, как и другие, бесконечно далек от реального положения дел. Вот что говорит по этому поводу Бекки Кауфман, специалистка по вопросам правосудия в Scottish Trans Alliance:

«Наша организация тесно сотрудничает с Шотландской пенитенциарной службой — с целью разработки правил и процедур, позволяющих защитить права трансгендерных заключенных, в то же время обеспечивая безопасность и в полной мере учитывая сложности, касающиеся заключенных, склонных к насилию.

С момента вступления в законную силу Закона о равенстве (2010 год), Шотландская пенитенциарная служба признает идентичности транс людей. При этом, действующие правила размещения заключенных, принятые в 2014 году, не основываются на наличии или отсутствии у человека Сертификата об изменении гендера. Пенитенциарная служба использует комплексную систему оценки рисков для определения места отбывания наказания в каждом отдельном случае. Это не принцип «всех под одну гребенку».

Разные трансгендерные заключенные отбывают разные сроки заключения за разные преступления, находятся на разных этапах перехода, обладают разными особенностями, потенциально могущими создавать риски для других заключенных или делать уязвимыми их самих. Исходя из этого, пенитенциарная служба не считает целесообразным и правомерным автоматически изолировать их всех от других заключенных просто по факту трансгендерности или размещать всех, исходя только из наличия или отсутствия Сертификата.

Решения о том, где их размещать, принимаются предельно осторожно, а безопасность и благополучие всех заключенных и персонала является наивысшим приоритетом. Предлагаемая в настоящее время реформа Gender Recognition Act не направлена на изменение какого-либо из существующих критериев принятия решений и оценки рисков».

«Трансгендерных детей и подростков не существует, это просто новая мода, под влияние которой попадают легкомысленные родители! Они подврегают своих детей рискованным медицинским вмешательствам. Это все равно, что опыты на детях и вопиющая безответственность!»

Большое количество транс людей говорят о том, что их осознание своей трансгендерности берет начало в детстве и подростковом возрасте. Многим из них тогда не хватало слов и саморефлексии, чтобы адекватно описать свои ощущения и опыт. Не хватало им и поддержки со стороны ближайших взрослых — большинство были вынуждены скрывать и подавлять свои чувства. Многие в детстве страдали от насилия — и со стороны сверстников, и со стороны членов семьи.

Транс активист и отец трансгендерной девочки, анонимно ведущий твиттер @DadTrans, так описывает положение транс детей и подростков в Британии:

«Ситуация начала изменяться к лучшему, но даже сейчас трансгендерным детям не хватает поддержки дома и в школе, что приводит к печальным последствиям. Жизнь опасна для большинства трансгендерных детей и подростков, 84% из которых прибегают к самоповреждениям, у многих появляются суицидальные мысли, а их родители нередко подвергают их конверсионной терапии. В то же время, психологическое благополучие и психическое здоровье детей и подростков, которые нашли поддержку в своих семьях и получили возможность социального перехода в другой гендер, на порядок лучше. Даже простое использование имени и рода, выбранного вашим ребенком, значительно понижает риск депрессии.

10 лет назад даже те семьи, которые были готовы поддержать своих детей, сталкивались с серьезными трудностями. Трансгендерные дети и подростки были вынуждены вести “двойную жизнь”, будучи самими собой дома и притворяясь в школе. Закон о равенстве (Equality Act) 2010 года изменил ситуацию к лучшему. Впервые в истории нашей страны трансгендерные дети получили правовую защиту, а школы были обязаны обеспечить им поддержку и безопасность.

Трансгендерность — это круто? Что вам сказать, какой отец не считает своих детей самыми лучшими на свете? Я мечтаю, чтобы наступил день, когда трансгендерность будет восприниматься как что-то крутое и привлекательное. Я рад, что уже сейчас у моей дочери есть немало ролевых моделей — трансгендерные актрисы, военные, журналистки, спортсменки. Я надеюсь, что в будущем моя дочь будет иметь возможность жить свою жизнь свободно и так как она этого хочет».

Отдельным поводом для страхов многих родителей являются гормоноблокаторы — препараты, которые назначают трансгендерным подросткам для остановки пубертата — и соответственно, развития вторичных половых признаков.

Почему их назначают? По двум причинам. Первая — развитие половых признаков, не соответствующих гендеру, с которым подросток себя идентифицирует, в большинстве случаев вызывает сильную дисфорию, депрессию и страдания. Подросткам и детям не назначают гормональные препараты, которые принимают взрослые трансгендерные люди, так как их организм еще не сформирован. Их также не подвергают хирургическим вмешательствам — по той же причине, а так же потому, что есть шанс, что эти подростки могут в будущем отказаться от желания менять свой гендер — и необратимых вмешательств лучше избежать.

И гормонотерапия, и хирургические вмешательства предназначены для взрослых людей, их не назначают лицам младше 18.

Прием гормоноблокаторов в данной ситуации помогает решить две проблемы: во-первых, снизить уровень дисфории от своей внешности, которую испытывают подростки; во-вторых, уменьшить количество инвазивных хирургических вмешательств, которым они подвергнутся в будущем. Если у трансгендерного мальчика (родившегося девочкой), в пубертате не выростет грудь, не будет и нужды в будущем делать мастэктомию. Если у трансгендерной девочки не появится растительность на лице и теле – не будет нужды делать эпиляцию.

Если же в определенном возрасте эти подростки поймут, что они на самом деле не хотят менять свое тело и более склонны социализироваться как гендерно-неконформные или квир люди, к примеру, прием гормоноблокаторов можно прекратить в любой момент, и тогда развитие вторичных половых признаков пойдет естественным путем. Их действие обратимо.

Гормоноблокаторы никто не применяет бесконтрольно – их назначают не всем детям, а только тем, кто испытывает сильную дисфорию и только по информированному согласию родителей.

Джоан Роулинг в центре циклона

Итак, после нескольких лет горячих споров по поводу реформы британской процедуры юридического признания гендера, после множества дискусий, статей, акций протеста, срывов мероприятий, твиттер-штормов и всего остального, что используют люди в таких ситуациях, в конфликт ворвалась Джоан Роулинг. Случилось это отнюдь не месяц назад, а еще в начале 2019-го. Следует сказать, что Роулинг давно интересовалась этой темой, о чем она сама пишет в своем блоге.

Роулинг заявляет, что она читала разную литературу, общалась с феминистками, транс людьми и разными организациями — и, надо полагать, у нее сложилась определенная позиция.

На практике эта позиция выразилась в форме поддержки Майи Форстейтер — сотрудницы Центра глобального развития (Center for Global Development (CGD), которая в течение многих месяцев принимала участие в кампании против реформы GRA и за исключение транс людей из Equality Act. Она систематически и намеренно называла в неверном роде трансгендерных людей, включая коллег по работе, не признавая их право самим определять свою идентичность. Там же, по месту работы, это приводило к конфликтам. Все это в совокупности привело к тому, что ей не продлили контракт. Майя подала в суд, но решение было не в ее пользу.

Также Роулинг высказывалась в поддержку Магдален Бёрнс, шотландской феминистки, имевшей крайне негативное отношение к транс людям, высказывавшей его в нецензурных выражениях, и также выступавшей против реформы GRA. Подробнее об этих двух женщинах и их деятельности, а также о том, что говорила о них Джоан Роулинг, можно прочесть в моем предыдущем тексте.

Это все происходило в 2019. В это же время происходило бесконечное откладывание консервативным правительством принятия решения по Gender Recognition Act, которое продолжается до сих пор. Каждый назначенный дедлайн заканчивается очередным переносом, причем правительство не публикует результаты консультаций и свои выводы по их поводу. В настоящий момент правительство находится на каникулах, поэтому продолжение процесса следует ожидать не ранее сентября 2020. Подробнее об этом можно прочесть здесь.

Напомню, транс люди и их союзники ожидают этого решения с 2017, и с тех пор атмосфера накалилась свех всякой меры, а по поводу самой реформы циркулирует громадное количество мифов, часть из которых мы разобрали выше.

И вот, в этой близкой к точке кипения атмосфере, после множества критических высказываний по поводу поддержки Майи Форстейтер и Магдален Бёрнс в прошлом году, 6 июня сего года Джоан Роулинг решила “пошутить” в твиттере.

Объект для шуток она выбрала весьма странный. Им стала статья благотворительной организации Devex, оказывающей разного рода социальную помощь людям в бедных странах. Статья была посвящена тому, как эпидемия Covid-19 повлияла на доступ людей к прокладкам и другим средствам гигиены, и была озаглавлена “Creating a more equal post-COVID-19 world for people who menstruate”. На русский язык это можно приблизительно перевести так: “Принесем в мир после COVID-19 больше равенства для людей, у которых бывают менструации”. Речь в статье шла о том, что из-за карантина многие люди утратили доступ к прокладкам, тампонам, чистой воде и прочим благам цивилизации, делающим месячные менее неприятным опытом, и неплохо было бы что-то с этим сделать.

Проблема на самом деле серьезная, но внимание живущей в Лондоне и не имеющей сложностей с этими самыми благами Джоан Роулинг привлекла не она, а формулировка в заголовке:

“Люди, у которых бывают менструации”. Хм, мне кажется было какое-то слово для этих людей. Помогите, не могу вспомнить. Шеншины? Жекчины? Жедшины?

После этого предсказуемо разразился скандал, который все мы наблюдаем уже некоторое время. Часть комментаторок (среди которых были и цис, и транс люди) указали, что попытка гуманитарной организации включить в свою целевую транс мужчин и небинарных людей (у которых — да — тоже бывают месячные) — не повод для насмешек и сарказма. Эти люди, особенно в странах, где все плохо и с правами ЛГБТ, и с доступом к прокладкам, сейчас особенно уязвимы. Другие поддержали Роулинг, говоря что, мол, “транс-лобби” (конспирологическая теория, о которой я напишу отдельно) совсем распоясалось и стремится запретить женщинам называть себя женщинами. Как это уже бывало не раз, дискуссия быстро выродилась в то, что в наших широтах называют срачем. Оппонентки, что называется, потеряли берега, перейдя к оскорблениям и даже угрозам. К буре в твиттере присоединились разного рода тролли, провоцирующие обе стороны и получающие от этого живейшее удовольствие.

К моему сожалению, оскорбления в адрес Роулинг звучали в том числе со стороны транс людей и их союзников. Я сам это не одобряю, но, увы, отчасти могу понять, зная всю изложенную мною выше предысторию. Люди годами сталкиваются с дискриминацией и предрассудками, годами ждут изменения законодательства, в то время как правительство продолжает кормить их завтраками, и тут великая могучая Роулинг, звезда и мать всея Британии, решила, что их проблемы — это что-то смешное и, к тому же, угрожающее женщинам. Терпение у людей зачастую не бесконечно, а когда оно кончается, мы склонны делать и говорить малоприятные вещи.

На твит Роулинг отреагировали не только пользователи социальных сетей, но и ряд людей, связанных с миром “Гарри Поттера”. Критику в адрес писательницы высказали Дэниэл Редклиф Эмма Уотсон, игравшие Гарри и Гермиону в серии фильмов, а также ряд других актеров. Они же заявили о том, что поддерживают транс людей. Не одобрил писательницу и фандом созданного нею сказочного мира. Выросшие на ее книгах молодые люди, родившиеся в конце 90-х начале 2000-х, болезненно восприняли предрассудки писательницы по отношению к транс людям и ее неспособность понять их ситуацию. Особенно травматично это было для тех из них, кто сами являются транс и небинарными людьми. Ряд фанатов заявили, что мир Гарри Поттера живет и развивается внутри их сообщества, независимо от его авторки, которая предала иделы, нею же в свое время созданные.

Почему высказывания Роулинг воспринимают столь серьезно? Она же просто писательница и имеет право заблуждаться в вопросах гендера. Без сомнения, имеет. Проблема в том, что она высказывает свои заблуждения, обладая огромным авторитетом и влиянием. Сказанное нею моментально оказывается в СМИ и влияет на формирование общественного мнения по отношению к транс людям, которое и так оставляет желать лучшего.

А это, в свою очередь, приводит к куда более серьезным последствиям, которые не заставили себя ждать:

19 июня Сенат США заблокировал принятие антидискриминационного закона, включавшего транс людей, после того, как сенатор республиканец Джеймс Ленкфорд выступил против, цитируя эссе Роулинг в качестве аргументации.

Таким образом, высказывания писательницы нанесли урон транс людям не только в ее собственной стране, но и за океаном.

Трансэкскюзивный феминизм в США

Несмотря на то, что трансэксклюзивный феминизм зародился именно в США, там он довольно быстро утратил силу, так как мейнстримное феминистическое движение направляло свои ресурсы прежде всего на борьбу против «религиозных правых» за доступ к абортам и права ЛГБТ. В стране, где политические объединения либеральных и левых феминисток играют решающую роль в сохранении базовых прав женщин, нет никакого смысла тратить время на борьбу с маленькой социальной группой, которая, к тому же, является ценным союзником в «культурной войне». Тем не менее, в настоящее время анти-транс риторика в американском феминизме находится на подъеме.

Исследовательница трансэксклюзивного феминизма Херон Гринсмит связывает этот подъем с тремя факторами:

“Во-первых, это бурное развитие гендерно-критичного движения в Соединенном Королевстве; во-вторых, возникновение Фронта освобождения женщин (WoLF), организации, в которой работают женщины с обширным опытом в сфере журналистики и права; и, в-третьих, готовность WoLF открыто и напрямую сотрудничать с “религиозными правыми”, чему раньше не было прецидентов в феминистическом движении США.

“Религиозные правые”, обревшие еще больше влияния с приходом к власти Трампа, последовательно блокируют принятие законов и политик, защищающих права транс людей, а также делает все возможное для ликвидации уже существующих социальных программ и услуг для трансгендеров. WoLF присоединилась к ним для достижения той же цели, не брезгуя финансированием со стороны таких организаций, как Альянс в защиту свободы и используя информационные каналы религиозных консерваторов в СМИ и соцсетях.

Альянс в защиту свободы (Alliance Defending Freedom) — влиятельная консервативная христианская организация, выступающая против абортов и прав ЛГБТ в США.

Деятельность WoLF и других подобных групп наносит наибольший вред на уровне отдельных штатов, где их религиозные правые используют их голоса и истории как подтверждение “опасности” транс людей и необходимости ограничить их права.

Кроме разного рода заявлений и протестов, WoLF была вовлечена в ряд судебных процессов, связанных с доступом трансгендерных учеников к туалетам в школах, и занималась этим на средства “религиозных правых”.

Вот одно из таких дел:

В 2016 году трансгендерный подросток Гэвин Гримм подал в суд на школу Глочестера, не допускавшую его к пользованию мужским туалетом, за невыполнение Четвертой поправки к Конституции (о равной защите законом) и Title IX ( федерального закона, запрещающего дискриминацию по признаку пола в школах, финансируемых из федерального бюджета). Гэвин проиграл окружной суд и подал на аппеляцию. Перед апеляцией его история попала в СМИ и привлекла к себе внимание общественности по всей стране.

В ответ на это, в мае 2016 года Департаменты по вопросам образования и правосудия выслали официальное письмо во все школьные управления на местах с инструкциями о том, как нужно интерпретировать Title IX:

“В контексте Title IX и соблюдения его положений, Департамент приравнивает гендерную идентичность студента к его или ее полу. Это означает, что школа не должна относиться к трансгендерному ученику иначе, чем к другим ученикам с той же гендерной идентичностью”.

В ответ на это письмо, WoLF подала в суд на Департаменты по вопросам образования и правосудия, декларируя поддержку ученицы из Нью Мексико и ее матери, которые боялись, что девочке придется пользоваться тем же туалетом, что ученики “мужского биологического пола”. WoLF просила федеральный суд признать инструкции Департамента недействительными и объявить их неконституционными.

Из просочившихся в сеть емейлов WoLF к сторонникам организации, стало ясно, что WoLF получила 15000$ от упомянутой выше Alliance Defending Freedom — на иск против Департаментов по вопросам образования и правосудия.

Свой иск WoLF, к счастью, проиграли, а Гэвин Гримм в конце концов одержал победу в апелляционном суде.

Кроме школ, объектами для атак стали также шелтеры. WoLF и Hands Across the Aisle, к примеру, направили коллективное письмо в Департамент жилищного строительства и городского развития с требованием закрыть транс женщинам доступ в женские шелтеры для бездомных.

В целом, WoLF, Hands Across the Aisle и другие подобные группы были вовлечены во множество судебных дел, касающихся прав транс людей, получая поддержку от религиозных лоббистов. Об этом в подробностях можно прочесть в статье Херон Гринсмит, которую я планирую полностью перевести на русский язык.

Трансэксклюзивный феминизм на постсоветском пространстве

Так как эта статья уже превратилась в огромный лонгрид, я не буду здесь расписывать в подробностях историю распространения трансэксклюзивных взглядов в странах бывшего СССР. К тому же, эта тема заслуживает отдельного материала. Здесь же я коротко расскажу об основных этапах и тенденциях.

Первые трансэсклюзивные группы появились в рунете в середине 2000-х. Местом их обитания был Живой журнал. Из наиболее известных и активных можно назвать блог accion-positiva и сообщество Womenation, которое существует и сейчас в виде отдельного сайта. Эти сообщества, в большинстве своем, разделяли повестку второй волны феминизма, той самой, к которой принадлежала Дженис Реймонд. Отношение участниц к трансгендерности и транс людям было, соответственно, негативным. Контент этих блогов и групп состоял в основном из переводных материалов, половина из которых была посвящена насилию над женщинами, а вторая половина — опасности транс людей, и — в особенности — транс женщин.

В комментариях к таким материалам нередко разверзался ад. Кроме последовательного называния транс людей в неверном роде и “мертвыми именами”, участницы нередко прибегали к откровенной травле и издевательствам. В качестве одного из примером можно вспомнить насмешки над российской транс активисткой Яной Ситниковой, опубликовавшей свое фото топлес.

В 2010-х политические и феминистические дискуссии переместились в Facebook. Перешли туда и носительницы трансэксклюзивных взглядов. Более того, некоторые феминистки, которые раньше лояльно относились к транс людям, изменили свое отношение на резко негативное. Примером такой метаморфозы является известная украинская феминистка Мария Дмитриева, создательница и админка сообщества Фемінізм.ЮА. Начиная примерно с 2014 года, в сообществе установилась крайне недружественная атмосфера по отношению к транс людям, а в ответ на возражения, зачастую следует бан. В Фемінізм.ЮА регулярно публикуются материалы англоязычных гендерно-критичных ресурсов, а данная повестка считается единственно верной по мнению администрации. Кроме распространения дезинформации и хейтспича, в сообществе процветает мисгендеринг и оскорбления в адрес транс людей.

После скандала вокруг высказываний Джоан Роулинг, споры о трансгендерности и отношении к ней феминизма вышли на новый виток. В украинском и русском фейсбуке об этом не написал, пожалуй, только ленивый. Аргументация с гендерно-критичной стороны баррикад ровно та же, что и у их англоязычных коллег: “транс-лобби” запрещает женщинам называться женщинами, мужики в женских пространствах, “они” отбирают права у женщин итп.

Глядя на это и зная реальную (весьма печальную) ситуацию с правами транс людей в Украине, Российской Федерации, можно задаться вопросом “Почему”? Трансгендерное движение в нашем регионе находится на заре своего развития. Мы не имеем ни серьезной финансовой поддержки, ни рычагов влияния на правительства, ни связей в массовых СМИ. Проблем, при этом, множество.

О каком транс-лобби может идти речь, если в Украине только 4 года назад отменили проведение месяца в психиатрическом стационаре и хирургическую стерилизацию, как обязательные требования к людям, проходившим процедуру “изменения(коррекции) пола”?

В России недавно был предложен законопроект, предлагающий запретить транс людям вступать в брак, а также сделать недействительным изменение пола и имени в документах, произведенные в прошлом. То есть люди, прошедшие процудуру десятки лет назад, могут оказаться в ситуации, когда их документы принудительно изменят на старые, несмотря на социализацию в другом гендере и соответственную внешность.

Говорить о том, что транс люди в наших странах наступают на чьи-то права, означает как минимум не понимать ситуацию, а как максимум — не желать ее понимать.

В целом, трансэксклюзивное движение на постсоветском пространстве мне напоминает карго-культ. Люди повторяют идеи, родившиеся в Британии и США, не учитывая, что они имеют мало общего реальностью и в тех странах, и тем более у нас.

Послесловие

Я надеюсь, что этот текст хотя бы отчасти поможет людям, пытающимся разобраться в ситуации. Я сам трансгендерный человек, разделяющий идеи интерсекционального феминизма, и — признаюсь честно — для меня этот конфликт крайне неприятен. Я вижу, что люди, которые могли бы объядиняться для борьбы за свои права, тратят время и силы на взаимную ненависть и оскорбления. Я очень надеюсь, что это измениться и благодарен всем феминисткам, которые поддерживали транс людей в прошлом и поддерживают сейчас!

ПС: К этому тексту будет вскоре добавлен список источников и литературы, которую стоит почитать, если вы интересуетесь данной темой