О любви и радости с Лизой Скворцовой

… а также об отсутствии стекла между монитором и жизнью и о том, как, пританцовывая, можно делать трогательные фильмы: с режиссером-аниматором Лизой Скворцовой для КУЛЬТТРИГГЕР поговорила Дина Годер, программный директор Большого фестиваля мультфильмов

Лиза Скворцова (ее все так и зовут — Лиза, а не Елизавета) — одна из немногих молодых звезд нашей анимации. Народная любовь пришла к ней скоро после ВГИКа — как только в интернет попали первые серии «Колыбельных мира», которые она после диплома пришла снимать на студию «Метроном-фильм». Всего было снято шестьдесят колыбельных, они очень широко шли по фестивалям и имеют много наград.

После этого Лиза работала на других проектах и сериалах «Метронома», потом снимала азбучный цикл «Буквальные истории» (по мотивам книги Евгения Клюева «Когда А была Арбалетом») на студии «ШАР» и много другого. А только что на «Союзмульфильме» она закончила свой новый фильм «Джони-Бони-Бо» — 13-минутную историю про любовь по стихотворению парадоксалиста Эдварда Лира, премьера которой пройдет в середине марта на главном российском смотре анимации в Суздале. Про любовь мы и стали говорить.

Фламенко и поющие зрители

Лиза Скворцова: Мне было 19 лет, я была в очередной раз до беспамятства влюблена, поэтому и стала снимать дипломный фильм «Подожди пожалуй» по Горькому. Это же лирическая история, все в ней и отразилось.

Был подготовительный период, я нарисовала эскизы, совершенно не такие, как у Горького в «Девушке и Смерти» — у него рассказывается, что снится Смерти, все мрачно и ужасно, а я подумала, что мне это не очень интересно; лучше, пока она спит, посмотреть, что там происходит романтичное у влюбленных.

А потом мы расстались, сердце мое было разбито, и я взяла академический отпуск, потому что чувствовала, что у меня ничего не получается. Фильм был о любви, о прекрасном состоянии, а все рухнуло, земля ушла из-под ног и, конечно, невозможно было ничего в таком состоянии делать.

И я решила: раз уж все так плохо, надо подумать и о себе. И пошла танцевать фламенко. А это такая сила: если ты танцуешь фламенко, даже немножко, то у тебя вся жизнь меняется. Ну и все пошло-поехало, страсти закипели, все стало хорошо, и тогда я фильм доделала. Фламенко меня преобразило, я стала совсем другая, а потом пришла новая любовь.

Дина Годер: И кино поменялось?

Л. С.: Ну конечно, каждая новая любовь меняет человека. Вообще, у меня все было очень складно. Когда у меня была любовь, я делала фильм про любовь. Когда в результате этой любви у меня родился Марк, я стала делать колыбельные. Все время одно дополняет другое. Как раз когда родился Марк, фильм «Подожди пожалуй» показывали на фестивале, где продюсер Арсен Готлиб был членом жюри, я получила приз, и тогда мы договорились что-нибудь придумать вместе. Я мечтала сделать еврейскую колыбельную по стихам Ицика Мангера, она меня очень вдохновляла.

Д. Г.: Да, я помню, что с нее все и началось. А после того, как «Колыбельные мира» просочились в интернет, они с невероятной скоростью стали популярны, все спрашивали: есть ли еще, где их можно достать? Ты это чувствовала?

Л. С.: Мне было приятно, конечно, я смотрю — людям нравится. И в ЖЖ мне писали тогда, и на сайте какие-то теплые добрые слова, я всегда отвечала, потому что это кайфово. Еще приятнее, когда живьем на каком-нибудь показе подходят. Была один раз программа ночная, показывали колыбельные, и мы разговаривали. А зрители звонили и пели нам те колыбельные, которые они любят, и это было так классно! А когда в Третьяковке была выставка «Колыбельных» («Разноцветные сны. Колыбельные мира. 21 художник / 60 мультфильмов». — КТ) и показ, люди в зале стали петь — женщины, мужчины, дети, некоторые немножко в ноты не попадали, это так трогательно, так мило. Еще одна учительница в школе или в детском саду предложила детям нарисовать из «Колыбельных» то, что им понравилось, и потом мне эту кучу рисунков прислала.

Д. Г.: Я знаю, что ты любишь работать с музыкой, и помню, что делала клип Петра Налича. Как к тебе пришел тот заказ?

Л. С.: Даже вспомнить приятно! Это был такой период под конец «Колыбельных». А когда рисуешь или делаешь техническую работу — очень хорошо слушать музыку. И мы как раз в то время полюбили Налича, много и громко его слушали и обсуждали: классные песни, вот бы здорово сделать клип. И тут он то ли пишет, то ли звонит и предлагает сделать клип. Это был такой восторг! Ведь классно же, когда чего-то сильно хочешь, — и вдруг оно происходит.

Птичка из головы, морковка из пушки

Д. Г.: А потом ты решительно двинулась в другую сторону?

Л. С.: Я устала от сериалов — почувствовала себя немножко человеком-фабрикой. Хотя сериалы на «Метрономе» были замечательные, я к «Круглому году» приложила руку, потом был сериал «Везуха», я сделала три серии. «Путник запоздалый», про грузина, по рассказу Марины Москвиной — там я довольна результатом. «Нечаянно нагрянет» — опять про любовь. Неудачная она была — и серия неудачная. А «Рыбный день» — я удовольствие получила. Но в жизни же должно быть разнообразие, надо менять что-то иногда, нельзя долго работать в одном и том же месте, «движняк» должен присутствовать! Я подумала, что надо поработать на другой студии — пространство надо менять. Я очень люблю Клюева, обожаю просто, и его прозу, и поэзию, поэтому стала делать по его сказкам «Буквальные истории» на студии ШАР — пару лет это заняло. Причем, со мной было много людей, с которыми я снимала «Колыбельные».

Д. Г.: У тебя получились подряд два масштабных детских проекта. В какой момент ты начала заниматься непосредственно с детьми? Ты же много им преподаешь.

Л. С.: Чтобы ты знала — я стала заниматься с детьми из-за тебя. Ты мне сказала: тебе стоит повести мастер-класс для детей. Я ответила: Дина, что за ерунда, как я буду с ними разговаривать? Ты сказала: все будет нормально, иди и делай. И я подумала, что я тебе доверяю, наверное, ты знаешь лучше. И, действительно, все сработало!

Д. Г.: Ты тогда еще снимала «Колыбельные»?

Л. С.: Да. Благодаря им было много приключений: например, меня возили в Норильск и Новый Уренгой. Я постепенно поняла, что мне в этом нравится: использовать опыт как возможность поработать в какой-то интересной технике. Например, на одном из фестивалей, мы рисовали на стекле и совмещали это с пиксиляцией. Вот стоит вдалеке в поле девочка, она снимает шляпу, а из головы вылетает птичка, нарисованная на стекле. Когда делаешь сериал, ведь в этих техниках не работаешь, а это такое наслаждение! Самое лучшее — с детьми истории придумывать.

Д. Г.: А как ты это делаешь?

Л. С.: Надо их провоцировать. Вот, например, однажды, я поехала на фестиваль «Волоколамский рубеж». Странно, да, но у меня был такой неприкаянный период, когда я любила куда-нибудь свалить и пожить в гостинице. Нужно было сделать что-то военно-патриотическое. И там я придумала тему про использование оружия в альтернативных целях. Например пулять из пушки морковкой, чтобы перекинуть ее зайчику на другой берег реки. Я детям говорю: «Вот оружие. Но не хочется же, чтобы была война, хочется его использовать каким-то классным способом, чтобы от него были польза и радость». Один мальчик говорит: «А можно же пушку использовать как проектор, она выстреливает лучом света!». Мы с этого и начали.

С детьми классно придумывать. Последний раз был самый кайфовый. Во Франции, в творческом лагере ассоциации «Самокат», который организует Саша Полякова, она предложила: «Давай с детьми сделаем смену фламенко?». Я говорю: «Либо дети — либо фламенко, это же страсть, кровавые слезы». Но она меня уговорила. И тогда мы поняли, что нельзя анимировать танец, если ты сам не умеешь его танцевать. И мы нашли Петю Юрченко, он замечательный танцор из театра «Ромэн» в Москве, который сейчас живет в Париже. Это такой талантливый человек, просто подарок, из тех людей, с которыми общаешься и чувствуешь, как будто тебя витаминами наполняют. Он не только с детьми, но и с мамами фламенко занимался. Он привез в лагерь целые тюки цыганских юбок. И мы с ними сделали эту анимацию.

Поучительная история для дур

Д. Г.: А после того, как ты сделала «Буквальные истории», тебя позвал Михаил Алдашин на «Союзмультфильм» делать «Джони-Бони-Бо»?

Л. С.: Не сразу. У меня после «Букв» было время, когда я не снимала — участвовала в проекте «Полукруглый год», с текстами Льва Рубинштейна, театра «Тень». Это для меня было как отдых — целый год. И Рубинштейн прекрасный, и все снимали в свободной форме, все по-разному, кайф. Но там больше видео, чем анимация. Мы там и огонь жгли, и воду лили. Я сделала много серий, штук 20.

Д. Г. А почему для нового фильма ты взяла именно эти стихи про Джони-Бони-Бо?

Л. С. У Евгения Клюева вышла книга переводов стихов Эдварда Лира. Он так переводит, что Лир становится еще лучше. Он придает такую нежность этой иронии — получается сочетание смешного с грустным и очень трогательным, этой интонации нет ни у кого, кроме Клюева. Там было две истории. Одна — про маленькую уточку и кенгуру, тоже про любовь. Маленькая уточка полюбила большого кенгуру и давай его атаковать своим вниманием, и он сдался. Эта история покороче и полегче. А вторая — трагическая и более развернутая. Только в стихах — леди Джингли разводит кур, а у меня вышло, что она певица, у которой никак не получается запеть.

Д. Г.: А почему у тебя самих стихов в фильме нет?

Л. С.: Мне очень нравится этот текст и мне очень хотелось, чтобы он там был, но у меня получилась совсем другая интонация. У Лира она игривая, а у меня более лирическая. Пока я делала этот фильм, у меня постоянно случались какие-то параллели с реальностью. Когда там буря бушует, гром, молния — то же самое происходило за окном. Мы сидим втроем, рисуем эпизоды грома и молнии, и кажется, что нету стекла между монитором и жизнью. Так классно было… Примерно в те же дни, летом, когда у нас Джони сделал предложение леди Джингли, мне тоже сделали предложение. Только у меня все хорошо кончилось, а у нее — плохо.

Д. Г.: Что же ты взяла историю про несчастную любовь? У тебя же все хорошо?

Л. С.: Да, у меня все классно. А у них не сложились отношения, но им, по- своему, тоже неплохо. И мне нравится, что «там от тыкв желтым-желто», а история мне показалась трогательной и забавной. И в том, что Джони такой обаятельный, а леди Джингли такая дура, мне кажется, что-то есть. Это поучительная история для дур.

Д. Г.: Вот ты снимала фильмы, сериалы, клипы. А случалось ли тебе делать что-то необычное для себя ?

Л. С.: У меня был один раз такой опыт. Мы делали анимационные вставки, с очень хорошей художницей Лялей Вагановой, для полнометражного документального кино моего бразильского друга Рожерио Нунес, фильма о стариках маленького городка. А еще, та же Саша Полякова попросила меня снять фильм про ее лагерь. В той смене дети представляли кукольный спектакль. Я должна была немножко поснимать, чтобы сделать маленький ролик для родителей. А там было так интересно, что я сняла 30-минутный документальный фильм.

Д. Г.: Всегда удивляюсь, как ты, с твоей общительностью, любовью к живым людям, музыке и танцам, работаешь аниматором и режиссером, который должен целыми днями сидеть один и смотреть в компьютер?

– Иногда так хорошо побыть одному в своем изолированном мире! Особенно, когда в юности человек не очень комфортно себя чувствует в реальном мире — я такая была неуверенная в себе, застенчивая, — то удобнее оставаться в мире своих фантазий. Поэтому, даже когда была любовь, какая-нибудь романтическая история, я всегда про нее больше фантазировала, чем отдавала себе отчет в том, что происходит в реальности. И для таких людей, которым трудно общаться, как раз очень органично сидеть одному, и свой богатый внутренний мир выливать на экран. А я этим вполне удовлетворена, и теперь вдохновляюсь реальными людьми. Мне нравится что происходит в реальности. Хочется музыки, людей, снимать документальные кино.

– И что у тебя будет следующим проектом?

– Сейчас есть три сценария, которые мне очень симпатичны, и пока мне дали на один — маленький грант. Он про рабби Нахмана, одного из основоположников хасидизма, который умер в моем возрасте в 1810-м году в Умани, и с тех пор популярность его ничуть не уменьшилась. Его основная линия была в том, что радость — это главная необходимость для развития духовной жизни человека. Он внес жанр сказок в духовную литературу. Это будет видео с анимацией. Я хочу осенью на праздник Рош а-Шана в Умань съездить, когда приезжают толпы паломников, которые жутко веселятся. Все должны знать, что надо непременно всегда пританцовывать, напевать, насвистывать! Так рабби Нахман говорил.

Интервью Лизы Скворцовой Дине Годер:

Подписывайтесь на наши странички в Facebook, Instagram, Вконтакте, Одноклассники, Twitter.