Официальный отец фотографии Луи Дагер, часть I
Про «дедушку» фотографии Жозефе Несефоре Ньепсе я уже написал, пора рассказать и про официального «отца» фотографии Луи Жак Манде ДагЕра, ударение на второй слог.
Родился будущий изобретатель 18 ноября 1787 в городке Кормей-ан-Паризи в 18 километрах от Парижа в семье мелкого судебного чиновника. В 1800 году семья переехала в Орлеан. Систематического школьного образования Луи не получил, возможно это было связано с тяжелыми и смутными временами. Великая Французская революция, бесконечные войны и перевороты не способствовали стабильности и учебе.
Дальше сведения о жизни юного Дагера расходятся. В большинстве источников, говорится, что в 13 лет Луи был отдан в ученики архитектору. Где, какому архитектору, что входило в обязанности ученика — неизвестно. По другим данным, родители заметили способности мальчика к живописи и отдали его в Орлеанскую художественную школу. Второе кажется более достоверным, поскольку через три года, когда юноше исполнилось 16 лет, он поступил учеником в мастерскую знаменитого в то время парижского живописца-декоратора Деготти, работавшего в парижской «Гранд Опера».
На поприще художника-декоратора Дагер достиг отличных результатов. Уже в 1816-м он работал главным художником театра «Амбипо-Комик», славящегося яркими и красочными представлениями.
Как живописец Дагер пользовался определенным успехом, его картина Церковь в Холируде, Эдинбург была удостоена ордена Почетного легиона. Но по настоящему, Дагер славился своими сложнейшими диорамами. Признаюсь, я много прочитал о том, как эти штуки были устроены и до конца так и не сумел разобраться. Понял только, что для создания этого аттракциона писались полотна высотой до 22 метров, что была очень хитрая система освещения и зеркал. Особенно интересно, как работала эта система освещения без электричества. На переднем плане стояли фигуры, в представлении принимали участие актеры. Вот описание одного из представлений Дагера.
«Показывали «драму в Гольдау» — в швейцарском кантоне Швиц, где в 1806 г. колоссальная горная лавина поглотила несколько деревень. Демонстрация этой картины начиналась мирным швейцарским ландшафтом, который затем при сверкании молний и громовых раскатах исчезал под страшным натиском обрушившихся скал. В угоду вкусам правоверных католиков Дагер показывал в диораме внутренность церкви Сент-Этьен дю-Мон сперва утром, с пустыми скамьями, а затем во время вечернего богослужения, заполненную молящимися, освещенную светом паникадил, сверкающую хоругвями и облачением священников. Перспектива и освещение этой картины были столь совершенными, что сохранился рассказ, будто бы один крестьянин, смотревший эту картину, бросил на ее плоскость монету, чтобы убедиться, действительно ли это картина.»
Первая диорама по проекту Дагера была открыта в специальном павильоне в Париже 11 июля 1822 года, а позже Дагер создал ее аналог и в Лондоне.
Дела у Дагера шли отлично. Он оказался не только талантливым художником, но и предпринимателем, снискал успех, славу и деньги, но на самом деле, мучил этого удачливого человека один вопрос.
Дело в том, что для создания огромных полотен для своей диорамы, Дагер использовал камеру обскура и ему очень хотелось закрепить получаемое изображение. А вот как это сделать Дагер совершенно не представлял, его знания химии были крайне ограничены.
Отдавшись новому увлечению, Дагер начал тратить на него все время, силы и средства. Даже жену ((Дагер был женат с 1812 года, детей у него не было) испугал настолько, что она обратилась к известному парижскому химику по фамилии Дюма с вопросом — здоров ли ее муж. В смысле душевно. Химик Дюма оставил записи об этом событии.
«Это было в 1827 году, я был еще молод, мне было 27 лет, когда ко мне в лабораторию явились доложить, что меня желает видеть какая-то дама. Это оказалась жена Дагера, которая, испуганная странным поведением своего мужа, стала спрашивать меня, не нахожу ли я, что он помешался. Что думать, восклицала она, когда видишь, что искусный и много зарабатывающий живописец бросает свои кисти и краски, преследуя нелепую мысль схватить и удержать мимолетные изображения камеры-обскуры?»
Беспокойство мадам Дагер было вполне понятным, до знакомства с Ньепсом ее муж не добился каких-нибудь значимых результатов. Время и деньги уходили впустую.
Надо отдать должное Дагеру, он понимал, что без улучшения оптических качеств камеры обскура, особых успехов достичь не получится. Он часто обращался к известному парижскому оптику Шарлю Шевалье, который владел оптической лабораторией и магазином при ней. Дагер был там частым гостем и однажды Шевалье рассказал ему о другом своем клиенте — провинциальном дворянине, родственники которого, приезжающие в Париж, покупают у Шевалье оптические приборы.
Якобы этот человек сумел закрепить на бумаге изображение, полученное в камере обскура. Узнав от Шевалье о Ньепсе, Дагер в январе 1826-го пишет последнему письмо, с которого и начинается их непростая связь.
