За честь!

Меня почти никогда не бил отец. Во-первых мне хватало того, что морду и без того частенько били на улице, а во-вторых «ПОЧТИ». Было один раз и это было абсолютно по делу. Те люляшки повлияли на меня так, что я и по сей день имею еще один пунктик в своем жилищно-бытовом бусидо. Но сегодня не о них.

Я никогда не был тем, кто «держит первое место по дракам», но и под раком никогда не ходил! В детстве район моей мечты был концентрацией гопоты и воровской романтики. Чтобы вы понимали масштабы, у нас во дворе однажды угнали подъемник для покраски стен. Такой наружный лифт, который маляры использовали для того, чтобы доставать до самых труднодоступных мест. В нем не было ни двигателя, ни руля. Только четыре колесика, которых хватило, чтобы угнать его за ночь. Поэтому в какое-то время мне даже пришлось побыть сигнализацией, составляя компанию отцу, по ночам, уходившему спать в автомобиль!

Пройти сквозь воздух, который пропитан песнями Наговицина и Петлюры, и не измазаться было невозможно. Поэтому с детства приходилось не косячить. А главным косяком в то время было «зассать». Больше чем любого спортсмена-ровестника, я боялся его зассать! Ведь «получить пиздюлей не страшно!», страшно прослыть тем, кто боится их получать! Это был наша конституция, наши понятия и наш кодекс чести! Поэтому в любой непонятной ситуации мы выходили один-на-один и дрались до первых слез или крови.

Так как отец всерьез следил за моей физической формой, а ростом я с детства был дылдой, в драках с ровесниками я частенько выигрывал или хотя бы заканчивал в ничью. Но так было не всегда! В один прекрасный день, в соседнем доме появилось два брата: Гамид и Салман. Гамид был старшим, слегка полноватым и по возрасту моим одногодной. Как только я его увидел, стало ясно, что скоро нам предстоит подраться. И я не ошибся!

В тот день я впервые надел новые кроссовки, которые мне достались от двоюродного брата. На носке было три липучки, а сбоку красовались четыре полоски и каноническая надпись «Adibas». Первым делом, получив такой артефакт, я естественно решил их прокачать. Варианта было всего два: шпоры или чиркач. Для того чтобы сделать первые, необходимо было положить набок, аллюминевую пустую банку от газировки и наступить на нее пяткой. Никакой практичности это не добавляло, но чувство, что ты топовый хайпбист просто переполняло.

С чиркачем все было иначе. Он мало кому был заметен, но имел возможность, которая добавляла 20 дополнительных балов к твоей брутальности. Делалось это очень просто: нужно было найти окурок от сиги, достать из него желтый фильтр, положить на подошву и поджечь. Как только он начинал плавиться, следовало прижать его ребром от спичечного коробка. Слой материала, ответственного за разжигания спички, тут же переносился на кроссовок , при помощи неведомой в те годы магии. Теперь в любую секунду мы могли максимально эффектно поджечь найденную на полу спичку. Зачем нам это было нужно? По сути не за чем! Просто процесс создания чиркача, давал нам возможность верить, что мы ученые-эксперементаторы, рожденные, чтобы изменить этот мир, а не какая-то поселковая шпана.

Я только провел полевые испытания чиркача, как снизу услышал голос, одного из старшеков.

— Э, «вана-вана-светофор», ты че там делаешь? — клянусь, я понятия не имею, почему меня так прозвали, но отчетливо помню, что это была моя кличка.

— ниче! У тебя спички есть?

— Ты че там бычки куришь, чтоли?

— Нет да! Чиркач только что сделал, а спички для него не могу найти.

— Ты Гамида из 60-го дома знаешь?

— Да а че?

— Очкуешь его? — когда старшим нечем было себя занять, они начинали стравливать детвору. Фраза «очкуешь его» была тем самым тригером, с которого можно было подписать на бой, любого сопляка.

— нет!

— а че он говорит, что выстегнет тебя если вы махаться будете?

— не выстегнет он меня!

— а кто кого выстегнет если вы помахаетесь? — после этого вопроса драка уже была неминуема!

— если будет за что, то я его!

Старший ушел, я продолжил свои поиски. Спустя пару минут сзади ко мне подошел тот самый Гамид.

— Сказал да?

— Че?

— Что меня выстигнешь?

— Я сказал что если ты сказал, что меня выстегнешь, то я тебя выстегну!

Мы оба понимали, что нас стравливают, но отступиться уже было нельзя!За нашими спинами постепенно начали собираться люди, которые только подливали масла в огонь.

— Я бы не потерпел, если честно — сказал кто-то из-за спины Гамида.

— Идем помахаемся тогда!

— Идем че!

Мы спокойно отошли на задидомку. Дойдя до места я снял и без того грязную футболку, которую мама давала для выходов на улицу и кроссовки. Даже Ван Дам в «Кикбоксере» дрался босиком, кто я такой чтобы нарушать традиции? Мы встали в стойки и начали долго ходить по кругу. Как только кто-либо делал шаг в сторону оппонента, тот начинал выдавать двоечки, вертушки и подсечки в стиле «Лю Кена». Правда удары эти производились стоя на месте и выполняли роль оборонительных сооружений призванных запугать соперника, а не поранить. Заканчивались эти круговые походы, всегда одинаково — кто-нибудь из толпы, сзади толкал одного из бойцов на другого. На этот раз толкнули меня.

Гамид еле отреагировал и сцепился со мной в чем-то похожем на клинч. Настал мой час! Вспомнив единственный борцовский прием из своего арсенала, я сделал ему подсечку и повалил его на пол . В партере я просто прижал его руками сверху и старался не давать выбраться. Параллельно я пытался быть по нему коленями. Победа уже была у меня в кармане! Но в какой-то момент я почувствовал, резкую боль пронзающую мое плече. Оказалось, что Гамид решил меня укусить. Я еще сильнее начал бить его кулаками, но это не помогало. В итоге я сломался и заплакал. Бой остановили и не смотря на мои слезы все сказали, что я его «отпиздил».

В этот момент было очень больно . Больно, потому что против меня впервые в жизни применили прием, который я всегда считал грязным. Были четкие пацанские правила: не хватать за яйца, не совать пальцы в глаза, не тянуть за волосы и не кусать! В моей голове не укладывалось, что кто-то может использовать эти «бабские приемы»! Не знаю, как позже сложилась жизнь Гамида, но точно не удивлюсь, если у него сейчас есть травмат. Как только я вытер слезы ко мне подошел его младший брат и сказал, что я не честно выиграл. До сих пор не понимаю почему он так решил, но я все равно ответил ему, что его тоже «отпизжу» если надо будет. Вернее это уже сказал за меня адреналин. Салман тут же снял майку и начал кричать — «Давай!»

Два боя за день, конечно было перебором, но после того, как он сказал, что-то про мою мать — выбора не оставалось. Видимо гниль была их родовой чертой! Я подумал, что раз уж старшего победил, то с младшим и подавно справлюсь. Обратно сняв кроссы, я зашел в круг. В отличие от Гамида, малец сразу побежал на меня и начал давать мне по щам слабыми, но очень быстрыми и поставленными ударами. Я не понимал, что происходит еще минуту назад это был мой ринг, а уже сейчас, какой-то пятилетка на глазах у толпы показывает, что я никто. Я попытался перевести драку в партер. Но и там он был так быстр, что я тупо не успевал его нормально схватить. После шквала ударов я опять заплакал.

Было еще больнее! Какой-то сопляк размазал меня по полу — это была вершина позора в моем понимании. Вытирая слезы я вернулся домой. Отец увидел испачканное лицо.

— Гаджишка-сынок, ты че подрался чтоли?

По какой-то причине я не выдержал и начал плакать перед родным отцом. мне было стыдно, что я подвел себя, своего отца, свою фамилию и всех шестилеток планеты. Это не были слезы боли, это были слезы обиды.

— Ты че баба что ли? Че ты плачешь? А ну успокойся! Мужчины разве плачут? Что случилось?

— Мы подрались с Салманом…и…и он меня победил!

— Ну ничего! Все когда-то проигрывали в драках! Завтра снова подерешься и победишь его!

— Не подерусь! — я был искренен в своем ответе! Я не хотел больше драться с этим Флешем! Я не представлял как его можно победить и маленький мальчик, который до драки был тенью своего старшего брата, к этому моменту стал моим самым страшным кошмаром.

— Почему?

— Не почему!

— Ты че его боишься чтоли?

— …
— Ты че боишься его?

— Да!

Отец в этот момент ничего не ответил. Он видел страх в моих глазах и понимал, что этот страх мотивирующими словами не победить. Он придумал более изощренный план. На следующий день он нашел во дворе Салмана и пообещал ему платить две тысячи (доденоминационных естественно), каждый раз когда он будет меня бить. На следующей неделе я на ровном месте получил от него люлей. И еще через день. И еще. Каждый день, он выходил во двор с мыслью порвать мне жопу. Это было его маленьким предприятием. Хотя на его месте я бы уже давно нанял подрядчиков! Но он честно чтил уговор и каждый день самостоятельно пинал меня без регистраций, смс.

На четвертый день я пытался переждать дома, но отец заставил меня пойти погулять. Как бы искусно я не скрывался — этот сученыш нашел меня! На этот раз все было иначе. Мне почему то не было страшно. На минуту я даже подумал, что сейчас он наваляет мне и я остаток дня смогу спокойно погулять. Страх ушел. Я подумал, что в принципе уже привык получать от него и не так уж это больно. А если это не больно, то что мне терять?

Встав в стойку я побежал на Салмана и каким-то корявым ударом попал ему в нос. Из него тут же полилась кровь и я даже не успел понять, что главный враг всей моей жизни плачет и бьет из ноздрей красным фонтанчиком. Так как эта драка уже была рядовой и без публики, некому было нас останавливать. Весь в слезах, он повернулся и начал убегать в сторону дома. Я не понял что произошло и побежал за ним. Скорость этого ублюдка была недосягаемой, но я выжимал все из своих Adibas-ов. Догнав его, я вложил всю силу правидного гнева в лодыжку правой ноги и отвесил подсрачник, достойный войти в «Зал Славы Пинков». Моя вендетта была завершена. В этот день я пришел домой другим человеком. Хотя скорее как раз тем самым человеком, которым был до. Старым-добрым, маленьким Гаджиком.

Отец увидел пятка крови на моей одежды и капли счастья в моих глазах.

— ты че подрался что ли? — последние 4 дня я каждый день слышал от него этот вопрос и чаще всего отвечал «нет». Но сегодня был особый случай.

— да!

— И за что ты подрался?

— За честь!

Детали этого дерби, отец рассказал мне когда я уже учился в восьмом классе. Он вернулся подвыпившим со свадьбы и как всегда решил заняться нашим воспитанием. После рассказов про честь «фамилии» и то каким человеком нужно быть, он рассказал эту историю. В конце отец добавил, что когда услышал из моих уст фразу «за честь», он впервые в жизни почувствовал настоящую гордость за сына.