Путешествие в Париж. День пятый
В какой-то из первых дней путешествия мы рассуждали о том, что хорошо бы съездить в Руан. Дальше рассуждений дела пошли, и мы даже сходили на вокзал, чтобы купить билеты на поезд по меньшей цене. Экономить пытались старательно, покупали билеты не на сегодня да такие, чтобы они были привязаны к точному времени отправления поезда. В Париже билеты на поезда можно купить без привязки ко времени и ехать на любом подходящем поезде, но дороже.
Ранним и ещё тёмным утром мы, максимально нахмурив лбы, шли по направлению к заветному вокзалу Сен-Лазар, чтобы отправиться на северо-запад Франции. На самом вокзале я посмотрел хмуро на Лизу, как с картины Ложкина, и сказал: «Доставай билеты». Она посмотрела на меня возмущённо и ответила: «Какие билеты?! Они у тебя!» В тот момент Штирлиц как никогда был близок к провалу.
Отмотаем немного назад. Когда мы покупали билеты, единогласным решением было принято положение об их размещении в Лизином портфеле. После этого жизнь нас немного помотала, но принцип твёрдо остался со мной в самом сердце. То ли вечером перед поездкой, то ли уже утром Лиза попросила меня выложить лишние бумаги из её портфеля. Я подошёл к этой задаче основательно, но в какой-то момент наткнулся на то, что идентифицировал как нелишние бумаги, расположил рядом с ними билеты и удовлетворённый проделанной работой рассказал об этом Лизе. Перед выходом из дома Лиза выложила нелишние бумаги, так как с её точки зрения они всё же оказались лишними.
Дорогой читатель уже мог сделать единственно верный вывод из этого короткого рассказа. Билеты были выложены. После небольшой перепалки мы пошли и купили билеты на поезд, который должен был отправиться через час, а сами отправились за обратными билетами. Хотя наша попытка сэкономить и не удалась, скатываться в режим «гуляй, рванина, от рубля и выше» мы всё же не намеревались. Больше сегодня транспортных приключений с нами не происходило.
Во время нашего путешествия в Париже было наводнение. За исключением одной закрытой станции метро и затопленной набережной каких-либо видимых неудобств оно не вызывало. Однако стихия охватила не только Париж. Более сильные её проявления с частичным затоплением домов мы видели по пути в Руан.
В самом Руане также было мокро. Дождь не шёл, но дороги были покрыты лужами. Вокзал располагался несколько на отшибе от основных мест, потребовалось прогуляться, чтобы до них дойти.
Основная история, связанная с городом, — это история Жанны Д’арк. Именно здесь её держали англичане перед казнью. Башня, служившая ей местом заточения, встретилась одной из первых. Только вот особо вдаваться в историю Орлеанской девы мы не стали и пошли гулять по городу, который выглядел достаточно интересно уже сам по себе, без сопровождавшей его истории.
В Руане стоит большая церковь аббатства Сент-Уэн. В Руане вообще много связанного с католической церковью. Эту самую церковь я долго считал Руанским собором, но при написании заметки обнаружил, что заблуждался. Мы обошли её с разных сторон в попытке найти вход. Церковь выглядела немного безжизненной.
Спустя полтора круга нужный вход был найден, и мы вошли. Внутри оказалось практически пусто. Единственным обитателем была смотрительница, но и она не проявляла особую бдительность. Если быть точнее, то она спала, сидя на стуле и расположив голову на сложенных на столе руках. Её стол с единственной зажжённой на весь собор лампой выглядел как маленькая лодочка посреди величественного озера. Вокруг ещё наблюдались следы ремонта, практически не было стульев и деревянных фигур, так что одиночество этого судёнышка рождало особенно подчёркнутый образ.
Гулять в огромной церкви вдвоём — это ощущение, которое приятно испытать. Но всё же испытывать его долго не хочется, хочется начать слушать истории. Надеюсь заглянуть сюда в будущем, чтобы что-нибудь услышать.
Буквально в нескольких шагах от церкви аббатства располагается церковь Сэн-Маклу. С ней произошла другая забавная история. В тот момент, когда мы проходили мимо, вовсю шёл проливной дождь, и мы, хотя и были под зонтами, поспешили под входную арку. У дверей была слышна музыка. Наша любовь к музыке неисчерпаема, но даже она не может преодолеть закрытые массивные деревянные двери. Несколько таких же любителей музыки попытались войти внутрь, но всё было безуспешно.
После мы, наконец, зашли в Руанский собор. Если я ничего не путаю, то во многом он похож на Нотр-Дам с той лишь разницей, что Руанский достроен до конца, а Парижский стоит с недостроенными башнями. Внутри Нотр-Дам де Руан было поживее, хотя и достаточно пусто. Католическая церковь ценит выразительные средства, которые помогают доносить идеи. Фигурки из дерева — это старое проверенное средство. Мы посмотрели на несколько таких композиций и сфотографировали их. Думаю, что вы уже поняли, что для единоличного наслаждения готическими красотами стоит приезжать в Руан 31-го января в сильно дождливый день.
С обедом что-то не задалось. Мы купили еду и вот-вот собирались сесть внутри, но оказалось, что мы купили её на вынос и расположиться не могли. Я даже пытался купить просто проход в зал, но растерянные официанты лишь мотали головой. Меня удивляют такого рода элементарные ситуации, в которых клином забивается искусственное противоречие. В такие моменты мне кажется, что неграмотные процессы возымели верх над гостеприимством совершенно нелепым образом.
Чтобы не промокнуть мы расположились с чаем и бутербродами под аркой. В какой-то момент ко мне подошла женщина и что-то спросила. Я не понял её поначалу, но через некоторое время осознал, что она просит подать. Проблема была в том, что одета она была лучше, чем я. Мне бы хотелось, чтобы она оценила всю иронию ситуации, и я даже застыл в лёгкой вымученной улыбке на несколько секунд, но, боюсь, этого не произошло.
Бутербродный перекус в холоде и слякоти подошёл к концу, и мы начали двигаться по направлению к вокзалу. По пути сделали крюк к реке, чтобы посмотреть на мост, увешанный в Лизиных воспоминаниях флагами. Мостов было несколько, но ни один не удовлетворил нас в полной мере. За рекой заканчивалась историческая часть города, так что в какой-то момент мы просто пошли по дороге к железнодорожному вокзалу.
Хорошие дни рождения можно праздновать долго. Вчера к празднику подоспели свечи и цветы, сегодня к нему присоединились шары в виде больших цифр. Для меня найти шары оказалось непростой задачей. Вернее, шары продавались в каждом магазине абсолютно бесполезных вещей, но нигде нельзя было их надуть так, чтобы они летали. Стоили сдутые шары около пары евро. В Руане мы нашли магазин, где их всё же надували, и здесь цена уже приближалась к 20 евро. Из этого вывод напрашивается сам собой — вялый праздник во Франции обойдётся вам в десять раз дешевле, чем надутый по всем правилам. Кстати, только что я вспомнил, что желание найти шары возникло у нас не на пустом месте, а потому, что за несколько дней до того мы видели ребят, которые несли большие надувные очень праздничные шары, гордо извещавшие о том, что их обладателю исполнилось 20.
Ситуация осложнялась ещё и тем, что вчера Лиза была абсолютно уверена в своём желании иметь надувной монумент в свою честь, а сегодня уже не очень. Снедаемый сомнением, я принял волевое решение совершить покупку. Осложнения ситуации на этом не закончились. На улице продолжался проливной дождь, у каждого из нас в одной руке был зонт, так что больше одного шара метровой высоты одному из нас было не унести. До вокзала оставалось ещё около половины километра хода в горку. Мы пошли.
В условиях ограниченной видимости и манёвренности, упавшего боевого духа и удивлённых взглядов прохожих происходил пятисотметровый бросок к вокзалу Руана. Мой шар был плотно прижат под дождём и принимал на себя меньше капель. Лизина система была менее надёжной, и её двойка, подвергаясь сильным атмосферным осадкам, оседала всё ближе к земле, утягивая с собой и без того встревоженное Лизино настроение. Очутившись на вокзале, Лиза сказала, что всё это было зря, что товарные свойства шара, грустно поднимающегося едва ли выше тридцати сантиметров над землёй, были безвозвратно утеряны.
Деморализация членов отряда во время марш-броска сделала меня очень недовольным. Мы решили разойтись на время, чтобы всё обдумать и остыть. Лиза пошла в F, а я в H. Шары уплыли со мной. В комнате, украшенной надувным золотом, я стал замечать, что двойка опускалась не оттого, что сдувалась, а оттого, что на ней осело слишком много капель. Это было не страшно. Капли сохли и шар взмывал ввысь. Эти двадцать пять ещё подарят нам восхитительное воспоминание, но об этом будет в рассказе про последний день.
Обратная дорога после долгой прогулки была спокойной. Вечером мы отправились в филармонию.
Парижская филармония на станции метро Ponte de Pantin очень молода. Она была открыта в 2015-м году. Я попытался разглядеть здание на панорамах карт Google, но его там не оказалось. Панорамы и те оказались старше! Движущаяся вереница хорошо одетых людей простиралась от самого метро до входа. Точнее, до нескольких. Войти можно было снизу, а можно было сверху, можно было посередине. Где хочешь, там и входи! Войти может любой, ведь любого поднимет эскалатор на нужный ему этаж.
В какой-то момент мы накатались на эскалаторах и вошли. Новизна чувствовалась. Чувствовалась, что достаточное количество туфель ещё не придало этому месту необходимый налёт, а может, и натоп обжитости. Буфет не работал, гардероб местами тоже. Этому месту ещё предстоит расцвести пышным праздником.
Футуристичность оформления навевала мысли о том, что ты бродишь по не достроенному разработчиком компьютерных игр уровню. Вспомнились юные годы, когда я за неимением лучшего залетал с использованием чит-кодов в технические места уровней компьютерной игры Serious Sam. То были большие кубы за пределами карты с бело-серыми клетчатыми сторонами, знакомыми читателю по использованию в программе Photoshop для имитации прозрачности фона. Внутри кубов находились монстры и оружие, использующееся на карте. Я тратил на это часы своей юной жизни, хотя при наличии базовой любознательности мог бы и вылезти в локальную сеть, чтобы найти ещё игр, но такого рода любознательности у меня отчего-то не было.
Выступление строилось в три этапа: Альфредо Казелла, произведение La Donna Serpente, Клод Дебюсси и его «Образы», Сергей Рахманинов — «Колокола».
«Ничего себе!» — можете подумать вы: «Этот парень помнит то, что играли вечером почти год назад!» «Ничего себе!» — думаю я: «База данных Парижской филармонии позволяет посмотреть, что играли почти год назад!»
Произведение «Колокола» мне искренне понравилось. Оно такое новогоднее, такое морозное. Удивительно, что мы его не слышим каждый Новый год. Здесь стоит сказать, что слова в песнях часто мной воспринимаются как отдельный музыкальный инструмент, а не как текст со смыслом. Уже вычитывая черновик этой заметки Лиза справедливо отметила, что в «Колоколах» поётся про похороны. Я изрядно удивился. Как же так, как же то, что волшебно наслаждение?! Выяснилось, что похороны — лишь один сюжет, и начинается всё достаточно радостно.
Оркестр был к нам спиной, и вы ни за что не догадаетесь, какая мысль в этот вечер сильно занимала мою голову. Я думал о том, как же много лысин виднеется нам! Причём, всматриваясь сейчас в фотографии, я и правда вижу лысины, но не скажу, что их было уж очень большое количество. Не знаю, почему они так ярко отпечатались в моей памяти.
Зал филармонии хорош собой, красив и примечателен. Посмотрим на него, а затем на концертный зал «Зарядье». Как вы думаете, чем похожи эти залы? Да, вы думаете в верном направлении. Тем, что и там, и там играют музыку!
В какой-то момент выступление закончилось, зрители стали уходить домой. В 2011-м году мы выходили в компании молодых и перспективных с нашего первого концерта Muse. В 2018-м году мы выходили в компании утончённых парижан с концерта классической музыки. Вывод напрашивается совершенно предсказуемый: посещение концерта и выход домой после концерта коррелируют достаточно сильно.
