«Небесное тело»: нежный дебют Аличе Рорвахер
Прямо в этот момент итальянка Аличе Рорвахер находится на пике славы — её новый фильм «Счастливый Лазарь» показали в основном каннском конкурсе, и теперь ему прочат главный приз фестиваля. Кино про Лазаря — всего лишь четвертый фильм девушки. А начала она в 2011 году не с привычных для дебюта короткометражек, а с полноценной полнометражной драмы «Небесное тело» про тринадцатилетнюю девочку и её познание мира и себя (как и положено фильмам про подростков).
Марта (Иль Вьянелло) вместе с мамой (Анита Каприоли) и старшей сестрой переехала в Италию из Швейцарии. Мама целыми днями и ранними утрами работает пекарем, сестра выпячивает свою только наступившую взрослость (ей исполнилось восемнадцать), а Марта ходит в католическую школу, готовится к обряду конфирмации, наблюдает за окружающим миром и пытается разобраться, почему всё так, а не иначе.
В одной из первых сцен в кадре появляется девочка лет семи — племянница Марты — она одета в длинное платье в сверкающих звездочках; она танцует, она непосредственна, взрослые на неё не нарадуются. На будущем обряде конфирмации она тоже будет танцевать в этом своем синем платье и в один момент скажет, что когда вырастет, хочет стать святой — чтобы все вокруг дарили ей подарки. Эта, казалось бы, нарочито детская непосредственность на деле — непосредственность всех людей в этом городе, на которых мы смотрим вместе с Мартой.
Взрослые здесь ничем не отличаются от детей — все они запутались, всем им грустно и все мечтают когда-нибудь в будущем получать подарки просто за то, что были хорошими. Разница между взрослыми и детьми в одном: Жан Кокто в заметках о своём путешествии вокруг света по следам героев Жюля Верна написал, что обывателя привлекает узнавание, а поэта познание. Взрослые здесь хоть и грезят о чудесах, но они не готовы к чудесам неожиданным, они готовы видеть только то, что знают, говорить только то, что когда-то уже слышали. Когда дети задают им неожиданные вопросы или совершают неожиданные действия, взрослые оказываются неспособны это осознать и обнаружить во внезапных поступках красоту и в целом хоть какой-то смысл.
Но Марта — пока ребёнок, её тянет как раз познание, и оттого она раз за разом делает то, чего от неё не ждут, то, что с ней никто не репетировал. Она обрезает волосы прямо перед конфирмацией и дарит их маленькой танцовщице, она отправляется на спасение котят, которых вот-вот утопят, когда она нужна совсем в другом месте. Она дважды сбегает с обряда — но не из сопротивления религии и даже не подросткового бунта, а просто потому что мир, пусть даже мир пыльного захламленного провинциального городка, куда более захватывающ, чем обряд, действие которого было прорепетировано множество раз и слова которого ей не удосужились объяснить, несмотря на её настойчивые вопросы и просьбы.
Но при этом каждый персонаж «Небесного тела» обладает собственными живыми чертами, собственной искренностью: даже те из них, что потеряны, потеряны каждый по-своему, каждый заблудился в своём личном обособленном восприятии мира. Только что вступившая в мир взрослых сестра Марты, усталый священник, мечтающий стать епископом и выбраться из набившего оскомину городишки, немолодая итальянка Санта, учащая детей конфирмации и влюблённая в священника, наконец, отец священника, у которого своё собственное прочтение слов и деяний Христа — каждый из них не просто выполняет схематичные действия для оттенения главной героини, а живет в мире фильма своей жизнью. Мы видим эти жизни, эти лица глазами Марты, а она как человек стремящийся к наблюдению и познанию смотрит внимательно, от чего лица эти становятся с каждым новым появлением в кадре всё полнокровнее.
Несмотря на то, что картина снята в довольно реалистичной манере, Аличе Рорвахер удаётся любоваться и видами, и героями. Сначала это красивые крупные планы, висящее в церкви и светящее неоновым синим светом распятие, живые мизансцены. Но апогеем становится эпизод с поездкой Марты и священника вдоль гор в заброшенную необитаемую деревеньку, чтобы забрать старинный огромный крест и представить его на обряде конфирмации. И здесь уже прекрасным становится буквально каждый кадр: паломничество за артефактом, потерянный, похожий на эко-борхесовского хранителя библиотеки старик, пустующие каменные дома на холмах, а затем и плывущий по воде крест, на который мы взираем вместе со священником и Мартой с моста — он горько, она внимательно, мы восхищенно.
Inst: @watching_and_touching
