От натопленной железной печки в доме стало так жарко, что пришлось приоткрыть двери в сени. Вместе с теплом потянулся струйкой к выходу папиросно-сигаретный дым. При приглушенном свете керосиновой лампы справа от входа, у печки, на стене виднеются полки для хранения посуды, слева — умывальник. Вдоль остальных стен располагаются кровати, у окна — кухонный стол.
Кровать главы дома, 62-летнего Петра Андреевича Хандыбина, стоит, как и положено в мансийских жилищах издревле, в правом переднем углу. Над ней — священная полка с занавеской, за которой хранятся культовые предметы. На попытку узнать, что именно хранится и можно ли посмотреть, хозяин уклончиво ответил: «Конечно можно, но…»
Известно этнограф А.В.Головнев в книге «Говорящие культуры. Традиции самодийцев и угров», утверждает, что на полке лунх находятся изображения духов-покровителей, шкуры и черепа медведей. У входа под потолком приспособлено, видимо для просушки, несколько пар охотничьих лыж, недавно изготовленных хозяином…
С директором Североуральского музея Светланой Ивановной Литосовой мы в Ультем-урай-пауле («поселение в середине горелой старицы») — поселке из одного дома на р. Пелым, где всего два жителя: Петр Хандыбин и его сын Владимир. На карте области это место отмечено как «Хандыбина юрта».
С Верхнего Пелыма на лодке с мотором нас доставил сюда Владимир Буевский, друг семьи Хандыбиных, хорошо знающий эти места. Выехали поздно вечером, целый час плыли в сплошной темноте, иногда освещая берега фонариком, за что дважды были «наказаны». Один раз «сели» на упавшую и перегородившую реку ель, второй раз — ветки низко склонившейся над рекой березы чуть не сняли с наших голов скальпы.
У дома Хандыбиных громким лаем встретили нас Хансик и Лепок — собаки-лайки, разбудившие не ожидавших нас в такое время хозяев, заставив их взяться за ружье.
«Мы думали — не волки ли?» — облегченно выдохнул Петр Алексеевич. Волков в последнее время развелось много, и именно это стало основной причиной, по мнению Хандыбиных, отказа ивдельских манси от занятий оленеводством.
Хандыбины хорошо говорят по-русски. Владимиру Хандыбину 33 года. До семи лет говорил только по-мансийски. По-русски научился в интернате в п. Полуночном, где проучился 8 лет.
В 1987 году призвался в армию, служил в Красноярске. После службы вернулся домой, в Пелым, до 1994 г. пас оленей. Стадо насчитывало 80–100 голов.
Я попросил Володю рассказать о себе по-мансийски. Вот как это прозвучало:
Ам намум Владимир Хандыбин. Анум налыман нупыл хорум тал. Ам вораеум и хули алычлеум. Ам алсум ята Полум кол. (Меня зовут Владимир Хандыбин. Мне 33 года. Я охочусь и ловлю рыбу. Я родился в доме на Пелыме).
Дважды встречался Володя с медведем. И оба раза медвед поворачивался спиной и убегал. Рассказывал Владимир и такой случай. В детстве он рыбачил на озере у Кирилл-пауля (на р. Пелым), заметил блестящий черный предмет длиной 2–3 м, шириной 20–30 см. Через некоторое время он исчез в воде. Затем появились круги на воде, постепенно увеличивающиеся в размерах. Потом из воды вдруг забил фонтан, поднимаясь все выше и выше. Даже выше елей. Кто это или что это? Никто ему не мог объяснить.
На вопрос: «Когда Хандыбины поселились на Пелыме?», ответил: «В начале XX века, когда дед пришел с Тюмени». (Тюменью манси называют весь Тюменский край.)
Что же представляет собой пауль у Полум махум (пелымского народа)? Посмотрим на примере Ультем-урай-пауля.
В центре стоит дом (кол). Метрах в десяти — печь для выпечки хлеба, справа — две конуры для собак-лаек, в виде шалашика (кутювкол). Недалеко от печи — место для сушки мяса, рыбы (савок). За савоком — сумъях (хозяйственный сарай на сваях). За домом, у леса — ялпынг сумъях (священный амбарчик на сваях). Тропинка налево от дома ведет в лес к савонкану (семейному кладбищу), расположенному в 100–150 метрах.
К Хандыбиным можно попасть не только по Пелыму. От п. Верхний Пелым на север идет УЖД — узкоколейная железная дорога, так называемая 7-ая ветка. Но она настолько разбита и так заросла, что по ней проехать может решиться только отчаянный парень. От ветки до юрты всего два километра. Но нам вполне хватало испытать все «прелести» УЖД — «ужасной железной дороги» (как в шутку называют ее местные жители), проехав по ней от п. Хорпия до Верхнего Пелыма.
От Хандыбиных узнаем, что в 28 км вверх по Пелыму расположено поселение Петра Курикова — Урай-пауль, в котором проживают 5 человек. Вместе с Петром Куриковым — Николай с женой Полиной и двумя детьми. В 12 км от юрты Петра Курикова раскинулся Овунъя-пауль, где хозяином его брат Семен, а на Каменном Пелыме — Ахвасым полум пауль (на карте — Самбиндалова юрта).
Торум — верховный языческий бог «у детей природы». Несмотря на всеобщую христианизацию, разграбление, сжигание, разрушение святилищ, манси сохранили веру в своих богов. И в подтверждение тому — священные амбарчики во многих паулях, сберегаемые и в наши дни. Например у Хандыбиных и в Тресколье.
«…Возле избы высоко над землей, на трех срубленных соснах — священный шайтанский амбар. Там, на растеленной медвежьей шкуре покоились идолы, родовые божки, что приносят удачу и счастье. После охоты мужчины приносили жертву Акынь на медном блюде, подносили божкам соболиную шкурку, кусочек сохатины, белую тряпочку или лосиные рога. На стенах шайтанского амбара на рысьих и бобровых шкурах висели священные лук и стрелы, жертвенные нагрудники, украшенные бисером. Под страхом смерти древние законы запрещали женщине дотрагиваться до священных стрел и кованых чаш». (Сазонов Г.К., Конькова А.М.). Вот провожу вас и понесу в жертву соболя, сообщил нам Володя Хандыбин перед нашим отъездом, а вернее отплытием из Ультем-урай-пауля.
– Хотите посмотреть вор-кол (лесную избу) Куриковых? — спросил Володя.
Получив согласие он направил лодку в одну из приток, мимо довольно большого острова посреди Пелыма. Вскоре, оставив лодку на берегу, по едва заметной тропе мы вышли на поляну, посреди которой стоял небольшой дом, рядом — хозяйственный сумъях. У каждой мансийской семьи кроме постоянного пауля, по тайге разбросаны 6–7 таких вор-кол. Осмотрев хозяйство и сделав несколько снимков, поплыли дальше. Через полчаса увидели на берегу сваленные в кучу еловые бревна и две уткнувшиеся в берег лодки.
– Дома Куриковы,– утвердительно сказал наш проводник. А потрогав мотор на одной из лодок, заключил:
– Только что перед нами приплыли, лес заготавливают.
А лес здесь растет в основном только по берегам рек, дальше — сплошные болота. Ели, березы, пихты, склонившись над водой из-за подмытых корней (берега глинистые), образовали коридор, а упавшие в воду — многочисленные заторы.
«…Дерево встречало человека и провожало в неземной мир. Оно встречало рождение человека в мань-коле — маленьком доме, берестяная люлька апа покачивала его, пока он ползал и был слабее птенца, оно спасало его юртой — избой из вековых лиственниц, оно оберегало его в охотничьей лесовней юрте — вор-кол. И дерево провожало его, когда угасала жизнь. Деревья-друзья, деревья-пища, деревья-красота, деревья-вчера и сегодня, деревья-завтра, много зим наперед.» (Сазонов Т.К., Конькова А.М.).
Бревна, что лежат на берегу, пойдут на изготовление лодок. Подходя к Урай-паулю, расположенному на огромном острове, образованном старицей и рекой, заметили справа от тропы 8–10 см толщины плаху, закрепленную как в тисках, лежащими с обеих сторон поперечинами, обилие щепок. Здесь распиливают бревна на доски при помощи бензопилы.
Лодки (хап) пелымских манси отличаются от лозьвинских. Они намного короче, легче. Вспомнилось, какие усилия стоило приложить осенью того года у Тресколья, чтобы стащить лозьвинскую лодку к воде, протащив почти десять метров по берегу. Лодки там носят название «бурмантовки» (по названию поселка Бурмантово, где их строят). Длина ее 5–7 метров, а ширина — около метра. Так и просится назвать ее индейской «пирогой». А сходство с ней придает остроконечный высоко поднятый над водой нос. «Бурмантовка» быстроходна, управляется только одним шестом.
Во время археологической экспедиции в Бурмантово вечером, после работы неоднократно наблюдал, как ребята играли на реке в «догонялки». Черемуховские юные археологи на «резинке», нажимая на весла, с трудом «уносили ноги» от «бурмантовки», умело управляемой местными мальчишками и девчонками. Только большая маневренность «резинки» часто выручала наших ребят.
Почему же лозьвинские манси предпочитают «бурмантовки», а пелымские — более легкие «дощатики»? Все очень просто. У Лозьвы — каменистое дно, а у Пелыма — глинистое. И тонкостенные лодки быстро прохудятся на многочисленных лозьвинских перекатах, через которые часто приходится тащить их волоком.
Но вернемся на берега Пелыма. Справа в старице виднееся каркас изгороди. Когда весной старица заполнится водой, ее перегородят изгородью с ловушками в отверстиях (арпи). Запорный лов рыбы, широко распространенный в древние времена у всех финно-угорских народов, большую роль играет и сейчас.
Ароматный запах хлеба ударяет в ноздри, напоминая нам о времени обеда.
– Полина Павловна хлеб испекла,– резюмировал Володя.
Разнобойным лаем собаки известили хозяев о нашем приходе.
После краткого знакомства, и пока накрывали на стол, осмотрел хозяйство Куриковых. Полина Павловна, хозяйка пауля, доставала хлеб из печи, которая, в отличие от традиционного расположения ее на улице, размещалась в своеобразной летней кухне, примыкавшей к дому через крытое дощатое помещение типа сеней. Рядом с домом — небольшой огород с еще не выкопанной картошкой (экспедиция состоялась в начале сентября). Метрах в 10-ти — второй дом с примыкающим к нему огородом такого же размера, что и первый. Николай Гаврилович, младший брат Петра Гавриловича, показал мастерскую, в которой лежало несколько уже готовых нарт, чуть больше традиционных по размерам.
– Это нарты (сун) под «Буран»,– ответил Николай, заметив мое недоумение. Здесь же красовался новеньких снегоход — оплата Куриковым от Югорской администрации и мэрии за возведение мансийских домов в музее под открытым небом в городе Югорске Ханты-Мансийского национального округа. Музей был открыт в 2002 г.
Нарты пользуются большим спросом, особенно у русских, поэтому без заказов Куриковы не остаются.
«…В давние времена, куда обессилено добирается Птица Памяти, травы и деревья отдавали людям плод, семя и соки. Звери приносили жир и мясо, реки — рыбу, и дарили звери людям лишние шубы и в худые годы делились последней шкуркой — ведь были они братьями и сестрами. Ведь они понимали друг друга и помогали сберечь чужую жизнь. Самые старые манси слышали от прадедов, тем передали их прадеды, что в те времена Медведь был их старшим братом, лось — средним, а Журавль и Лебедь — младшими. Чайки и гагары были людям сестрами, а это значит, для кого-то матерью, бабушкой, и положили они начало роду людей Чайки, Гагары, Гуся или Лося». (Сазонов Т., Конькова А.М.).
И сейчас пелымские манси в честь лося проводят праздник Лося, медведю посвящают Медвежий праздник, даже ворону не забывают в Вороний день.
Когда еще существовал Суеват-пауль (манси называют его Налми-паулем, а Верхний Суеват-пауль — Пуй-паулем), ивдельские манси обычно устраивали там Медвежий праздник на Новый Год (Васил хотэл). Туда съезжались из Тресколья, из поселений с Пелыма. Одной из наиболее интересных частей Медвежьего праздника пелымских манси являлись кукольные представления. Куклы назывались йиквне хум и йиквне нэ — танцующие мужчина и женщина. Их делал Петр Гаврилович Куриков.
Это были деревянные фигурки, укрепленные на шпеньках. Куклы управлялись с помощью ниток, привязанных к пальцам кукольника, играющего на санквылтапе. У Петра Гавриловича сохранились куклы, и он продемонстрировал нам, как они танцуют.
Рыбаки, туристы, охотники, ученые-исследователи, неоднократно встречавшиеся с манси, хантами и другими коренными жителями Севера, отмечают их замкнутость, немногословность. И виною этому — не суровость условий жизни, не отдаленность от цивилизации, а просто степень их доверия к собеседнику. Этнограф и историк Л.Н.Гумилев называет это комплиментарностью, т. е. неосознанной симпатией к одним людям и антипатией к другим.
Уже через полчаса нашего пребывания в Ультем-урай-пауле, Петр Андреевич сыпал шутками, и от смеха в теплом доме Хандыбиных стало еще теплее… Чувствовалось, что хозяин знает много интересного, о много может рассказать, но не надо его торопить.
Так получилось, что при возвращении в Хорпию, и в лодке, и на дрезине, я оказывался рядом с Петром Андреевичем (он вез ягоды и дичь на продажу). Я расспрашивал его о тех местах, которые мы проезжали, интересоваля мансийским языком. Отвечая на мои вопросы, Петр Хандыбин поинтересовался моим отчеством и фамилией. Призадумался. Может, искал в них родственные корни? Не стал я тревожить его мысли своими расспросами, для чего ему это нужно, чтобы не разочаровать. Потому что во мне течет марийская кровь, кровь одного из народов финно-угорской ветви уральской языковой семьи. К этой ветви относятся и манси. Но если мари — народ финской группы, то манси — угорской. История свидетельствует о мирном соседстве этих народов.
В Хорпии Петр Андреевич пригласил меня в гости. Там у него дом, в котором живет его жена Анна Кирилловна. Пока мы разгружали дрезины и ставили их в гараж, он несколько раз пытался выяснить, когда я к нему зайду. Но поскольку мы собирались вскоре выехать в Североуральск, пообещать прийти ему не мог. И когда поздним вечером мы покидали засыпавший поселок, остановились на минутку у дома Хандыбиных, чтобы попрощаться, Анна Кирилловна сообщила, что Петр Андреевич очень ждал меня, да не дождавшись, уснул. О чем хотел поведать старый манси? Этот вопрос будет волновать мое воображение всю зиму, до новой нашей встречи. А пока — ос емаус улум Полум махум! — до свидания, народ Пелыма!
Позади три этнографические экспедиции, в ходе которых мы познакомились с жизнью манси в поселках с преобладанием русскоязычного населения (Бурмантово, Хорпия, Верхний Пелым), в мансийском поселке Тресколье-Керасколья, в традиционных паулях по реке Пелым. Оказалось, не мы одни «проторили дорогу» к манси севера Свердловской области. В последние годы к ним приезжали музейные работники Екатеринбурга и Югорска, корреспондент ханты-мансийской газеты «Лунма сэрипос» Светлана Ромбандеева — племянница известной мансийской ученой Евдокии Ромбандеевой, с сотрудниками музея-заповедника «Торум-маа». Частый гость у них Анатолий Гущин — корреспондент «Областной газеты». Кинорежиссер Аркадий Морозов снимает два фильма об аборигенах.
Проживая в поселках, манси, в основном утратили свою культуру, традиции, частично — язык, многие пристрастились к «зеленому змию». Лишь в паулях пока сохраняются традиционные промыслы и, несмотря на все катаклизмы XXI века, хранят веру. И пока стоят Урай-паули, Ультем-урай-паули,– будет жить народ манси, и будет звучать по большим праздникам: «Торум ет, Отыр ет!». За веру, за богатырей!
Валерий ШАКАЕВ
Понравилась статья? Подписывайся на канал “УРАЛЕЦ” в Telegram и будь в курсе всех новостей!
