Место действия: Германия, Потсдам.
Обычная прогулка по Потсдаму привела меня к не вполне обычному месту.
Типичный немецкий район, едва ли чем примечательный. Тут не найти панельных многоэтажек, характерных для Восточной Германии, наоборот, район преимущественно застроен частными одно- и двухэтажными домами с небольшими участками. Здесь ведут спокойный и размеренный темп жизни немецкие бюргеры.
Есть, однако, одна характерная черта, которая выделяет эту часть города от подобных. Район этот скорее можно назвать музеем под открытым небом, ибо напоминания об его истории встречаются буквально на каждом шагу. Если Вы, как и я, никогда ничего не слышали про «Военный Городок №7», то с какой бы из прилегающих улиц Вы не попали в этот район, Вы обязательно наткнетесь на небольшой информационный столб, который проведет Вас по закоулкам истории и территории бывшего военного городка советской армии. В отличии от других советских военных объектов, этот военный городок был особенно охраняем, имел собственную инфраструктуру, и был в большой степени автономен. Эту территорию именовали «Запретный город», немногим было известно, что здесь происходило.
Мне случилось оказаться в нем на пересечении улиц Große Weinmeisterstraße и Glumestraße. На этом перекрестке находятся остатки памятника, воздвигнутого еще в 1985 в честь погибших на войне разведчиков, который был приурочен 40-летию победы.
Продвигаясь дальше по Große Weinmeisterstraße, и дойдя до пересечения с Leistikowstraße, то взгляд невольно устремляется на старое двухэтажное обшарпанное здание с решетками на окнах — это бывшая следственная тюрьма советских спецслужб.
Вход на территорию музея осуществляется через оборудованную пристройку, в которой сидит смотритель музея.
Поздоровавшись со смотрителем и, проведя некоторое время у стойки с различными экспонатами советской эпохи, я взял брошюру и направился к дверям, которые выводят на прилегающую территорию тюрьмы.
«Постойте, молодой человек. Вы знаете, куда Вам идти?» — окликнул меня смотритель, только я успев приблизиться к ручке двери.
«Я бы хотел пройти на территорию, тут, вроде, открыто» — не задумываясь ответил я.
«Рекомендую начать осмотр со второго этажа и далее вниз» — спокойно ответили мне.
«Со второго этажа? А что, здание открыто для посещения?» — удивленно переспросил я.
«Что-нибудь слышали о здании находящемся перед Вами?» — спросил смотритель.
«Пока не много» — ответил я.
«Перед Вами бывшее здание тюрьмы советского секретного управления, — ответили мне, — с окончанием войны, с 1945 года, здесь сидело советское ведомство, которое должно было пресекать попытки шпионажа западных разведок, и ловить завербованных немцев. Сюда их доставляли, а дальше было только два пути — этапирование в Воркуту на принудительные работы или приговор к высшей мере наказания».
Сделав небольшую паузу, он добавил: «И рюкзак Ваш оставьте, с вещами туда нельзя».
Оставив вещи в шкафчике на -1 этаже, я поднялся обратно к стойке смотрителя и спросил про время:
«А сколько по времени можно там находиться?».
«Ну, если читать все документы и архивы, что там есть, то три дня, но у Вас точно столько времени не найдется» – засмеявшись, ответил он.
Я невольно взглянул на часы, время было 16:15. С мыслями о том, что ранее, никто добровольно не пересекал порог этого здания, а выход оттуда ограничивался либо быстрой, либо медленной смертью, я повернул ручку двери и ступил на территорию.
При выходе из пристройки, первым делом бросаются в глаза дверь с решеткой и ржавая лестница, вид которых уже наводит на мысли о леденящем душу ужасе, скрывающийся за этими стенами.
Следуя указателям, обхожу здание справой стороны, и прохожу в открытую зеленую дверь, попутно осматривая выкопанные остатки забора.
Пройдя в боковую дверь, первым делом замечаешь доподлинно сохранившиеся лестницу и стены, которые еще помнят стуки сапог советских солдаты и офицеров, а присутствующий запах, характерный для старых зданий советской постройки, только усиливает атмосферу заброшенности и вызывает удивления, что, будучи в 2000 км, возможно найти так хорошо знакомый застоявшийся запах ушедшей эпохи.
Первые заключенные
Поднявшись по лестнице до второго этажа, я начал осмотр. На втором этаже располагались комнаты для допросов и вынесения наказаний, сегодня они представляют собой помещения с экспозициями. В одной из таких комнат находятся фотографии и фрагменты личных вещей первых задержанных, попавшие по различным причинам в поле зрения контрразведки в первые послевоенные годы 1945–1947.
В качестве подследственных или осужденных попадали люди разного возраста и социального положения. Были и бывшие служащие вермахта, и военные преступники, и функционеры национал-социалистической партии, и просто молодые люди, которых задерживали по соображения политической безопасности и страхом перед диверсиями. Самому юному из таких было всего 12 лет.
Начиная с 1946 задержанных часто обвиняли в шпионаже. Это было одним из основных пунктов обвинений. Любое критическое настроение граждан объявлялось преступлением и осуждалось советскими военными трибуналами на закрытых процессах без участия адвоката. На основе «политической» статьи 58 УК выносились несоизмеримо длительное заключение или смертная казнь.
После вынесения приговора заключенные направлялись в трудовые лагеря Советского Союза, а также в советские спецлагеря на территории советской оккупационной зоны Германии. Последние немецкие граждане были освобождены из советских лагерей в 1956 году.
Генрих Гайд. Многократно задерживаемый за участие в криминальных преступлениях, Гайд был переведен в 1942 году из лагеря Бухенвальд в лагерь Равенсбрюк. Руководство лагеря назначило его сначала писарем, а затем в январе 1944 повысило до старшего надсмотрщика по лагерю, в котором были пленены тысячи советских солдат.
Один из бывших заключенных, Конрад Финкельмаер, вспоминает о нем, как о коррумпированном и крайне опасном заключенном, который был завербован и исполнял приказания лагерного начальства. За сведения, которые он доносил на других, многие заключенные понесли тяжелые наказания, включая смерть.
В конце 1945 советский военный трибунал приговорил его к смертной казни. Гайд был обвинен в избиении советских заключенных. Во время шестимесячного заключения на Ляйстиковштрассе ему смягчают наказание и с августа 1946 он заключен под стражу в спецлагере №10 в Торгау.
Герман Шюльтер. В школьные годы Герман Шюльтер и его друзья были членами Юнгфолька (нем. Jungvolk), молодежной организации, которая занималась патриотическим воспитанием. В 1946 году, он и его товарищ Клаус Айлерт были задержаны советской контрразведкой, так они были знакомы с задержанными Йохимом Дугласом и Клаусом Таером. В свою очередь Дуглас и Таер были схвачены за членство в запрещенной организации — Юнгфольке. Шюльтер стал единственным из четырех ребят, чей смертный приговор был исправлен на 20 лет лагерного заключения.
Более трех лет семья Шюльтеров оставалась в неведении о судьбе сына и его товарищей. Отец мальчика, Франц Шюльтер, отправлял многочисленные запросы в правительственные учреждения, чтобы отыскать малейшею информацию. Большая часть из них остались без ответа. Лишь в 1949 году, будучи под стражей в исправительном лагере №3 в Баунцене, Герман Шюльтер впервые получил право на переписку с родителями.
В 1950 году, спустя четыре года заключения, Герман Шюльтер был выпущен. По возвращении домой ему выпала другая нелегкая ноша — сообщить родителям своих убитых товарищей о дальнейших судьбах их детей.
Герхард Вильманнс. В 1947 году была выманена из дома сотрудниками контрразведки и задержана. Почувствовав опасность, которую может поджидать, ее мать успела кинуть из окна на прощание платок, фрагмент которого представлен на экспозиции. С этим платком она прошла все тюрьмы и лагеря. Он служил ей воспоминанием о семье и придавал девушке силы для выживания.
Вильманнс была обвинена за шпионаж, так как имела контакты с англичанами. После вынесения приговора девушка попадает в один из лагерей на Воркуте. В экспозиции также представлены ее личные вещи, которые имели огромную ценность в подобных местах: расчёска, зеркальце, карандаш. Холщовый мешочек достался ей от одной из китайских заключенных.
После смерти Сталина в марте 1953 года, спустя шесть лет заключения, Вильманнс попала под амнистию. По возвращении в Германию она принимается разыскивать свою семью. Ей удается отыскать своего родственника, местного главу протестантской церкви, и отправить ему первую телеграмму. Сегодня встретили, нахожусь у Дибелиуса, телефон 765569, будем пока тут — Герхард. Спустя три дня семья благополучно воссоединилась.
Несмотря на непростую судьбу, Герхард закончила учебу в университете, изучала русский язык и культуру, и даже поддерживала связь с советскими научными сотрудниками.
Заключенные 1955–1980 годов
Не щадила контрразведка и советских граждан. Арестовывались бывшие подневольные работники и военнопленные, перебежчики, боровшиеся на стороне Вермахта. Репрессиями подверглись даже эмигранты, бежавшие из России после Октябрьской революции, а также бойцы Русской освободительной армии Власова.
Помимо немецких граждан, на территории ГДР пребывало почти полмиллиона граждан Советского Союза. Все они находились под пристальным наблюдением военной контрразведки.
После 1955 г. большинство заключенных советских граждан обвинялось в далеких от политики «воинских преступлениях», воровстве, ограблении. Начиная с 1960-х годов, советские граждане арестовывались преимущественно в связи с попытками побега, нарушениями дисциплины или другими уголовными преступлениями.
Витольд Абанькин. Еще во время своего проживания в Ростове-на-Дону, Абанькин, как и его отец, относился с презрением к коммунистическому строю, и даже писал критикующие стихи. Эти недовольства особо сильно обострились после кровавого подавления восстания рабочих в Новочеркасске в 1962 году. В качестве своеобразного протеста он бросает школу.
В 1965 году Абанькина призывают на срочную службу, и в 1966 проходит службу на территории ГДР. В мае-июне 1966 года, Абанькин с товарищем по службе Виктором Чесноковым планируют перебраться через границу и перебежать в Западный Берлин. После неудачной попытки их поместили на четыре дня под стражу на Ляйстиковштрассе.
19 октября 1966 Абанькина и Чеснокова обвинили по статьям 15 (Организация и приготовление к преступлению) и 64а (Бегство за границу, измена Родине) УК РСФСР.
Витольд Абанькин отбыл весь срок своего наказания — 12 лет. Он неоднократно устраивал голодовки и был известен акциями протеста за права заключенных даже за пределами своего места отбывания наказания.
В заключении Абанькин знакомится с Владимиром Буковским. В 90-е они активно борются за право переправления в Москву и захоронения скончавшегося в одном из исправительных лагерей, поэта Юрия Галанского.
Александр Удачин. Еще будучи ребенком, маленький Саша три года провел в Лондоне, где его отец, Олег Лялин, доставал разведданные для КГБ. В 1971 году его отец просит в Англии политическое убежище, однако сотрудникам КГБ удается перехватить переправить маленького Александра и его мать и переправить через Францию обратно в СССР. Школьные годы Удачин проводит в Москве у родителей матери. Его мать выходит повторно замуж. О судьбе его отца ничего не известно.
Большой мечтой Удачина было перебраться в Западный Берлин. В 1983 он предпринимает попытку бегства недалеко от Александрплатц, где будет задержан и отправлен на Ляйстиковштрассе. В тюрьме он приговорен к 10 годам заключения.
«Потсдам, Ляйстиковштрассе? Первое, что приходит на ум? Одиночная камера, одиночная камера, одиночная камера… Ежедневное избиение, которое переходит в повседневную рутину. Допросы с утра до ночи. Служащие в тюрьме были сами как эти стены — такими же серыми и отвратительными. На допросах мне постоянно говорили: «Ты, прекращай нести чушь!». Первые три дня меня сильно и целенаправленно избивали, затем эпизодически били во время допросов. Кого я никогда не забуду, так это старшего дознавателя — Валентина Яковлевича А.. Кстати, его дочь, она примерно моих лет, проживает в Москве. После того, как они выбили нужные им из меня сведения, он заговорил о своей дочери, что она моего возраста, и в отличии от меня является образцовым и порядочным членом общества».
Александр Удачин был одним из последних политических заключенных, которого выпустили в 1990 году из колонии №35 города Пермь. С собой он забрал, представленную на экспозиции, шахматную доску. В настоящее время проживает в Москве.
Обход здания
Закончив осмотр второго этажа, я приступил к обходу первого этажа и подвального помещения, где вдоль коридоров находились камеры. Все элементы интерьера, если можно применить этот термин к такому заведению, будут знакомы любому человеку с постсоветского пространства. Начиная от настенных выключателей и розеток, и заканчивая комбинированным методом покраски стен — краской с побелкой, который характерен для многих российских гос. учреждений и сегодня.
Самое гнетущее впечатление остается от камер одиночного содержания. На первом этаже стены такой камеры отделаны бетоном с добавлением крошки, которая делает стены сильно рельефными. К таким стенам невозможно прикасаться, местами крошка очень острая, что не позволяло заключенным ни прислониться к ним, ни стучать по ним.
Рацион заключенных состоял из хлеба, супа и каши. Еду при этом разносили по камерам. Иногда раздавали сельдь. Помимо этого, заключенным полагалась вода, чай или кофейный напиток. Деревянные ложки заключенные получали вместе с едой и должны были их возвращать после каждого приема пищи.
Свои воспоминания многие бывшие заключенные связывают с запахом табака советских папирос, которые курили их дознаватели. Некоторых упоминают об истязаниях и нанесении горящими сигаретами увечий.
Противоречивое чувство складывается от соседства этого здания с другим. Буквально рядом, отделенный небольшим кустовым забором, располагается немецкий детский сад. Во время моей экскурсии и хождению по этажам из открытых окон доносились крики и смех маленьких детей. Услышав их в первый раз, я подумал что-то кто-то пришел сюда с семьей, однако, пройдя полностью этаж, и никого не обнаружив, я выглянул в одно из окон, из которого и открывался вид на игровую площадку по соседству. Так друг с другом соседствуют две стороны – одна олицетворяющая развитие и процветание, — и другая, стены которой хранят тайны, ломающие жизни других.
В память о себе
В помещениях с низким потолком и ржавыми дверьми, которые находятся в подвальной часть здания, музейными сотрудниками были обнаружены более 1.200 настенных надписей, оставленные заключенными. Заключенные оставляли сведения о себя любыми доступными средствами: гвоздями, деревянными щепками, ложками или даже ногтями. Среди огромного количества записей удалось идентифицировать графические изображения, стихи, короткие изречения, а также календари с цифровыми рядами или счетными штрихами. В надежде на то, что их сообщения прочитают и передадут дальше, оставляли также сведения о себе: имена, возраст, место жительства, дату проведения и вынесения приговора, меру наказания. Было обнаружено более 60 таких свидетельств. В ходе сложной поисковой работы, музей смог установить судьбу некоторых авторов.
Около половины обнаруженных надписей были оставлены на русском языке. Существует множество случаев наказания солдат, проходивших службу в ГДР. Находящиеся в Германии советские солдаты были подвержены произволу и жесткому обращению старших по званию, были стеснены проживанием в казармах, недостаточным питанием, испытывали давления в связи с долгой разлукой с близкими, а также мизерного денежного содержания. Эти условия способствовали таким уголовным преступлениям, как воровство, нанесение увечий, неумышленные убийства, повреждения имущества, несанкционированные уходы из части, а также попытки бегства на Запад по политическим и экономическим мотивам.
Автор этой надписи был солдатом из Краснодара, проходивший срочную службу на территории Германии. Хотя регулярная служба в армии ограничивалась двумя годами, его срок службы был увеличен до трех лет. Это могло быть связано с тем, что он был водителем, чьё время службы автоматически увеличивалось за счет проведения служебного времени вне части, помогая, например, на работах по сельскому хозяйству. Статья 144 ч. 2 УК РСФСР предусматривает наказание за тайное хищение чужого имущества.
В подвальном помещении также находилась камера одиночного содержания. В неё помещались задержанные за нарушение режима или в целях давления для принудительных дач показаний. В камере, примерно чуть больше, чем один на один метр, заключенные могли проводить до нескольких дней. У них не было никакого доступа к свежему воздуху или свету, а также не разрешалось садиться на пол или прислоняться к стенам. В таком узком помещении не было также никакой возможности для туалета, заключенным приходилось справлять естественные нужды прямо на пол. У некоторых после непродолжительного времени наступало удушье, и они падали на пол. Сотрудники тюрьмы зачастую окатывали заключенных ведром воды, чтобы те пришли в сознание.
Встречай нас, Родина, встречай!
«Военный городок №7» в Потсдаме был одним из последних мест дислокации советских войск на территории Германии — он был расформирован лишь 15 августа 1994 г. После этого стали доступны данные, осуществлявшихся здесь наказаний. С 1992 г. — существует возможность пересмотра приговоров, вынесенных советскими судами гражданам Германии. 80% заявителей получили подтверждение из Военной прокуратуры России, что их приговоры были политически мотивированы и не соответствуют нормам правового государства. Как только это может помочь бывшим заключенным, страдающие от физических и психических последствий заключений, не понятно. Однако, в отличии от граждан ФРГ, бывшие узники из Восточной Германии не могли свободно говорить о пережитом и не имели права на выплату денежной компенсации. Только начиная с 1990-ч гг. они, как и некоторые бывшие узники из распавшегося Советского Союза, стали пользоваться правами бывших политзаключенных.
Колонка слева отдана президенту РФ Борису Ельцину, справа колонка Федерального канцлера ФРГ Гельмута Коля. Ельцин подчеркивает в характерной советской манере изложения об общности экономических проблем, важности налаживания отношений между странами и стремлению к дальнейшему сотрудничеству, тогда как Коль ограничился лишь словами благодарности за «беспроблемный вывод советских войск» и назвал это «неотъемлемой частью» в связи с недавним объединением двух Германий.
Из газеты также можно узнать интересную статистику о советском пребывании на территории Германии в течение последних пятидесяти лет:
«Почти за полвека существования ГСОВГ — ГСВГ — ЗГВ в её рядах прошли ратную закалку 6 миллионов 600 тысяч военнослужащих. Из них: 540 тысяч офицеров, 180 тысяч прапорщиков, 5 миллионов 380 тысяч солдат и сержантов. Немало славных страниц в историю уникальной группы войск вписали своим самоотверженным трудом 416 тысяч рабочих и служащих, а если прибавить «тылы» — 1 миллион 500 тысяч членов семей, то окажется, что всего в Германии служили, жили и работали 8 миллионов 516 тысяч человек […]».
Не менее сдержанно комментирует уход и последний главнокомандующий ЗГВ генерал-полковник М. Бурлаков: «[…] Мы — уходим. И надеемся, что расстаемся друзьями и оставляем немецкой земле добрую память. […] Со временем историки, наверное, скажут о Западной группе войск: это была лучшая элитная часть советских и российских Вооруженных Сил».
Выходил тираж газеты в типографии Потсдама на Zeppelinstraße 12.
Завершение осмотра
Закончив осмотр и выйдя на улицу, свежий воздух вдарил мне в нос, а солнце резануло глаза. То, что испытывают люди, которых пытают, сажая в комнату без света, а потом резко выдворяют оттуда, лучше не представлять. Стоя какое-то время у обшарпанной решетки, и поглядывая на подвальное окно с колючей проволокой, мои мысли были прерваны внезапным криком и смехом — рядом играли дети.
Возвратившись в пристройку к смотрителю, я с порога сказал, повернувшемся ко мне смотрителю: «Чудовищно». «Такие времена» — сдержано ответил он мне. «Да, времена…» — повторил я.
Но прежде чем окончательно уйти, я заметил у входа стойку с записной книжкой. Немного полистав и почитав комментарии гостей, и я не пренебрёг возможностью в ней отметиться.
Шагая дальше по гарнизону
Выйдя обратно на Große Weinmeisterstraße, я направился дальше вверх по улице. Гуляя по территории бывшего городка, пройти просто так мимо свидетельств о пребывании советской стороны, не получится. Совсем недалеко от тюрьмы находится настоящая немецкая вилла, которая до 1994 года была переоборудована под нужды 10-го батальона КГБ. До высылки войск с этой территории, на вилле были организованы помещения казарменного типа на 300 человек, столовая, гаражи, плац для построений, и полоса препятствий со стрельбищем.
Сейчас это здание не имеет никаких признаков советского прошлого и находится под охраной ЮНЕСКО, как культурное наследие. Это не единственное историческое здание на территории гарнизона, которое было использовано под военные нужды.
На углу Große Weinmeisterstraße и Langhansstraße находились когда-то ворота и смотровая вышка. Солдаты должны были нести дежурство и охранять территорию тюрьмы. Некоторые заключенные военнослужащие предпринимали попытки к бегству, при этом они сильно рисковали жизнями.
До 1945 года на улице Albrechtstraße (новое название Am Neuen Garten) располагался интернат для девочек «Kaiserin Augusta-Stiftung». С 1945 и до 1991 здесь находился главный штаб контрразведки на территории Германии. Улица именовалась в этот период Библиотечной. Сегодня здесь жилые апартаменты.
Через улицу напротив стоит частично разобранная стела с контуром снятой красной звезды. Кто-то очень правильно транскрибировал и приписал KaGeBe.
В конце улицы Am Neuen Garten располагался еще один КПП в городок. Сначала это место охранял двойной караул, а позже был возведен деревянный забор с 12 смотровыми вышка, которые шли вдоль всей улицы. В 1976 здесь была возведена бетонная стена с колючей проволокой.
Так, пройдя вдоль и поперек по бывшему «Запретному городу», который не так давно стал «бывшим», отдельно вызывает удивление масштаб бережного отношения к истории и историческим объектам, в частности. Учитывая соседство с детским садиком и факты проводившихся репрессии, здание тюрьмы могли давно сровнять с землей, а место отметить небольшой мемориальной табличкой. Хочется только еще раз пожелать, чтобы такой музей под открытом небом, впредь музеем и оставался, а мы все вместе стали более гуманнее и научились ценить каждую человеческую жизнь.
Хотите еще больше необычной Германии? Подписывайтесь на мой Instagram dudesnotes
