Освещение в СМИ конфликтов в (бывшей) Югославии 1990-х годов
Историческая справка
Уже в ходе Второй мировой намечались этнические конфликт между югославскими народами: православные сербы воевали с находившимися в союзе с фашистами хорватами-католиками и боснийцами-мусульманами. Большую роль в подавлении и сдерживании очагов межнациональных распрей и национализма сыграл Иосип Броз Тито, сумевший сохранить мирное сосуществование народов Югославии. После его смерти в 1980-м году, на первый план вновь вышли старые обиды и рост националистических сил.
Политический тупик привёл к созыву 14-ого съезда СКЮ. На нём обсуждался вопрос о выведении страны из враждующего положения. Словения и Хорватия желали большей автономии в рамках югославской конфедерации, а Слободан Милошевич, возглавивший Сербию в 1987 году, выступал за централизованное государство с доминирующей ролью данной республики в нём, тем самым, культивируя и подогревая радикальный сербский национализм. После нескольких дней острого словесного конфликта, съезд до завершения покинули делегации Словении, Хорватии, Боснии и Герцеговины и Македонии. В этом же году в стране прошли местные многопартийные парламентских выборы, и во всех шести республиках победу одержали националисты.
Когда стало ясно, что не существует решения, приемлемого для всех сторон, Словения и Хорватия 25 июня 1991 года в одностороннем порядке провозгласили свою независимость. Правительство попыталось насильственно остановить распад страны, но колонны Югославской армии, направленные 27 июня в Словению для подавления столкновения, были разгромлены территориальными войсками. Именно этот день принято считать датой начала Югославский войн (1991–2001), завязавшихся с десятидневной войны в Словении. В это же время началась Хорватская война (1991–19995). Новое правительство предложило конституционные изменения, восстановило традиционный хорватский флаг и исключило термин «социалистический» из названия республики. Сербы, населявшие эту республику, в свою очередь, объявили о своем выходе из Хорватии и создании самостоятельного государства — Сербской Краины. В начале 1992 года конфликт охватил объявившую свою независимость Боснию и Герцеговину, положив начало Боснийской войне (1992–1995), а в конце 1990-ых году вспыхнули вооруженные столкновения в албанских районах, самым ожесточённым из которых стала Косовская война (1998–1999).
Сербские СМИ
В Международном уголовном трибунале по бывшей Югославии одно из обвинений против Слободана Милошевича звучало следующим образом: «Он контролировал государственные сербские СМИ и манипулировал ими для распространения преувеличенных и ложных сообщений о нападениях боснийских мусульман и хорватов на сербов на этнической почве, чтобы создать атмосферу страха и ненависти среди своего народа…»
Милошевич начал предпринимать активные попытки по установлению контроля над СМИ в ещё в 1986–1987 годах, завершив процесс к лету 1991 года. В 1992 году радио-телевидение Белграда (RTB) совместно с радио-телевидением Нови-Сада (RTNS) и Приштины (RTP) стала частью радио-телевидением Сербии, тщательно отслеживаемой и строго управляемой медиасети. Она выступила в роли своеобразного оружия сербской военной кампании, частью хорошо продуманной стратегии утверждения национальной идентичности. Сотни журналистов увольнялись и публично осуждались за несоблюдение пропаганды сербского лидера. Известной стала информационная программа «Dnevnik», которая использовалась для прославления «мудрой политики Слободана Милошевича» и нападения на «слуг западных держав, сил хаоса и отчаяния». Специалист по медиаведению из Белграда Снежана Миливоевич и сотрудница института общественных наук Йованка Матич в своём исследовании «The Screening of the Elections» отметили, что во время югославских войн 72,4% новостных текстов в выпусках являлись дублированием уже напечатанных газетных статей. Это доказывало, что «Dnevnik» попросту копировал высказывания других журналистов и никак их не интерпретировал. Также в период Югославских конфликтов правозащитники обвиняли программу в антихорватской пропаганде и исламофобии, так как корреспонденты неоднократно называли хорватских военных «усташами», а бойцов мусульманских воинских формирований — «исламскими экстремистами» и «моджахедами». Не стеснялись они и грубо высказываться и в адрес военно-политического руководства стран-членов НАТО во время бомбардировок Югославии в 1999-м году, называя Североатлантический альянс «фашистской фалангой», «воздушными палачами» и «монголоидными монстрами».
Несмотря на то, что независимые печатные СМИ продолжали действовать, их распространение было ограниченным: методы надзора включали в себя создание нехватки бумаги, прекращение поставок, конфискацию газет за отсутствие лицензий. Правительственные меры против них усилились в период Косовской войны. В 1998 году был принят закон о СМИ, в соответствии с которым к оппозиционным СМИ за нарушение закона применялись карательные меры. Так, пяти независимым редакторам газет было предъявлено обвинение в распространении дезинформации, поскольку они называли албанцев , погибших в Косово, «людьми», а не «террористами».
Таким образом, сербская общественность питалась дезинформацией. Например, по словам шведского профессора Рено де ла Бросса, события в Сараево RTS изобразило «перевёрнуто»: белградское телевидение показывало фотографии города, сделанные за несколько месяцев и лет до выпуска снарядов, чтобы сделать вид, что бомбардировок не происходило.
Хорватские СМИ
Хорваты аналогично использовали пропаганду против сербов и боснийцев, особенно активно во время хорватско-боснийского конфликта (1992–1994). На протяжении всех военных действий радио-телевидение Хорватии (HRT) обеспечивала освещение событий с фронта, руководствуясь официальной точкой зрения своего правительства, и, согласно отчёту своем отчёту УВКПЧ за 1993 год, характеризовалось «преобладающей атмосферой национальной и религиозной ненависти, часто поощряющейся путем дезинформации, цензуры и идеологической обработки». Государственные СМИ называли боснийских мусульман «агрессорами». Также, в газете «Vjesnik» была опубликована новость, утверждающая, что 9 августа 1993 года около католической церкви в Зенице были повешены 35 хорватов. Полевой персонал провел расследование на месте в Зенице и не нашел никаких оснований для данного утверждения.
Во время этнической чистки в долине Лашвы хорватские силы захватили телевизионные и радиостанции (например, в Скрадно) и создали собственное местное радио и телевидение для трансляции пропаганды (в Киселяке и Горни-Вакуфе, где была основана радиостанция «Radio Uskoplje»). Местные пропагандистские усилия в районах Боснии и Герцеговины, контролируемые хорватами, были поддержаны хорватскими ежедневными газетами, наиболее популярная из которых называлась «Večernji List».
Западные СМИ
Большинство западных сообщений о распаде Югославии в прессе сводилось к чрезмерно упрощенным повествованиям, не отражающим всей сложности конфликта. В статьях неизменно роль жертв приписывалась несербам, а в амплуа виновника выступали сербы, при этом постоянно меняющаяся обстановка игнорировалась. Иными словами, началась беспрецедентная антисербская истерия без хотя бы имитации объективности: преступления албанских боевиков против сербов не освещались, а последним приписывались несуществующие преступления. Их действия описывались крайне безжалостными. В «The Washington Post» публиковалась информация о банде сербских мужчин в военной форме, насиловавших женщин «средь бела дня» и о нападении на пожилую хорватку, которой отрезали уши и выкололи глаза.
Сербские СМИ в эпоху Милошевича были обвинены «The New-York Times» в том, что они приняли национализм, пропагандировали ксенофобию по отношению к другим этническим группам и считали все западные новости ложью: «Вот уже 10 лет государственное телевидение кормит сербов “неразбавленной диетой национализма”…». Милошевич же характеризовался как «балканский мясник» и «европейский Саддам Хусейн». При этом, западные СМИ, особенно на ранних стадиях, не всегда предпринимали попытки для прояснения действительной ситуации или исправления слухов и неточностей. Официальный представитель ООН Араселли Сантана комментировал это так: «Я никогда не видел столько отсутствия профессионализма и этики в прессе». Одним из наиболее показательных примеров является статья «Kosovar bodies bulldozed to dump», вышедшая в консервативной газете «The Washington Times» на первой полосе 6 августа 1998 года. Автор, Филипп Смакер, утверждал, что после сербского нападения на этнических албанских повстанцев, десятки тел были выброшены бульдозерами на свалку, и по меньшей мере половина тел принадлежала женщинам и детям (хотя до этого момента предполагаемые тела не эксгумировались). Однако в тот же день «The Guardian» сообщила: «Наблюдатели Европейского союза (ЕС) не обнаружили никаких свидетельств массовых захоронений, о которых сообщалось в городе Ораховац…» «The New York Times» 7 августа 1998 года также опубликовала небольшую заметку, сообщавшую: «Генеральный секретарь НАТО Хавьер Солана отклонил массовые захоронения в Косово». Западное телевидение аналогично постоянно отказывалось принимать какую бы то ни было информацию от Белграда. Не раз сербы, живущие за пределами Балкан, наблюдали на экранах телевизоров новости, рассказывающих о хорватах и мусульманах, уничтоженных сербами, и узнавали в жертвах своих родных и знакомых.
Фотография Фикрета Алика, сделанная в транзитном лагере Трнополье в августе 1992 года, — уникальный пример стремления к очернению сербов западными СМИ. Три британских репортера из «The Independent Television News» и «The Guardian» увидели истощенного мужчину за колючей проволокой, образ которого впоследствии стал символом страданий всех несербских заключённых. Позже журнал «Living Marxism» написал, что в репортаже было специально создано обманчивое впечатление о центре сбора беженцев как концентрационном лагере, никакого забора не существовало, а истощение Алича было результатом детского туберкулеза.
В 1998 году в западных СМИ началось муссирование темы «этнических чисток» в Косово и постепенное нагнетание антисербской истерии. Демонизация сербов явилась продолжением восьмилетних западных сообщениях о них как о «террористах» и «мясниках». Одним из основных каналов распространения подобной информации являлось издание «The Washington Post», активно публиковавшее статьи об убийстве «45 этнических албанцев сербскими силами безопасности» и «ожесточённой резне сербами 15-ти повстанцев АОК».
Силовой вариант урегулирования конфликта представлялся в прессе военной акцией с исключительно гуманными целями, во имя спасения албанского населения Косова от «геноцида» и их «безопасного возвращения к родным очагам». На телевидении новости подавались аналогично. Предоставляя в эфире большую часть времени американским военным командирам и представителям НАТО и характеризуя армию АОК как «борцов за свободу», CNN «узаконивала» бомбардировки. Сербским лидерам также была предоставлена возможность изложить свою точку зрения, но время для этого было весьма ограниченным. В целях создания «объективности» на американские телеканалы приглашались сербские представители, и транслировались выпуски последних событий из Белграда, в которых НАТО изображали «фашистской организацией». Но и они нейтрализовались вечерними репортажами, рассказывающими о перенесенных албанцами мучениях.
Российские СМИ
С конца 1980-ых годов СССР противостоял попыткам некоторых республик СФРЮ провозгласить независимость, что объясняло поддержку сербской стороны, настаивавшей на сохранении федеративной республики. Самопровозглашение Хорватией и Словенией своих независимых статусов без какого-либо согласования с югославскими властями явно противоречило нормам международного права, поэтому было осуждено СССР, которое видело в территориальной целостности Югославии фактор политической устойчивости в регионе. В газете «Известия» от 29 июня 1991 года было опубликовано заявление МИД СССР в которой уточнялось, что существование единой Югославии — «важный элемент стабильности на Балканах и в Европе в целом» и что «симпатии и солидарность Советского Союза — на стороне дружественной Югославии». К тому же власти понимали, что раскол мог угрожать безопасности стран Восточной Европы и СССР, поэтому пресса преподносила помощь и поддержку югославскому народу как «императив любой конструктивной европейской и международной политики».
Нейтралитет российских СМИ сохранялся до 1992 года. До этого времени в статьях приверженность определённой стороне избегалась, и большинство драматических фактов о происходивших насилиях предоставлялись без упоминания сторон, совершивших их. Например, в газете «Красная звезда» от 20 августа 1991 года обозначалось, что хорватский народ намеревается защищать свою территорию «от любых посягательств всеми средствами», обстрелы воздушных судов с группами из состава миссии наблюдателей Европейских сообществ не приписывались безапелляционно сербам, а Милошевич изображался руководителем, который был готов прекратить развязывание пропагандистской войны. В этом и состояло отличие российских СМИ от западных — они не сосредотачивали внимание только виктимизации хорватов с мрачными картинами их страданиях и не прибегали к игнорированию сербских жертв.
После 1992 года позиция России изменилась, так как государство стремилось прекратить конфронтацию с Западом и начать политику тесного сотрудничества с ним, тем самым попав в зависимость от помощи западных институтов, сужающих поле для манёвров в вопросах национальных интересов. Иными словами, когда Европейское Сообщество и США в 1992 году признали независимость Хорватии, Словении и Боснии и Герцеговины, её признала и Россия. Подтверждение этому было опубликовано в «Известиях» 6 мая 1992 года в виде комментария заместителя иностранных дел РФ Б. Л. Колокова: «Признана ли Россией новая Югославия? Очевиден положительный ответ».
Во время Боснийской войны отношение СМИ к конфликту вновь меняется: после минометного обстрела боснийскими сербами Сараево, которое нарушило режим прекращения огня при посредничестве России в мае 1992 года, Б. Н. Ельцин обвинил сербов в разжигании войны и предложил предоставить Совету Безопасности ООН больше полномочий для решения межэтнических столкновений, в связи с этим российские печатные издания взорвались заголовками «Над Белградом сгущаются тучи», «Ливан по-югославски», «Национализм — это всегда война». Публикации перестали облекаться в очевидно мягкие и дипломатические формы и избегать резких оценок, а Сербия начала выступать «очагом этнических чисток и военных авантюр», республикой, «не воспринимающей дружеских советов, а понимающей только язык диктата». Тесные отношения с Сербией не означали попустительства тем, кто открыто попирал ОБСЕ, поэтому теперь Россия утверждала, что Милошевич потерял контроль над ситуацией, и ответственность за возникновение боснийского конфликта несёт главным образом Сербия.
Во второй половине 1990-ых годов контакты с западным миром смещаются в прагматическую плоскость, и между Россий и странами НАТО возникают противоположные взгляды на использование силы в косовском конфликте. Россия заняла негативную позицию в отношении воздушных ударов по СРЮ Североатлантическим союзом и безоговорочно поддержала Сербию. 25 марта 1999 года газета «Коммерсантъ» опубликовала речь телеобращения президента Ельцина в связи с угрозой НАТО нанести удар по Югославии: «Давайте, пока еще остались какие-то минуты, мы убедим Клинтона не делать этого трагического, драматического шага. Я прошу: присоединитесь к возмущению всей России». Таким образом, информация была проюгославская, но после нескольких недель конфликта проблема началась рассматриваться с разных сторон. Так, в программе «Итоги» от 2 марта 1999 года, партия «Демократический выбор России» и бывший глава российского министерства иностранных дел А.В. Козырев называли действия Милошевича «геноцидом» и обвинили власти в попытке «усидеть на двух стульях». Прекращение информационной войны случилось после согласия Сербии на переход Косово под фактическое управление НАТО.
Выводы
Сопоставив подходы западных, российских и местных СМИ, можно сделать несколько выводов. В Америке и странах Европы сербы являлись главными агрессорами, которых следует винить в войне. Их демонизация, предвзятые репортажи и непроверенная информация проистекала из легковерия западных журналистов, которые проглатывали всё, что говорили им боснийские мусульмане и американские власти, которые часто лгали, но никогда не подвергались сомнению прессы. Чрезмерный рост заявлений о сербском насилии, вымышленные сфабрикованные «концентрационные лагеря», игнорирование убийств народами других республик СФРЮ и отсутствие достаточного внимания к обстоятельствам, которые предшествовали жестоким действиям сербов, заставили бывшего главу разведывательной секции США в Сараево Джона Срея заявить в 1995 году, что «Америка не была так жалко обманута с тех пор, как Роберт Макнамара помогал контролировать и обострять Вьетнамскую войну».
Российские же СМИ на протяжении 1990-ых годов не раз меняли свою позицию относительно Югославских войн и первоначально старались выступить за сохранение мира, активно публикуя материалы с призывами из Белграда немедленно прекратить огонь и строго соблюдать согласованные условия по прекращению вооруженных столкновений. После распада СССР России предстояло «встроиться» в резко изменившуюся международную среду, поэтому целью внешней политики РФ стала поддержка инициатив западных стран, из-за чего СМИ заняли прозападную позицию, без сожаления содействуя разрушению прежнего порядка.
В Югославии каждые СМИ были подконтрольны правительству своей республики. Пропаганда воспринималась как символ веры, поэтому журналисты сняли с себя ответственность за проверку выпускаемой информации и в новостях раздували число жертв, убитых соседними населениями. В настоящее время в Хорватии, Сербии и Боснии и Герцеговине по-прежнему мало примеров независимых СМИ, так как в основном они жёстко контролируются членами правящей партии, поэтому по сравнению с западными стандартами и критериями оценка свободы СМИ существенно отличается.
