Евгений Родионов
Сегодня день памяти русского солдата Евгения Родионовна. Этой статьей, мы отдаем дань памяти воину, принявшему мученическую смерть за свою веру и землю, а так же благодарит маму Жени, Любовь Васильевну Родионову за свой личный подвиг и несгибаемый характер, статья в том числе и о ней. Надо понимать, что эта страшная история не была чем-то не вероятным для первой Чеченской, тем тяжелее нам осознавать все ужасы, через которые прошли тысячи и тысячи наших соотечественников в борьбе с чеченским терроризмом.
Пограничника Евгения Родионова, вместе с еще тремя солдатами Андреем Трусовым, Игорем Яковлевым и Александром Железновым, взяли в плен в ночь с 13 на 14 февраля 1996г. недалеко от селения Галашки. Открытый контрольно-регистрационный пункт находился метрах в двухстах от заставы. Маленькая будка — без связи и света, без какой-либо огневой поддержки — на единственной в горах “дороге жизни”, по которой перевозились оружие, боеприпасы, пленные, наркотики… Из подъехавшей машины “скорой помощи”, которую пограничники остановили для проверки, внезапно выскочили вооруженные до зубов чеченцы скрутили и увезли срочников.
Вскоре после этого, родителям Евгения пришла телеграмма с пометкой СОЧ (самовольное оставление части), да вы не ослышались, изначально солдаты считались дезертирами, на той войне это была обычная практика со стороны военных чинов, бросить солдат на произвол судьбы, чтобы не предпринимать никаких попыток к их освобождению. Некоторое время прошло в переписке с войсковой частью. Мать убеждала, что сын не мог дезертировать. От нее отмахивались — по подвалу дома стали рыскать милиционеры. Почувствовав беду, мать решила ехать к последнему месту службы сына — на чечено-ингушскую границу. Уже на месте, после детального осмотра места происшествия военные признали факт похищения. Любовь Васильевна вспоминает:
“ Даже спустя две недели после случившегося снегом не до конца засыпало пятно крови на дороге. Видны были там следы борьбы — что не как цыплят их покидали в машину….”
Потом начался плен.
“ Плен испокон веков считался самым страшным, что может случиться с человеком. Плен — это неволя, это издевательства. Жизнь показала, что чеченский плен — это самое страшное, самое нечеловеческое, изуверское, что вообще может быть на свете.”
— говорит Любовь Родионова.
Поиски сына привели мать в станицу Асиновскую. С теплотой вспоминает она местного настоятеля — отца Василия. Он с общиной принял её, накормил, предложил пожить при Храме, осмотреться — новичку в Чечне опасно.
Как ей и предсказывали, мать Евгения обошла всю Чечню. Была у Масхадова, у Гелаева, у Хаттаба. Именно у Хаттаба удалось сделать фотографию на “Полароид”, где в кадре оказалась вместе с ним; обычно они с женщинами не фотографируются. В дальнейшем эта фотография была своеобразным пропуском при переходе на территорию другого отряда. Помнит, как ходила к Шамилю Басаеву с отцом одного контрактника. Басаев на людях и перед телекамерами держался этаким “добрым” героем, а как вышли из аула — их под горой догнал отряд брата Басаева — Ширвани Басаева. Этот Ширвани, свалив её, избил ногами и прикладом так, что когда доползла до своих, — три дня лежала в палатке на животе со сломанным позвоночником, ходить не могла. Отца того контрактника увидела потом в Ростове-на-Дону — среди неопознанных трупов.
Евгений Родионов со своими сослуживцами был убит 23 мая 1996 года под Бамутом в день своего девятнадцатилетия, еще этот день совпал в тот год, со светлым праздником Вознесения Господня. Мать находилась тогда в семи километрах от него. 24 мая Бамут был взят, а через две недели оставлен нашими войсками, согласно очередному предательству — Назранским соглашениям. Убийцей Евгения Родионова оказался Руслан Хайхороев. В конце концов он сам в этом признался — это признание буквально выпытала у него мать, в присутствии иностранного представителя ОБСЕ Ленарда: “У сына был выбор, чтобы остаться в живых, — сказал Хайхороев. — Он мог бы веру сменить, но он не захотел с себя креста снимать. Бежать пытался…” (Хайхороев вместе со своими телохранителями был убит во внутричеченской бандитской разборке 23 августа 1999 года — ровно через три года и три месяца после гибели Евгения Родионова.
О смерти сына мать смогла узнать лишь в сентябре. Чтобы найти тело Евгения и потом вывезти его, вместе с другими погибшими товарищами, на родину, — ей пришлось заложить собственную квартиру. Множество фотографий сына раздавала Любовь Васильевна чеченским посредникам, надеясь узнать хоть что-то. За большие деньги один из чеченцев согласился указать место захоронения.
“Когда я приехала в конце февраля, рядовой солдат, живой, стоил 10 миллионов. В августе рядовой солдат, живой, стоил 50 миллионов, когда они уже были в роли победителя. У Мелиховой за ее сына просили 250 миллионов, потому что он офицер. Шестнадцать раз Хайхороев ставил разные условия выдачи тела Евгения Родионова. Тянул время, чтобы оно сильнее разложилось и не было видно, как именно казнили русского солдата. У них был внутренний приказ от Масхадова — обезображенные тела не выдавать. В конце концов, отправил мать искать могилу на минное поле. В итоге 23 октября было выкопано обезглавленное тело. “Была уже ночь, когда я с саперами украдкой при свете фар раскапывала яму, в которую бросили тела четверых ребят. Я стояла и только молилась, чтобы среди них не было Жени. Я не могла, не хотела верить, что его убили. Доставали останки — одного, потом другого. Я уже узнала его сапоги, стоптанные так, как снашивал только он, но все говорила: “Я не поверю, если не найдете жениного крестика”. И когда кто-то крикнул: “Крестик, крестик!”, — я потеряла сознание.”
Но на этом хождения по чеченскому аду не закончились. Любовь Васильевна пришла в Ачхой-Мартан, нашла того чеченца-посредника и сказала ему: “Деньги ты у меня взял, а сына мне из морга без головы не отдают — не могут опознать”. 6 ноября тот ей указал место, а затем сам принес голову. Пограничники почему-то посчитали, что не их забота заниматься отправкой и похоронами солдата. Пришлось давать телеграмму в Москву руководителю погранвойск. Пришел ответ с обещанием помочь. Потом… Помог матери встреченный в госпитале генерал Персеянинов. Узнав обо всём, он изумился и организовал отправку тела её сына домой.
По возвращении Любови Васильевны домой, на 5-й день после похорон, скончался отец Евгения, не отходивший от могилы сына, — у него не выдержало сердце.
При помощи русских патриотических организаций всем миром удалось собрать средства, которых хватило на то, чтобы выкупить для матери русского воина заложенную за тело сына квартиру и поставить на могиле Евгения крест. К месту захоронения русского воина в село Сатино (под Подольском) приезжают люди со всех концов страны.
После похорон сына Любовь Васильевна стала матерью для многих сотен других солдат, несущих службу в Чечне. За эти годы она совершила 59 поездок на передовую, на самые дальние заставы и отвезла за это время свыше 800 килограммов подарков, собранных прихожанами различных православных храмов России для воинов, несущих нелегкую службу в Чечне. Все в Чечне её знают, но никто не называет по имени-отчеству, для всех она “мама” или “мама Жени Родионова”.
Вот такая вот история. В этой федерации вы не найдете ни улиц, ни мостов, ни проспектов имени Евгения Родионова, принявшего мученическую смерть, но не предавшего ни веру ни присягу. Так же вы не увидите билбордов с изображением Жени, русские герои всегда были неудобны для многонациональной власти. Ну и естественно от государства Мама Жени не получила ни копейки. Нет в этой истории скреп призванных объединить наше “многонациональное” общество. Все просто. Тут свои, там враги.
И только Русская Православная Церковь начала процесс канонизации (причисления к лику святых) воина-мученика Евгения Родионова, появились даже иконы с его изображением, однако вопрос канонизации не быстрый — по церковным правилам должна смениться историческая эпоха.
