Наш фонд растет как на дрожжах — расширяется офис, приходят новые специалисты. Из-за суматохи и многозадачности иной раз и узнать человека некогда. А потом за обеденной беседой выясняешь, что уже целый месяц сидишь напротив активистки, клинического психолога с большим опытом работы с наркозависимыми. Это про Иру Евдокимову, которая прожила в Питере 15 лет и отлично знает его балабановскую сторону. C наркозависимыми, ВИЧ-инфицированными и секс-работниками Ира проработала около 10 лет, а теперь человек с таким уникальным опытом в нашей команде. С ума сойти!

Первый опыт

- Своего первого клиента в качестве клинического психолога я помню очень хорошо. Виталию было 42 года и на меня, вчерашнюю студентку, он смотрел с недоверием. В центре, где я работала, многие наркозависимые пациенты имели опыт нахождения в местах заключения, и Виталий — из их числа. Вряд ли он верил, что я могу ему помочь, и был прав.

- После окончания Педиатрической медицинской академии было сложно найти работу — у меня была непопулярная специальность, до нас было всего три выпуска клинических психологов. Соответственно, предложений на рынке было мало. И единственное место, где мне удалось ее найти, это наркологический реабилитационный центр. Я не была в восторге от этой идеи, было страшно. Но пугало меня не то, что я могу не справиться.

На тот момент две мои знакомые имели опыт отношений с наркозависимыми. У обеих все началось c того, что эти мужчины были их подопечными. Для обеих это был тяжелый опыт, после которого они долго восстанавливались, сами став пациентами психологов. Мне было страшно оказаться в такой же ситуации, не только как женщине, но как специалисту, поскольку отношения между специалистом и клиентом — грубое нарушение этики консультирования.

Я всю жизнь выступаю за права людей, которые по каким-то причинам отвергаются обществом.

С опытом я поняла, что в случае с наркозависимыми огромную роль играет не столько профессиональная помощь, сколько сама среда, где люди, имевшие проблемы с наркотиками, помогают друг другу. Это в принципе особенность работы со стигматизированными группами. Гораздо больше доверия к людям, которые тоже это перенесли. Вся моя дальнейшая работа была в местах, где сотрудники сами относились к тому или иному сообществу.

Личное отношение и дети 90-х

Был один случай, очень трагический лично для меня. У моего клиента кроме зависимости была сильная склонность к депрессии. И в какой-то момент он срывался именно потому, что у него что-то не получалось и он впадал в самобичевание, а ресурсов чтобы себя поддерживать было очень мало, и он срывался. В какой-то момент он попал в тюрьму. Тут нужно понимать, что заключение — это сложный опыт для любого, после него с человеком точно нужно работать. Какое-то время после выхода он походил в центр, а через какое-то время у него обнаружили онкологию и не смогли, к сожалению, ему помочь. Было очень его жаль.

Среди тех, с кем я работала, были мужчины в возрасте от 30 до 40 лет, в основном, употреблявшие героин. Это люди, юность которых пришлась на 90-е годы, когда происходили коренные изменения в стране, родители были дезориентированы, а подростки — предоставлены сами себе. В Питере закрылись многие спортивные кружки, клубы. В этот момент появляются наркотики, но никто не говорит про то, что это такое и к каким последствиям может привести. На это накладывается желание экспериментировать, свойственное подросткам. И сейчас если смотреть статистику о том, кто употребляет наркотики опийной группы, это те же повзрослевшие подростки из 90-х.

Я очень сочувствую этим детям, которые попали в жернова непростого для России момента и восхищаюсь теми, кому удалось преодолеть зависимость.

Автобус и обмен шприцов

Мое отношение к тому, как помогать людям с зависимостью очень менялось с опытом. Cначала мне казалось, что реабилитация — это единственный способ помочь, а потом я познакомилась с другим подходом — снижением вреда. При таком подходе ты можешь помогать человеку, который еще употребляет, более того, это нужно делать. Важно трезво оценивать ситуацию. Есть люди, которые никогда не перестанут употреблять, но можно помочь сохранить их здоровье; рассказать им, где и как они могут получить помощь.Это правильно и с прагматической, а не только гуманистической точки зрения. Человек употребляет наркотики, но получает помощь и поэтому не заболевает ВИЧ, гепатитом. Следовательно — инфекции не распространяются в обществе.

В этом плане мне очень помог опыт работы в фонде «Гуманитарное действие». Мы ездили по Питеру на автобусе с медсестрой и социальными работниками в районы, где тусовались наркозависимые, обменивали шприцы.Таким образом, мы давали людям, которые годами не ходили в медучреждения, комфортную точку входа там, где им привычно находится. Со временем, ты можешь уговорить его дойти до врача, восстановить документы. В какой-то момент человек может согласиться на реабилитацию.

Все о ЕВА

С 2013 года я стала работать в НП «Е.В.А.» — организации, объединявшей разных женщин, затронутых ВИЧ и специалистов. ЕВА про то, чтобы объединить женщин, затронутых социально значимыми заболеваниями. Поскольку ни одна ВИЧ-сервисная организация не представляла на тот момент интересы женщин, а ни одна женская организация не занималась вопросами ВИЧ-инфекции — это очень клевый активистский опыт. Мне очень нравилось, что это женская организация и то, что это организация людей, которые хотят что-то изменить и еще мне очень нравилось, что это история про регионы. Большая часть активисток — членов организации живут в самых разных уголках России и понимают проблемы и столичных и сельских девушек, живущих с ВИЧ. И тех, кто относится к уязвимым группам, и тех, которые никак себя с ВИЧ-инфекцией не ассоциировали и получили диагноз от единственного партнера.

В «Нужна помощь» Ира координирует 15 благотворительных проектов, обрабатывает заявки от НКО, которые хотят, чтобы мы им помогли. И не только.

- В «Нужна помощь» ко мне часто подходят коллеги, а из «Таких дел» приходят авторы и просят помочь со спикерами. И я вижу, что мой опыт пригодится в фонде, потому что работа со стигматизированными группами сейчас тоже как будто стигматизирована. Есть большой сектор НКО и как будто бы немножко отдельно организации, которые помогают людям с ВИЧ и наркозависимым. В итоге получается, что они как будто не очень хорошо друг друга знают. Я хорошо знаю сферу и поскольку одна из задач «Нужна помощь» — развивать НКО, я могу здесь очень пригодиться.

Несмотря на опыт, сейчас многое для меня ново. Я много знаю о стигме, но, например, совершенно ничего не знаю про проблемы людей, переживших инсульт, и так далее. Думаю, в ближайшее время я познакомлюсь с фондами и открою еще много нового.