Транскрипт AMA Subspace Labs | февраль 2022 года

Сооснователи Джеремайя Вагстафф и Назар Мокрынский провели 60-минутный AMA сообщества в прямом эфире в нашем Discord, чтобы ответить на вопросы о Subspace Network.

Запись AMA смотрите на официальном канале Subspace Network на YouTube.

Введение в подпространственную сеть

Иеремия Вагстафф: Меня зовут Джеремайя. Я генеральный директор и соучредитель компании Subspace Labs. Если вы не знаете, мы создаем блокчейн Subspace Network. В настоящее время в Subspace Labs работает удаленная команда, разбросанная по всему миру, в 7 разных странах. В нашей команде 12 штатных сотрудников. Мы существуем уже несколько лет. Это наш четвертый год работы над проектом. В течение долгого времени мы были в основном исследовательским проектом, пока недавно не начали создавать блокчейн.

Мы были навязчиво сосредоточены на решении некоторых основных системных проблем в отрасли. Такие вещи, как энергоэффективность, экологическая устойчивость, как работать в глобальном масштабе, чтобы поддержать массовое внедрение, и как справиться с ростом централизации, который мы наблюдаем в отрасли.

Это те вещи, которые действительно заставляют нас вставать по утрам и которые нас очень волнуют. Поэтому мы создаем блокчейн Subspace для решения этих проблем. Subspace — это новый блокчейн первого уровня. Мы считаем его первым блокчейном четвертого поколения или gen four.

Мы имеем в виду следующее: первое поколение — это, очевидно, Биткойн. Ethereum был действительно следующим крупным обновлением, как следующее усовершенствование идеи блокчейна. Существует множество конкурирующих протоколов третьего поколения. У вас есть Polkadot, Near, Solana, Cardano и Ethereum2. Все они идут на ряд компромиссов, чтобы достичь масштабируемости в этой так называемой трилемме блокчейна.

Мы называем себя цепью четвертого поколения, потому что мы фундаментально преодолели эту трилемму. Нам не нужно идти на компромиссы для достижения масштабируемости. И поэтому мы мысленно и очень внимательно следим за тем, что делают другие люди в отрасли. Мы очень внимательно следим за этим. Мы считаем, что являемся первым блокчейном, который действительно может достичь глобальной масштабируемости.

Мы имеем в виду, что мы можем поддерживать массовое участие в консенсусе обычных людей с аппаратным обеспечением. Таким образом, мы возвращаемся к идеалу майнинга на одном компьютере, с которого начинался Биткойн, но мы делаем это без отходов, без затрат на электроэнергию, мы можем поддерживать массовое принятие со стороны пользователей, так что у нас могут быть миллиарды счетов, миллиарды транзакций, миллионы транзакций в секунду, на самом деле. И у нас могут быть децентрализованные приложения на основе блокчейна, которые могут работать в масштабах интернета. Таким образом, Subspace как блокчейн, это действительно просто платформа для хранения и вычислений, то есть смарт-контрактов, что является принципиально новым уровнем масштабируемости.

Виды вещей, для которых, как мы думаем, будет использоваться платформа, виды вещей, которые нас действительно волнуют, и для которых наша цепочка очень, очень хорошо подходит — вероятно, будут построены вокруг NFT. Возможность не только майнить NFT, возможно, на Subspace, возможно, на какой-то другой сети, но и хранить данные, связанные с этим NFT.

Эти данные не должны храниться на централизованном сервере или контролироваться компанией, которая выпускает НФТ, так что эти данные имеют такую же неизменность, как и сам НФТ. А также в играх, метавселенной и многих других случаях использования НФТ, которые в конечном итоге сводятся к миллиардам и триллионам NFT в один прекрасный день, все с большим количеством данных, связанных с ними.

Вот что, по нашему мнению, станет одним из ключевых приложений или ключевых случаев использования Subspace в будущем, но в конечном итоге это действительно общая и абстрактная платформа. Итак, это в общих чертах о Subspace. Я передам слово Назару, и пусть он расскажет немного о том, почему он в восторге от Subspace.

Назар Мокрынский: Конечно. Спасибо, что пришли, ребята. Меня зовут Назар. Я также являюсь соучредителем и техническим директором Subspace Labs. Я думаю, что одна из самых интересных вещей в Subspace, и я, конечно, необъективен, заключается в том, что в отличие от многих других проектов, мы принципиально не принимаем трилемму блокчейна. Мы действительно считаем, что не обязательно искать компромисс между масштабируемостью, децентрализацией и безопасностью сети. Мы можем получить все это в одном месте. И чтобы достичь этого, нужно действительно углубиться в основы и начать с первых принципов проектирования сети, которая имеет справедливый консенсус, основанный на ресурсе, который является широко распространенным хранилищем.

В идеале этот ресурс не должен расходоваться впустую. Вот почему наш консенсус на самом деле является доказательством полезности хранилища. Мы называем его Proof-of-Archival-Storage (PoAS), где все блоки и транзакции, которые люди передают в сеть, будут архивироваться фармерами (именно этим, как я ожидаю, будет заниматься большинство из вас, ребята). И затем, пропорционально тому, сколько данных вы храните об истории, как объективно полезный сервис, пропорционально этому будет ваш шанс выиграть в награду за блок фармера. Мы считаем, что децентрализация очень важна, и поэтому все блоки, которые у нас есть, и все фармеры, которые будут соревноваться за вознаграждение за блок (все эти вознаграждения пойдут фармерам), являются большой частью токеномики проекта. Мы действительно считаем, что это ключевая часть в отличие от некоторых сетей, использующих Proof-of-Stake, которые, по сути, являются разрешенной средой, где для участия необходимо иметь монеты.

С другой стороны, хранение данных — это хорошо, консенсус — это здорово, но мы также хотим, чтобы на блокчейне проводились некоторые вычисления. Это большая инновация, которую привнес Ethereum. И у нас есть несколько составляющих. Первая — это раздельное выполнение, когда фармеры производят блоки, но не выполняют их. Именно поэтому фармерство на Subspace очень энергоэффективно, и каждый может заниматься им, как только у него появится немного места.

Есть еще одна роль в сети — это исполнители. Это будут немного более мощные машины, например, игровые настольные компьютеры, которые могут выполнять транзакции и получать вознаграждение в виде комиссии за выполнение транзакций. Эти узлы также будут распределены, возможно, немного меньше, чем фармеры, но важно помнить, что даже если эти узлы мощные, контроль над сетью по-прежнему находится в руках фармеров.

Это большое различие между Proof-of-Space, Proof-of-Archival-Storage, которые мы имеем, и Proof-of-Stake, где исполнители являются своего рода валидаторами в этих сетях. Но тот, кто контролирует сеть в нашем случае — фармеры контролируют сеть. Все, что делают исполнители, это детерминированно выполняют все, что фармеры решили сделать.

И одна часть протокола, которая сейчас не очень хорошо описана на нашем сайте, но она вроде как упоминается на странице технологии это масштабируемость. Так, наша способность к вертикальному масштабированию показывает, что исполнители могут выполнять практически столько транзакций, сколько они могут себе позволить с точки зрения процессора, пропускной способности и других ресурсов. Но у нас также есть интересный дизайн, который вытекает из этого разделения фармеров и исполнителей, что позволяет нам иметь довольно уникальную горизонтальную масштабируемость. И это та часть, где если у вас, допустим, тысяча транзакций в секунду с одним шардом (что не является удивительным по сегодняшним стандартам, есть сети, которые делают больше), но, допустим, это консервативное число.

Если вы добавите тысячу шардов, это будет миллион транзакций в секунду. И наша сеть спроектирована таким образом, чтобы иметь столько шардов, сколько исполнителей в сети, и при этом сохранять децентрализацию в плане консенсуса, поскольку консенсус осуществляется глобально, в отличие от некоторых других сетей, где вам приходится разделять производителей блоков между шардами и выбрасывать некоторые секретные дубликаты.

Поэтому я думаю, что эта уникальная комбинация: разделение исполнения обработки хранения и масштабируемость в плане участия в консенсусе — все это вместе представляет собой довольно уникальную комбинацию, которая в корне преодолевает знаменитую трилемму блокчейна. И если вы не очень верите, что это так, то это правда. Так и должно быть.

Какие конкуренты существуют или уже находятся в разработке в настоящее время?

Джеремайя Вагстафф: В зависимости от того, о каком аспекте Subspace вы говорите, определенно есть проекты, которые делают похожие вещи. Если говорить о консенсусе, о котором говорил Назар, о доказательстве архивного хранения и фармерстве, то Chia и Filecoin — это два самых больших конкурента, я думаю, вы можете сказать, или, возможно, конкуренты.

И реальное различие в том, что мы действительно стремимся быть настолько беспрепятственными, насколько это возможно. В Filecoin вы должны сделать ставку. Вам также необходимо иметь очень специальное оборудование, и он действительно поддерживает только этот вариант использования для хранения данных. В нем нет общих вычислений или масштабируемости.

В Chia они гораздо ближе к нашему идеалу консенсуса без права доступа. Но в конце дня на практике они сжигают твердотельные накопители и требуют много энергии, чтобы выполнять вычисления, а у них нет хранилища. Мы действительно тщательно разработали наш плоттинг таким образом, чтобы он был гораздо более энергоэффективным и работал на любом оборудовании. Chia поддерживает улучшенные смарт-контракты в стиле Bitcoin, но это не модель глобальных вычислений, как в Ethereum. И опять же, она не предназначена для масштабирования. Они просто оба действительно являются блокчейнами первого поколения, которые имеют другой механизм консенсуса, чем Биткойн. У нас есть кое-что, с чем нас часто сравнивают в области хранения данных, — это Arweave. Назар, я позволю вам ответить.

Назар Мокрынский: Да, что касается Arweave, то они проделали большую работу в плане предложения архивного хранения. Но по своей архитектуре они также являются первым поколением сетей хранения данных. Невозможно увеличить пропускную способность, как это можно сделать с помощью шардинга. В принципе, допустим, если у вас есть 10 мегабайт в секунду на шард и тысяча шардов, внезапно у нас появляется почти 10 гигабайт в секунду загрузки, которые мы можем добавить в сеть. Это будет увеличиваться с ростом числа участников сети, а не становиться медленнее. Вы можете рассматривать Subspace как развитие этой идеи. Также важно, что, на наш взгляд, у вас есть процесс майнинга. То есть вы все еще используете ресурсы процессора для участия в процессе. Хранение — это как бы побочная функция для нас. Хранилище — это основной механизм. Нам не нужно сжигать электричество только для того, чтобы участвовать в добыче блоков. Ваше хранилище — это ваш билет.

Джеремайя Вагстафф: Еще один комментарий по поводу Arweave — это модель ценообразования. Это действительно одна из ключевых инноваций, которые мы внедряем. У нас динамическая стоимость хранения. Таким образом, она реагирует на спрос и предложение. Можно представить это как автоматизированный маркет-мейкер для хранения на цепочке. В то время как в Arweave и практически во всех блокчейнах, где вы храните данные непосредственно на блокчейне, существует фиксированная стоимость хранения. Она составляет около сатоши за байт в Bitcoin или около гвеев за байт в Ethereum, и на самом деле не меняется. В нашем случае она меняется в зависимости от спроса и предложения. Мы можем фактически измерить пространство, обещанное сети в рамках консенсуса — мы также можем измерить спрос. Это просто размер блокчейна в конце дня, потому что все записывается в блокчейн — все данные, которые хранятся в сети. Таким образом, это наиболее совместимо со стимулами, и это также означает, что по мере того, как мы получаем все большее распространение на стороне фармеров, стоимость хранения фактически снижается, и оно становится более привлекательным. Оно становится более экономичным, что способствует еще большему внедрению. Таким образом, мы получаем своего рода добродетельный цикл, который в конечном итоге приведет к установлению истинной стоимости хранения.

Когда мы планируем открыть тестовую сеть для сообщества?

Джеремайя Вагстафф: Ну, я бы сказал, что технически это уже произошло. Мы просто еще не говорили об этом. Так что если вы хотите, вы можете пойти и просто выполнить инструкции, которые есть на GitHub, и вы сможете запустить узел в сети, но, чтобы было понятно, это не стимулируется. То есть за это не полагается никакого вознаграждения. Мы все еще работаем над ошибками в протоколе.

Мы все еще пытаемся улучшить пользовательский опыт. Он будет постоянно ломаться, возможно, еженедельно. Мы все еще ломаем нашу тестовую сеть по мере того, как обновляем и изменяем ее. Так что все желающие могут принять участие, и мы будем рады обратной связи. Если есть кто-то, кто, как тестер, любит играть с этими новыми протоколами и давать обратную связь, мы будем рады этому.

Но мы не собираемся объявлять о создании сообщества и пытаться его развивать, по крайней мере, в течение нескольких недель. Но нашей следующей важной целью будет запуск стимулируемой тестовой сети. У нас пока нет точной даты для этого, но мы стараемся сделать это как можно скорее.

Назар Мокрынский: Да, вся наша внутренняя команда уже запустила фармера и ноду, и мы тестируем, как все работает. Я знаю, что некоторые люди из сообщества уже нашли репозиторий и просто прошли через инструкции и успешно присоединились к сети. Так что это было приятно видеть.

Пользователь Discord: Привет, ребята. У меня есть небольшой вопрос о NFT. Я не очень разбираюсь в технике, так что ответ может быть очевиден, но просто послушайте меня, допустим, я создаю NFT на Solana, Avalanche, или я не знаю, какой-нибудь протокол.

Зачем мне хранить его в Subspace вместо оригинальной цепочки? Я имею в виду, в чем преимущество?

Джеремайя Вагстафф: Да, это хороший вопрос. Спасибо, что спросили, потому что это не всегда очевидно для людей. Итак, на самом деле NFT состоит из двух частей. Есть некоторые данные о собственности на НМТ, которые должны отслеживаться в блокчейне. Это собственно актив. А затем есть некоторые метаданные или данные о содержимом, которые часто связаны с ним.

Так, если это PFP, то это изображение, или если это аудиофайл, например музыка, то это может быть MP3, или это может быть даже видео. Если это объект метавселенной, то это может быть что-то вроде файла актива. Блокчейн имеет очень, очень, очень дорогую нижнюю границу для хранения этих данных. В Ethereum она составляет около ста тысяч долларов за мегабайт или что-то в этом роде. На других блокчейнах хранить данные дешевле, но даже они не оптимизированы для хранения таких данных. И они, как правило, не хранятся на блокчейне, а хранятся у какого-то централизованного провайдера, возможно, на IPFS, но не гарантированно на IPFS.

Поэтому мы все еще говорим, что данные об активах должны храниться в цепочке, но данные о файлах должны храниться в подпространстве и иметь такую же неизменность. Таким образом, если предприятие закрывается или узел IPFS отключается, эти данные все еще доступны.

Это также связано с безопасностью. Это двойная безопасность на случай, если настоящая вещь будет уничтожена. В оригинале ваши данные все еще существуют. Пока существует блокчейн, эти данные будут существовать.

В чем преимущество разделения исполнителей и фармеров?

Назар Мокрынский: На самом деле это один из компонентов, который позволяет нам иметь высокую децентрализацию на стороне консенсуса. Так что Представьте, что у вас есть фамеры, которые не только должны производить блоки, но и выполнять все транзакции и вычисления. По сути, это то, что происходит в Ethereum. Тогда каждый узел, который является фармером, должен иметь аппаратные возможности для проведения всех транзакций, или, другими словами, пропускная способность блокчейна будет ограничена самым медленным компьютером, который есть в сети.

Вот почему в Ethereum, например, они не могут просто увеличить пропускную способность транзакций или лимит газа на каждом блоке. Они должны быть нацелены на конкретную машину. Поэтому они ограничивают количество мутаций, которые могут происходить в каждом блоке.

Когда у нас есть разделение, мы распределяем обязанности. У нас могут быть очень легкие фармеры, которые могут участвовать в консенсусе и обеспечивать безопасность сети, но могут быть и более мощные машины. И те машины, которые выполняют вычисления, не отвечают за безопасность. Они отвечают только за вычисления. Таким образом, именно такой подход позволяет выполнять больше работы в каждом блоке, не перегружая обычных фармеров.

Что происходит с данными запрещенного содержания, которые размещаются в Подпространственной сети, в частности, с незаконными порнографическими материалами. Будет ли предусмотрена функция удаления файлов из блокчейна? И если нет, то каковы юридические последствия для фармеров, управляющих фармерским узлом?

Иеремия Вагстафф: Это отличный вопрос. Мы очень верим в децентрализацию и максимально возможную свободу действий. Как только вы начинаете пытаться цензурировать контент, который вы считаете плохим, или добавляете возможность цензурировать контент, тогда он может быть использован для цензуры другого контента, потому что это очень субъективный вопрос.

Я не говорю, что то, что вы предлагаете, должно поддерживаться, это точно не должно. Но это становится очень субъективным вопросом о том, что является цензурой, а что нет. Поэтому мы не планируем реализовывать что-либо непосредственно для контроля этого. Мы просто создаем эталонную реализацию этого блокчейна.

Но это не мешает кому-то создать другую реализацию, или расширить ее, подать запрос на исправление. Это все открытый исходный код. Они могут форкнуть его, они могут клонировать его, они могут подать PRS или работать над процессом предложения по улучшению замены. Это зависит от конкретного человека, как он хочет с этим работать. Что касается юридической стороны, я не юрист, поэтому не могу ответить на этот вопрос. Конечно, это зависит от того, в какой юрисдикции вы находитесь, но это определенно вопрос регулирования, над которым сейчас бьются многие люди и многие правительства.

Назар Мокрынский: Я, наверное, могу ответить на этот вопрос с несколько иной стороны. Способ хранения данных в Subspace Network заключается в том, что вы не храните файлы напрямую.

История блокчейна фактически разделена на несколько частей. Затем вы, как фармер, храните случайный выбор этих случайных фрагментов в специально закодированном виде. Таким образом, вы не храните конкретный файл. Скорее, сеть в целом хранит некий контент.

Существуют ли какие-либо хакатоны или программы грантов для разработчиков?

Джеремайя Вагстафф: Еще один отличный вопрос. Сейчас у нас не запланировано никаких хакатонов. На самом деле мы участвовали в некоторых хакатонах, разрабатывали некоторые идеи, используя API подпространства и JavaScript SDK, который у нас есть. И у нас пока нет программы грантов, но со временем она появится. Со временем мы будем проводить хакатоны. По моим скромным подсчетам, возможно, в ближайшие шесть месяцев мы проведем наш первый хакатон.

Грантовые программы, вероятно, появятся ближе к запуску сети после того, как мы проведем продажу сообщества. Именно там будет финансирование для этих грантовых программ. Но это определенно то, что мы включили в нашу дорожную карту.

Где хранятся данные?

Назар Мокрынский: Они хранятся на блокчейне. Это звучит смешно для некоторых людей, которые работают с Ethereum, но, по сути, вы вносите свои данные в транзакцию, отправляете транзакцию в сеть, и она сохраняется. Фармеры выполняют работу. А затем эти данные архивируются как часть обычной истории.

Джеремайя Вагстафф: Если бы мы были просто единым блокчейном, где каждый хранил бы полную копию по умолчанию, это не очень хорошо масштабировалось бы, но многое в нашем протоколе разработано на основе, в основном на высоком уровне, того, как работает центр обработки данных, когда он разбивает данные на кучу разных компьютеров. Мы просто делаем это на сетевом уровне и делаем это с помощью криптографических стимулов, но эффективно, как сказал Назар, государство разбивается на части. Оно стирается закодированы. Затем есть политика балансировки нагрузки и децентрализованная политика возможности поиска.

Так что все эти материалы могут быть найдены и по-прежнему сосуществовать, даже в этих крошечных кусочках, которые разбросаны на четыре ветра по всей сети. Поэтому конкретный узел, хранящий историю, не имеет значения. Они не обязаны иметь столько, сколько имеет вся история блокчейна. Они просто имеют тот процент, который у них есть. Если у них достаточно места для хранения 1% истории, то они хранят 1% истории блокчейна, а затем получают процент вознаграждения за блок, основанный на общем объеме хранилища в сети. Если у них больше памяти, чем у сети (блокчейна), они могут хранить несколько копий, потому что они хранят уникальные копии. Это действительно важная часть нашего протокола. Люди хранят каноническую копию блокчейна. Они хранят преобразованную копию измененной копии, что они и доказывают. Они доказывают, что хранят ее уникальным тиражируемым способом. Именно так работает консенсус.

В таком случае, как нам избежать медленных транзакций, которые могут произойти? И как нам избежать накопления данных или перегруженной сети.

Назар Мокрынский: Я думаю, что ответ на оба этих вопроса — это шардинг. Когда у вас есть одна цепочка, которая очень перегружена, это означает, что работы больше, чем может выполнить одна цепочка. И вы можете добавить еще один шард. Допустим, у нас есть один шард, который может поддерживать X транзакций в секунду, обрабатывать X мегабайт в секунду и т. д. Но в ответ мы просто добавляем еще один шард, и тогда мы можем разделить нагрузку пополам. И в зависимости от того, насколько велик спрос, сколько фармеров и сколько исполнителей у нас в сети, мы можем просто продолжать добавлять эти шарды по мере необходимости, и таким образом мы можем масштабироваться.

Каков наш процесс внедрения других блокчейнов? Как мы убеждаем их в том, что использование Subspace улучшит их опыт работы с их конкретным блокчейном?

Джеремайя Вагстафф: Это отличный вопрос, и ответ на него таков: нам не нужно к ним обращаться. То есть нам не нужно их разрешение. Прелесть блокчейна в том, что это все публичные данные. Все они не требуют разрешения. Мы можем просто интегрировать их по своему усмотрению или даже наше сообщество или разработчики могут расширить наш протокол, чтобы интегрировать его с любыми другими блокчейнами, как это было с Uniswap. Они просто создали протокол, и любой может добавить пару токенов в Uniswap.

Примерно так же мы разработали способ интеграции Subspace с другими блокчейнами. Поэтому мы создали его для Kusama с ретранслятором, который у нас есть сейчас, как бы в качестве эксперимента, чтобы убедиться, что мы сделали это универсальным способом. Мы работали рука об руку со многими командами, и непосредственно с Parity и Web3 Foundation. Также с несколькими парасейнами, чтобы получить отзывы об этом, и все очень поддержали это приложение, а Гэвин Вуд даже говорил о нем в одном из своих последних информационных бюллетеней.

Мы используем подход, при котором мы делаем это по одной экосистеме за раз. Так что KSM была первой экосистемой, а DOT будет следующей экосистемой. Мы определенно хотим получить поддержку и консенсус от этого сообщества, особенно от сообщества разработчиков и разработчиков протоколов.

Но мы обнаружили, что все были очень, очень доброжелательны и рады этим вещам, а не враждебны. Они видят в этом нечто положительное, потому что мы просто помогаем им масштабироваться, помогаем им стать более децентрализованным протоколом.

Будет ли ограничено предложение токенов?

Джеремайя Вагстафф: Да, будет. Текущая токеномика — это фактически уменьшение вдвое в стиле Биткойна — только чаще. Сейчас это один год каждый раз, когда будет происходить уменьшение вдвое. Еще один важный момент в токеномике, о котором я не упомянул, заключается в том, что более 51% токенов направляется фармерам, сообществу.

Исполнители получают только транзакционные сборы. Они не получают новые токены, которые создаются. Все это станет частью нашей “белой книги” по токенам, которую мы надеемся выпустить в ближайшие несколько месяцев, но посмотрим.

Для фармеров лучше использовать жесткие диски или SSD?

Назар Мокрынский: Мы сделали процесс фармерства настолько легким, насколько это возможно. Поэтому нет необходимости в мощных процессорах или быстрых SSD. Обычные жесткие диски должны быть в самый раз. Если у человека есть какая-то емкость на SSD, это тоже вполне нормально, но это может быть экономически нецелесообразно или не так полезно.

Это более целевой вариант, например, если у вас есть лишний жесткий диск. Допустим, у вас есть жесткий диск для игр, он занимает несколько терабайт, и половина его пуста. Вы можете просто использовать его для получения кредитов Подпространства. Джастин Хилл: К этому следует добавить, что срок службы твердотельных накопителей ограничен по сравнению с жесткими дисками. Хотя он физический, у него не обязательно есть жесткая крышка, как у SSD.

Есть ли какие-либо требования к сети?

Джеремайя Вагстафф: Да, это хороший вопрос. Это возвращается к тому, что говорил Назар о низкой пропускной способности или низких требованиях к оборудованию для фармеров. Итак, в нашем протоколе мы можем сделать все, что захотим, но чем выше требования к пропускной способности, тем менее децентрализованным он будет — более централизованным, и тем сложнее будет управлять узлом. Поэтому мы постараемся сделать это как можно ниже. По сути, мы рассматриваем это как решение сообщества. Так что может быть параметр, который можно программно доработать или сделать. Поскольку мы используем Substrate, это будет беспрограммное обновление времени выполнения для управления этим. Это похоже на Ethereum, где майнеры голосуют за ограничение объема газа в блоке. Это больше относится к пропускной способности процессора, чем к пропускной способности сети, хотя они, конечно, связаны. В основном мы собираемся сделать ее настолько низкой, насколько это возможно. Так что даже если вы находитесь в стране или части света, где плохой интернет, вы все равно должны иметь возможность участвовать в фармерстве.

Что такое дилемма фармера?

Назар Мокрынский: Дилемма фармера — это дикость. Проблемы связаны с некоторыми из ранее существовавших ограничений Proof-of-Capacity в общем консенсусе. Например, Чиа подвержен этому. Основная идея заключается в том, что у вас есть несколько вещей, которые вам нужно хранить в блокчейне. У вас есть история, состояние, а если у вас блокчейн Proof-of-Capacity, то у вас также есть емкость, которую вы предоставляете для участия в производстве блоков и получения вознаграждений.

По сути, у вас есть один диск, и вам нужно хранить некоторое пространство, поэтому вы занимаете некоторое пространство для участия в консенсусе, но нам также нужно хранить данные блокчейна. Поскольку ваша награда, как фармера, зависит от того, сколько места вы можете предоставить для консенсуса.

Логичный выбор — запустить легкий клиен

т вместо полного клиента, и не хранить всю историю, состояние, и они, скорее всего, просто присоединятся к пулу. Это не самая лучшая децентрализация протокола, потому что тогда только фармерские пулы контролируют сеть, а это очень мало по сравнению с количеством фармеров.

Это означает, что для большинства узлов в сети будут только легкие клиенты. Они будут хранить только небольшую часть и смогут подтвердить правильность действий. Но на самом деле нет никакой гарантии, что история может быть восстановлена.

И, по сути, это называется дилеммой фармера. С точки зрения теории игр, фармеры определяют приоритеты, и, используя хранилище, мы просто перевернули эту проблему на себя, где то, что вы храните — это сама часть. Поэтому вам не нужно решать, что хранить, верно?

Вы храните блокчейн, и это то, что используется для участия в производстве блоков. Это еще одна небольшая часть концепции раздельного исполнения, когда исполнители будут хранить состояние, например, остатки на счетах. Сколько монет есть у каждого, и тому подобное. И состояние на стороне фармера будет очень, очень маленьким.

Поэтому у фармеров не будет стимула или будет очень маленький стимул не запускать узел. Потому что это будет для них поведением по умолчанию. Надеюсь, это имеет смысл.

Джеремайя Вагстафф: И еще один способ подумать об этом — это проблема централизации в блокчейн и экономии от масштаба. То, что мы пытались сделать, и то, чего, по нашему мнению, мы достигли, — это устранить любую экономию от масштаба в фармерстве, чтобы не было стимула объединять ваши диски вместе или даже покупать диски для этого.

Единственным стимулом будет просто повторное использование избыточных мощностей, которые у вас уже есть. И один из важных уроков, который мы извлекли с момента выхода “Белой книги”, заключается в том, что эта дилемма фармера на самом деле является лишь частным случаем или примером гораздо большей, гораздо более глубокой проблемы, которая заключается в раздувании блокчейна. Так что по мере раздувания их состояния, в Ethereum сейчас несколько сотен гигабайт, которые нужны для поддержания состояния по мере раздувания истории. Я думаю, что для запуска архивного узла на Ethereum потребуется девять терабайт.

Это само по себе ведет к росту централизации. Даже несмотря на отсутствие прямого экономического стимула, как в Proof-of-Work или Proof-of-Stake, вы не будете наказаны за хранение этих данных. В то время как в таких вещах, как Proof-of-Capacity, вы фактически наказываете за это действие, поскольку существует антистимул для хранения данных, которые не используются для получения вознаграждения.

Но использование диска для этих данных все равно становится обременительным. И это проблема разрастания, которая ведет к большей централизации, опять же, и просто совершенно другой модели безопасности. Как и все то, о чем мы говорим, например, с биткойном, это было бы честным большинством. предположение, или безопасность Биткойна, неизменность Биткойна, эти вещи не работают в модели легкого клиента.

Это совершенно другая безопасность. Вы можете дважды потратить деньги, вы можете создать деньги из воздуха. Все эти вещи можно делать, если все являются легкими клиентами. Именно поэтому люди так сильно переживают, как будто вся гражданская война Bitcoin была связана с дебатами о масштабировании блоков.

Именно по этой причине Ethereum сопротивляется масштабированию на первом уровне и подталкивает второй уровень к роли решений, потому что они обеспокоены. И Виталик очень откровенно говорит о сохранении возможности запуска узла на ноутбуке среднего разработчика для запуска полноценного узла.

Когда мы решали эту дилемму фармера, мы делали это специально для того, чтобы “как нам создать справедливый децентрализованный протокол консенсуса Proof-of-Capacity, и в целом, как нам решить эту проблему с масштабируемостью по мере расширения?”.

Когда у вас есть тысячи транзакций или миллионы транзакций в секунду, история в этом состоянии сильно разрастается. И тогда никто не может ее запустить или, по крайней мере, все вынуждены запускать lite-клиент. Таким образом, мы смогли взять работу, которую мы проделали вокруг нашего нового консенсуса, и применить все эти удивительные методы масштабирования, над которыми работали другие протоколы, над которыми работала более широкая экосистема блокчейна. В частности, некоторые ведущие исследователи из Стэнфорда, с которыми мы очень тесно сотрудничали, смогли реализовать эти идеи, масштабировать и сохранить децентрализацию. Мы можем решить эту проблему раздувания блокчейна.

Можно ли точно определить, какие именно фрагменты данных размещают фармеры? Я думаю, что он имеет в виду некоторых фармеров Arweave, которые стали мишенью для некоторых национальных государств.

Назар Мокрынский: Да. Я думаю, что напрямую это невозможно. Есть логика, которая заложена в реализацию, в которой вы храните данные только небольшими частями. И мы ожидаем, что со временем появятся альтернативные реализации, но в противном случае вы просто храните четырехкилобайтные куски случайных данных в больших количествах. Вы не знаете, что это такое. Для вас это просто случайные данные, пока вы не узнаете, что это такое, как их интерпретировать и как собрать вместе. До тех пор это просто случайные байты, которые кто-то может хранить, а может и не хранить.

Иеремия Вагстафф: Если немного расширить эту тему, то существует аспект возможности поиска, когда вы можете восстановить объекты или файлы, размещенные в сети. Однако это очень, очень сильно распределено.

Речь идет не о том, чтобы выбить фармера, у которого есть какой-то файл. Речь идет о том, чтобы выбить сотни или тысячи фармеров, у которых есть все различные фрагменты, и вам придется выбить более 51% фрагментов, в основном из-за того, как работает кодирование стирания. Итак, теоретически это возможно. Практически это очень, очень трудно сделать, особенно при том уровне децентрализации, который мы ожидаем увидеть, и том уровне внедрения, который мы ожидаем увидеть в фармерской сети.

Перевод статьи с https://medium.com/subspace-network/subspace-labs-ama-transcript-february-2022-59edbc67ec35

Переведено на русский язык: discord: lucky12345#9271

telegram: x_88888x