Великое Княжество Российское: заблуждения относительно ВКЛ
Отношение к Великому Княжеству Литовскому, Русскому и Жемайтскому в России в наши дни является, увы, в основном, умеренно-отрицательным. Вековой враг Москвы, к тому же, усиленно почитаемый антирусскими националистами Беларуси и Украины — казалось бы, разве может быть в таком подходе что-то неправильное? Может, и ещё как. Начать стоит того, что в Российской Империи отношение к этому периоду русской истории было совершенно иным, а памятники великим князьям Гедимину, Ольгерду и Витовту достойно украшали монумент ‘’Тысячелетия России’’ (1862 г.)
Вековое противостояние Литвы и Москвы долгое время, до Кревской (1385), и, особенно, Люблинской (1569) уний было ничем иным, как борьбой за право того, кто же именно объединит все русские земли в единое мощное государство. Быть может, господствующая династия Гедиминовичей и была по происхождению литовской — но разве не иноземец Рюрик, призванный, подобно средневековым итальянским ‘’подестам’’, дабы беспристрастно править и судить, и основал Российское государство? Иными словами, вопрос в этом ключе лежит не в этничности литвинских правителей, а в их культуре и политике, то бишь тому, как именно они относились к своему русскому населению — во всех значениях этого слова.
Государственным языком Великого Княжества Литовского до, и некоторое время спустя, фактического присоединения к Польше в 1569 году был западнорусский — восточнославянский язык, сложившийся на основе древнерусской письменной традиции и разговорной нормы тех лет, и родственный современному русскому языку. Именно на нём составлялись все официальные документы, рукописи, летописи и литературные памятники, именно западнорусский же язык стал языком всех Литовских Статутов — сводов законов Великого Княжества, определявших его правовую основу как государства. Его упадок и, фактически, полное исчезновение как живого языка, начались, к слову, только после Люблинской унии, когда он постепенно уступил своё место польскому. Интересно, что в 1267–1269 годах великим князем литовским был даже русский Рюрикович — Шварн Данилович, третий сын знаменитого ‘’короля Руси’’ Даниила Галицкого.
В официальной титулатуре княжества слово ‘’Русское’’ стояло сразу после ‘’Литовское’’ и перед ‘’Жемайтское’’. Первоначально, вплоть до Кревской унии 1385, закрепившей поворот государства в сторону Польши, никаким существенным институциональным ограничениям не подвергались православные, и, более того, православным был и сам великий князь Ольгерд (1345–1377), у которого были русские жёны и который неоднократно воевал с Москвой. Однако о характере этого противостояния свидетельствует уже тот факт, что его сыновья Андрей и Дмитрий со своими полками воевали вместе с Дмитрием Донским на Куликовом поле, а внук Остей геройски пал, руководя обороной Москвы от Тохтамыша в 1382 году.
В рамках общерусской парадигмы рассматривался великий князь Ольгерд и видным русским историком, защитником русскости Белой Руси, М.О.Кояловичем: ‘’Особенно явно и решительно следовал русскому направлению преемник Гедимина — Ольгерд (1340 или 1341–1377). Под его власть перешли Киевская и Волынская области. Он подвинул свои владения далеко за Днепр. Они примыкали к Можайску и даже Коломне. Под его покровительством были Новгород, Псков, Тверь. Он два раза женат был на русских княжнах — витебской Марии и тверской Иулиании, был крещён в православную веру задолго до смерти Гедемина и перед своей смертью принял даже схиму. При нём русский язык стал языком высшего литовского сословия и даже языком государственным. Не подлежит сомнению, что в Литовском княжестве признаны были для русского населения древние русские законы — Русская Правда и устав св. Владимира’’.
Вторил ему и другой видный историк Н.Г.Устрялов: ‘’Литовское государство, при первых преемниках Гедимина, представляло такую же систему княжеств, какую мы видим в Московском государстве до Иоанна III, — писал он в статье ‘’О литовском княжестве’’. — Там всё было Русское, и вера, и язык, и гражданские уставы; самые князья Литовские, рождённые от Русских княжон, женатые на Русских княжнах, крещённые в православную веру, казались современникам потомками Владимира Святого’’.
Неудивительно, что место на памятнике нашлось и Гедимину, короновавшему себя ‘’королём литовцев и многих русских’’, и фактическому соправителю Ольгерда Кейстуту, бывшему активным сторонником союза с Москвой против Орды, и Витовту, спасшему Русь от германской угрозы в 1410 под Грюнвальдом, а также воевавшему в 1389–1392 годах против Ягайло и заключения Кревской унии, а после примирения занимавшегося расширением великолитовских земель, и, по завещанию великого московского князя Василия I Дмитриевича, бывшего даже одним из регентов при малолетнем великом князе Василии II Тёмном. Как писал видный дореволюционный историк Е.Ф.Шмурло, автор ‘’Истории России 862–1917’’: ‘’В истории отношений славянской и немецкой народности битва 1410 г. имеет значение поворотного пункта: ею устранена опасность, грозившая одинаково и Польше, и Литве, а за ними также и Русской земле’’.
Впрочем, ситуация изменилась спустя некоторое время после Кревской унии: ‘’Это соединение было источником тягостного ига, которое досталось в удел целой половине Русского народа и около четырёх веков, как лютая язва, терзало страну, где возникла и в полном блеске развилась Русская жизнь’’. К тому же, после смерти Витовта, и фактическое управление литвинскими делами перешло в Краков, так что, в каком-то смысле, его можно считать последним из действительно русских правителей Великого Княжества Литовского. Интересно также и то, что единственная дочь Витовта — София — была отдана замуж за великого князя московского Василия I, став регентшей при своём малолетнем сыне после смерти мужа в 1425 году. Таким образом, все великомосковские и русские монархи до 1598 года, кроме, разве что, Симеона Бекбулатовича были потомками Витовта, Кейстута и Гедимина.
Отдельно стоит упомянуть и успешную московскую, а затем — и русскую службу многих потомков Гедимина. Так, к Гедиминовичам принадлежат такие дворянские роды, как: Трубецкие (из которых, в частности, вышел руководитель Первого Ополчения в годы Смуты, Дмитрий Трубецкой), Куракины, Хованские (из которых, в частности, вышел видный русский генерал времён русско-польской войны 1654–1667 годов, Иван Хованский), Голицыны, Мстиславские и многие другие. К слову говоря, во время Земского собора 1613 года Дмитрий Трубецкой был одним из возможных кандидатов на русский престол.
Отдельно в этом контексте стоит отметить и канонизированного князя Довмонта Псковского, по некоторым источникам, бывшего сыном основателя Великого Княжества Литовского Миндовга, и активно противостоявшего наступлению ливонских рыцарей на русскую землю. Неудивительно, что на монументе ‘’Тысячелетия России’’ он был удостоен места рядом с Даниилом Галицким и Александром Невским. К слову говоря, помещены там были и сразу три не-правивших Гедиминовича: великий русский полководец Даниил Щеня (воевавший в том числе с ВКЛ), генерал-фельдмаршал Северной войны Михаил Голицын и просветитель Иван Бецкой (внебрачный сын генерала-фельдмаршала Ивана Трубецкого).
Таким образом можно сказать, что история Великого Княжества Литовского до определённого периода никоим образом не воспринималась в той, Национальной России, как нечто чужое, чужеродное, и — даже более того — как нечто враждебное, и, более того, не была таковой. Напротив, история ВКЛ воспринималась как органичная часть истории России, а её правители — как, до определённого периода, русские государственные деятели, коими они в известном смысле и были на самом деле. Таковыми должны её воспринимать и мы, особенно — в свету того, что она уже активно поднимается на знамя рьяными противниками России. Выбьем же у них из рук этот козырь, и воздадим должную славу русским героям и государевым деятелям-Гедиминовичам!
