Война и мир Сергея Витте
В августе 1905 года небольшой городок Portsmouth на границе штатов New Hampshire и Maine на несколько недель стал центром мировой политики. Сюда было направлено внимание лидеров Англии, Франции и Германии. Отсюда ждал новостей президент Рузвельт, живший в то время на даче на Лонг Айленде. Но пристальней всего за развитием ситуации следили в Петербурге и Токио. Можно сказать, что здесь происходила последняя битва Русско-Японской войны, больше известная как Портсмутская мирная конференция. В битве этой, почти как Пересвет с Кочубеем, сошлись Сергей Витте и Комура Дзютаро.
Японцы начинают и выигрывают
В 1895 году Япония отвоевала у Китая контроль над Кореей и Ляодунский полуостров, на котором расположен Порт-Артур. Сергей Витте распоряжался постройкой Великого Сибирского Пути (он же Транссиб), и, по долгу службы, хорошо знал ситуацию на Дальнем Востоке. Он рекомендовал Николаю II выставить японцев с материка чтобы сохранить территориальную целостность Китая. Россия, вместе с другими европейскими державами, вынудила Японию оставить Ляодунский полуостров. Россия также заставила Японию поделиться влиянием в Корее. Витте вспоминает, что Россия разместила в Корее военных инструкторов и солдат, и назначила «…советника по финансовым делам при корейском императоре, что равносильно назначению министра финансов.» Одновременно был заключен тайный договор с Китаем, по которому Россия обязалась впредь защищать территориальную целостность Китая, взамен получив право строить Великий Сибирский Путь через Монголию и Манчжурию.
В 1897 году Немцы захватили китайский порт Цинтау. Николай II, вместо того, чтобы выполнять договор о защите Китая, решил тоже отхватить кусок его территории, а именно тот самый Ляодунский полуостров с Порт-Артуром. Причем, китайцам сначала говорили, что российские корабли пришли чтобы защитить Китай. Но вскоре стало очевидно, что истинная цель — захват территории. Японцы возмутились такой циничной наглостью Российской империи, и, чтобы их успокоить, пришлось вернуть им контроль над Кореей. По новому договору Россия вывела из Кореи всех своих представителей. Однако Николаю было жалко оставлять Корею, и он решил действовать обманом. Под руководством российского правительства, в Корее были установлены различные концессии под видом частных компаний.
Так, за первые несколько лет царствования, Николай умудрился основательно испортить отношения с восточными соседями. После Германии и России, Англия тоже решила поживиться. Витте пишет: «… Англия захватила Вей-ха-вей; затем Франция … сделала захват на юг Китая; Италия тоже предъявила различные требования к Китаю … Таким образом Германия, а вслед за тем и мы, подали пример к постепенному захвату различных частей Китая всеми державами Европы.» В 1899 году в Китае вспыхнуло Боксерское восстание — бунт против оккупировавших Китай держав. Россия принимала активное участие в подавлении Боксерского восстания. Витте, в то время уже опальный, бывший министр финансов, предостерегал царя против этого. Военный министр Куропаткин напротив поддерживал эту политику, считая, что беспорядки в Китае помогут России захватить всю Манчжурию.
В 1901 году в Петербург из Японии прибыл маркиз Ито. Он предлагал заключить договор, по которому Россия полностью уходит из Кореи, а Япония смиряется с Российским присутствием в Манчжурии. Николай II-й отказался от этих предложений. После этого Япония заключила союзнический договор с Англией, который в частности предполагал поддержку в случае войны против России. Примечательно, что российские власти совершенно не замечали надвигавшейся опасности. Николай II утверждал: «Войны не будет, потому что я её не хочу». Не взирая на это, в феврале 1904 года японцы напали на Порт-Артур.
Витте вспоминал: «Государь был … глубочайше уверен, что Япония … будет разбита вдребезги. Что же касается денег, то бояться нечего, так как Япония все вернет посредством контрибуции. В первое время обыкновенное выражение Его [по отношению к японцам] … было “эти макаки”. Затем это название начали употреблять так называемые патриотические газеты, которые в сущности содержались на казенные деньги.»
После нападения Японии, главнокомандующим Российской армии был назначен наместник на Дальнем Востоке Алексеев — бездарный командир, делавший военную карьеру исключительно по знакомству. Витте вспоминает, как, посещая Дальний Восток, он с удивлением узнал, что Алексеев боится ездить на лошади. Назначение Алексеева вызвало протесты в прессе. Тогда Николай назначил Командующим армией на Дальнем Востоке военного министра Куропаткина. В результате в армии возникло двоевластие. Из воспоминаний Витте: «…дела на Дальнем востоке с каждым днем шли все хуже и хуже … военные действия находились под влиянием двух планов, один план Алексеева, … а другой план Куропаткина … В конце концов, конечно, ни один из этих планов … не приводился к исполнению.» В начале января 1905 года был сдан Порт-Артур. В феврале было проиграно сражение при Мукдене.
Витте пишет: «Наступил 1905 год. Смута в России в умах всего общества, без исключения, во всех его слоях все более и более росла по мере наших постыдных неудач на Дальнем Востоке.» 9 января в Петербурге произошли события, ставшие известными в истории России, как «Кровавое воскресенье». Ранним утром к Зимнему дворцу с разных сторон, с заводских окраин, двинулись демонстрации рабочих. Люди собирались подать царю петицию, в которой содержались экономические и политические требования.
Сергей Витте, особняк которого располагался на Каменноостровском проспекте, стал свидетелем расстрела мирного шествия: «Утром 9-го января … я увидел, что на улице по Каменноостровскому проспекту шла большая толпа рабочих с хоругвями, образами и флагами; между ними много женщин и детей, а кроме того, много из любопытных. Как только эта … процессия, прошла, я поднялся к себе на балкон, с которого виден Троицкий мост, куда рабочие направлялись. Не успел я подняться на балкон, как услышал выстрел и мимо меня пролетело несколько пуль, а затем последовал систематический ряд выстрелов. Не прошло и десяти минут, как значительная толпа народа хлынула обратно по Каменноостровскому проспекту, причем многие несли раненых и убитых, взрослых и детей.»
Война или мир?
Несмотря на сокрушительные поражения на востоке и нарастающую смуту в России, Николай II желал драться, утверждая, что русские — народ богоносец, а японцы — богопротивная нация, и соответственно победа всё равно будет за нами. Николай считал себя помазанником божиим, и своим долгом — защиту монархии и чести и достоинства России. Императрица Александра его в этом поддерживала и была настроена воинственно.
Внутри России существовали партия мира и партия войны. Обе партии пытались влиять на Николая. Многие высокопоставленные военные, включая военного министра Сахарова, внушали Николаю, что необходимо постоять за честь и славу русского оружия, и что Россия в конечном итоге победит врага. Все боялись революции, и вояки утверждали, что проигранная война станет знаком слабости власти. Сторонники мира, в том числе Сергей Витте, утверждали, что человеческие жертвы слишком велики, и что денег на войну нет, и для спасения монархии необходимо скорейшее заключение мира.
Мировые лидеры тоже пытались повлиять на решение Николая. Для французов было важно чтобы война поскорей закончилась. Россия была нужна им для поддержания баланса сил в Европе в противовес Германии. Немецкий кайзер, по той же причине, сначала подталкивал Николая к войне на Дольнем Востоке. Но вскоре его мотивация изменилась. Понимая, что протест заразителен, кайзер боялся русской революции. Когда ему казалось, что военные победы укрепят власть Николая, он советовал продолжать войну. Когда-же он понял, что Россия проигрывает, и дальнейшие жертвы приведут к нарастанию протеста, то стал убеждать Николая поскорее заключить мир.
Рузвельт симпатизировал Японии и недолюбливал Россию, и особенно Николая II. Он считал, что в интересах США было способствовать прекращению войны с тем, чтобы ни одна из сторон не потерпела сокрушительного поражения, т. е. чтобы обе страны остались сильными соперниками в противовес друг другу. Рузвельт вел переговоры с Англией, утверждая, что Япония должна гарантированно получить то, что ей причиталось. Одновременно он пытался убедить Николая сесть за стол переговоров с японцами, пока Япония не захватила российских территорий. Однако, Николай упорствовал. Он ещё надеялся победить японцев на море.
Цусима
Российский флот был многочисленнее японского, но он был рассредоточен по разным морям. 1-я Тихоокеанская эскадра, которая противостояла японскому флоту, была слабее его, и к тому-же разделена между двух портов — Владивостоком и Порт-Артуром. Только в конце Марта 1904 года морское командование озаботилось подкреплением. Единственной возможностью усилить Тихоокеанскую эскадру была отправка на Дальний Восток второй эскадры из Балтийского моря. На Балтике стали спешно достраивать и снаряжать корабли. Командиром 2-й Тихоокеанской эскадры был назначен адмирал Рожественский.
В конце лета военная обстановка существенно изменилась. 10-го августа в Желтом море произошло сражение, после которого 1-я Тихоокеанская эскадра перестала существовать. Уцелевшие орудия с кораблей были переданы в крепость Порт-Атртура, моряки перешли на сухопутную службу. Возникла дискуссия по поводу целесообразности немедленной отправки 2-й эскадры. Многие морские и военные чиновники утверждали, что лучше оставить эскадру на зиму на Балтике, заняться её боевой подготовкой и усилить её достраивающимися судами. Рожественский и морской министр настаивали, что лучше выйти немедленно и ждать подкреплений на Мадагаскаре, в том числе из соображений экономии денег, которые уже были потрачены на подготовку к походу. В результате, 29-го августа 2-я Тихоокеанская эскадра, перегруженная углем и запчастями, вышла из Кронштадта. Большинство новых кораблей эскадры не успели пройти испытания. Большую часть матросов составили новички, старики, призванные из запаса, и штрафные, от которых хотело избавиться береговое начальство. Практические стрельбы, по причине нехватки времени и боеприпасов, почти не проводились.
Поход 2-ой эскадры на Дальний Восток — это отдельная история, полная трудностей, ошибок и курьёзов. Все эти подробности мы пропустим. В середине мая 1905 года эскадра подошла к Японскому морю. Тут её встретил и уничтожил японский флот. Разгром российской эскадры объясняют по-разному. Рожественский почти не имел развед-данных и не знал где ожидать встречи с неприятелем, в то время как японцы были готовы и поджидали его. Многочисленная и перегруженная русская эскадра была медленнее легких боевых отрядов японцев. Русские моряки были утомлены долгим походом. 2-я Тихоокеанская эскадра оказалась не готова к бою и плохо организована. Японцы смогли очень быстро вывести из строя флагманский корабль. При этом адмирал Рожественский был тяжело ранен. По сути, эскадра осталась без командования. Строй смешался. Русские корабли оказались легкими мишенями для японских пушек.
Поражение в Цусимском сражении ошеломило Россию. В Петербурге оно произвело особенно тяжелое впечатление, так как здесь жили семьи многих офицеров погибшей 2-ой Тихоокеанской эскадры. Весь мир был удивлен молниеносностью и решительностью этого поражения. Мировые лидеры поздравляли японцев. Николай II начал сомневаться в правильности продолжения войны, но и соглашаться на мирные переговоры не спешил. Рузвельт, видя, что Николай колеблется, советовал японцам захватить Сахалин.
Посоветовавшись с великими князьями и министрами правительства и опасаясь того, что дальнейшие поражения приведут к более жестким условиям, Николай в конце концов согласился сесть за стол переговоров. Оставалось лишь определить место и время. Япония хотела встретиться в Китае. Россия предпочитала Францию. В конечном итоге остановились на США. Конференция была назначена на начало августа. Это встревожило Николая так как японцы были готовы высадиться на Сахалин. Он просил Рузвельта убедить японцев заключить перемирие на время переговоров. Японцы конечно на это не согласились, и к 31-му июля заняли весь остров.
Портсмутский мир
Сергей Витте делал блестящую карьеру при Александре III, а с новым царем, как говорится, не сработался. Разногласия между ними начались вскоре после коронации Николая II и усилились из-за событий на Дальнем Востоке. Витте, отвечавший за постройку Транссиба, подчеркивал «… что дорога эта не должна служить, ни при каких обстоятельствах, орудием каких бы то ни было захватов; она должна была быть орудием сближения восточных и европейских наций.» Во многих вопросах Витте явно расходился с Николаем. Причем, не боялся открыто говорить об этом прямо на совещаниях с Николаем в присутствии других лиц. Витте утверждал, что влияние России должно распространяться мирным путем, с помощью разумной дипломатии: «… я, как верный носитель идей Императора Александра III … был самым искренним … адептом идеи мира…». Но, при Николае II к власти пришли сторонники силовых методов. Николай пытался решать задачи внешней политики хитростью и обманом, что и привело к войне с Японией.
Когда встал вопрос о назначении главного уполномоченного на переговоры о мире, министр иностранных дел Ламсдорф рекомендовал Витте. Александр Блок сказал про Николая II: «упрямый, но безвольный». Обиженный на Витте, Николай никак не хотел назначать его своим полномочным представителем. Он пытался отправить на переговоры кого-нибудь из посланников в Европе, но все отказывались, ссылаясь на проблемы со здоровьем или плохое знание дела. Никто не хотел брать на себя неблагодарную миссию, понимая, что любой исход переговоров будет непопулярен. В итоге Николаю всё-таки пришлось назначить Витте, который объективно был самым компетентным в этом вопросе.
Полномочным представителем Японии был назначен Комура Дзютаро — министр иностранных дел. В Японии его провожали восторженные толпы народа. Однако, Комура говорил своим спутникам, что после возвращения их вряд ли будут встречать так же восторженно. Он знал, что результат мирных переговоров не сможет оправдать ожидания японцев.
Николай II инструктировал Витте не уступать ни одной копейки, ни одной пяди земли. Японцы собирались требовать денежной контрибуции и территориальных уступок. Витте, так же, как и Николай II, говорил, что такие условия были бы унизительными для России. Если японцы поставят жесткие, неприемлемые условия, объявлял Витте на пути в США, то его участие в конференции будет коротким. Россия не побеждена и может продолжать войну. Витте был искусным дипломатом: «Во всех разговорах с президентом и с публикой я держал себя так, как будто с Россией приключилось в Манчжурии небольшое несчастье и только.» На пароходе из Европы и после прибытия в Америку, Витте намеренно старался казаться чрезвычайно демократичным и всячески выражал симпатию и уважение к американскому народу. Он никому не отказывал в просьбе сфотографироваться или дать автограф. Путешествуя по США на поезде, он обязательно подходил к паровозу, знакомился с машинистом, благодарил его и жал руку. Этим он удивил американских журналистов. В своих воспоминаниях Витте говорит о том, каких усилий это стоило. Он был вынужден всё время играть роль: «… такое мое поведение … налагало на меня, в особенности по непривычке, большую тяжесть, так как в сущности я должен был быть непрерывно актером …». Его расчет был на то, чтобы показаться более демократичным, чем сам президент Рузвельт, и это ему удалось. Американская пресса и общественное мнение стали симпатизировать представителям российской стороны, что повлияло и на президента Рузвельта. Рузвельт винил Русских в несговорчивости, но был вынужден убеждать японцев отказаться от контрибуции, так как больше всего желал добиться успеха в деле примирения России и Японии.
Вскоре по прибытии в США, Витте посетил Рузвельта в его летнем доме в городке Oyster Bay на Лонг Айленде. Витте и Рузвельт не понравились друг другу. Рузвельт посчитал Витте грубым и резким. Витте же был удивлен простотой приема у американского президента. В частности, его поразило, что на столе не было скатерти. Американскую пищу, которой его угостил Рузвельт, он счел едва съедобной. Летний дом президента назвал небольшим, скромным коттеджем.
Две делегации впервые встретились 5-го августа на борту яхты Рузвельта Mayflower в проливе Лонг-Айленд. После официального знакомства они направилась морем в Портсмут. Этот путь занял чуть более трех суток. Благоразумный Витте, решил сойти в Ньюпорте и ехать по железной дороге. В результате у него образовалось некоторое количество свободного времени для остановки в Бостоне.
Из воспоминаний Витте: «Нью-Порт, с одной стороны, состоит собственно из города, очень маленького и не особенно богатого, а с другой стороны — из сплошных, самых роскошных дач. Это летнее местопребывание всех миллиардеров Нью-Йорка … Каждая дача представляет собою дворец.»
В Бостоне Витте посетил Гарвардский университет: «…я провел утро в университете и затем завтракал в университетском клубе с профессорами. Этот университет считается лучшим в Америке. Рузвельт воспитанник этого университета. Он высказывал мне, что не желает выбираться в президенты республики на следующий срок, и что его желание заключалось бы только в том, чтобы быть выбранным в президенты бостонского университета. После обеда я выехал экстренным поездом в Портсмут.»
Многие особенности американской жизни удивляли Витте: «…большинство служителей в гостиницах и ресторанах … были ничто иное, как студенты высших учебных заведений и университетов, которые этим путем зарабатывают себе средства, так как летом служителям в ресторанах платят сравнительно очень большое содержание, доходящее до 100 долларов, т. е. около 200 рублей в месяц на всем готовом. … по нашим нравам ничего подобного в России быть не может, несмотря на то, что наши бедные студенты голодают, живя иногда на 10–20 руб. в месяц; они тем не менее были бы шокированы, если бы им предложили служить за столом в виде лакея, даже в самых лучших ресторанах … вообще в Америке было чрезвычайно дорого жить, на водку, например, за подъем на машине [лифте] дают не менее доллара, т.е. 2 р.»
В Портсмуте делегации были размещены в отеле Wentworth вперемешку с обычными постояльцами, что не позволяло участникам конференции избежать общения с журналистами, которые караулили их в коридорах отеля. Витте пишет: «Портсмут состоит из двух частей: военной гавани с арсеналом, в котором находится большой адмиралтейский дворец с большими залами, маленького городка, старинного для Америки, и затем несколько дач, казарм для небольшой части войск и большущей деревянной гостиницы, выстроенной для летнего пребывания небогатых людей. Вот в этой гостинице помещались уполномоченные, вся их свита, стая корреспондентов и масса вечно приезжающих и отъезжающих зрителей, желавших побывать в самом пекле совершающейся великой дипломатической драмы. Несомненно, что этот год был удивительно счастливый для владельцев этой гостиницы! … Американское правительство предложило содержание уполномоченных в Портсмут взять на свой счет. Эта любезность была не совсем приятна: нас кормили ужасно плохо. Все было крайне обильно, но не свежо и не здорово. Впрочем, если бы мы жили на свой счет, то все равно едва ли в Портсмуте мы могли бы питаться лучше».
Для переговоров были отведены помещения в одном из зданий военно-морской верфи. Это было крайне неудобно, так как расстояние до отеля не позволяло возвращаться туда на обед, и делегатам приходилось довольствоваться холодным ланчем на верфи. Непрекращавшиеся работы на верфи создавали неудобство для переговорщиков, так как из-за шума невозможно было открыть окон, и приходилось работать в духоте.
Первые несколько пунктов предложенных японцами условий не вызывали ожесточенного противостояния. Они были связаны с передачей японцам Порт-Артура и железной дорогой ведущей к нему. Было очевидно, что ключевыми для заключения мира являлись два спорных пункта: денежная контрибуция и судьба острова Сахалин. Японцы, которые к тому времени успели высадиться на острове и полностью взять его под свой контроль, настаивали на передаче Сахалина Японии. В добавок, они были убеждены, что проигравшая сторона всегда платит контрибуцию. Так было во всех предыдущих войнах на дальнем востоке. России же никогда в новейшей истории не приходилось выплачивать контрибуцию. И теперь Россия не считала ещё войну проигранной, и тем более не желала обсуждать вопрос контрибуции. По этим двум вопросам договориться не получалось, и они были отложены.
Когда обсуждение дошло до последних пунктов (российские корабли, интернированные в нейтральных портах, и права рыбной ловли для японцев в прибрежных российских водах), Витте намекнул, что пора заканчивать переговоры. По его предположению, обсуждение двух последних пунктов должно было занять один день, и потом можно провести заключительную встречу и разъезжаться по домам, не возвращаясь к спорным требованиям. Видимо Витте надеялся, что японцы откажутся от требования контрибуции и острова Сахалин.
Витте оказался в затруднительном положении. Ему связывало руки требование Николая не уступать земли и не платить контрибуции. В тоже время, сам Витте считал, что необходимо заключить мир. В неформальной встрече, Витте предложил Комуре сделку. Япония отказывается от контрибуции и в обмен получает южную половину острова Сахалин. Комура в ответ предложил России выкупить северную половину Сахалина и назвал цену, равную затребованной контрибуции.
В среду, 23 августа, должна была состояться последняя встреча конференции. Витте первым делом вынудил Комуру признать, что плата 1.2 миллиона йен за северный Сахалин — это та же завуалированная контрибуция. Затем он заставил его официально, под запись, подтвердить, что Япония ни за что не откажется от контрибуции. Таким образом, Витте поставил Японию в положение страны, готовой продолжать кровопролитие исключительно ради денег. После этого Витте твердо заявил, что Россия отказывается выплачивать контрибуцию.
Переговоры о мире оказались на грани срыва. Рузвельт был в отчаянии. От исхода переговоров зависело его политическое будущее. Николай II к тому времени отошел от шока военных поражений. К нему вернулась привычная беззаботная воинственность. Витте достиг уютного компромисса между собственным желанием установить мир и невозможностью идти против воли царя. Комуро не сдавался. Он был решительно настроен вернуться в Токио с достойными трофеями.
Витте до последнего не был уверен, что японцы подпишут мирный договор. Это зависело от решения, которое принималось в Токио и пересылалось Комуре в Портсмут. Витте вспоминает: «…я был убежден в том, что мир для нас необходим, так как в противном случае нам грозят новые бедствия и полная катастрофа, … но с другой стороны, … мне приходилось подписать условия … не победителя, а побежденного на поле брани. России давно не приходилось подписывать такие условия; и хотя я был ни при чём в этой ужасной войне, а напротив того убеждал Государя ее не затевать … судьбе угодно было, чтобы я явился заключателем этого, подавляющего для русского самолюбия, мира и поэтому меня угнетало тяжелое чувство. Ночью я не спал. Самое ужасное состояние человека, когда внутри, в душе его, что-то двоится. Поэтому, как сравнительно несчастны должны быть слабовольные. С одной стороны, разум и совесть мне говорили: какой будет счастливый день, если завтра я подпишу мир, а с другой стороны, мне внутренний голос подсказывал: “но ты будешь гораздо счастливее, если судьба отведет твою руку от Портсмутского мира, на тебя все свалят, ибо сознаться в своих грехах, своих преступлениях перед отечеством и Богом никто не захочет и даже русский Царь, а в особенности Николай II”. Я провел ночь в какой-то усталости, в кошмаре, в рыдании и молитве.» Тем временем, в Токио понимали всю безнадёжность сложившейся ситуации. Ни денег, ни человеческих сил продолжать войну у Японии не было. Японскому правительству мир был нужен как воздух.
На следующее утро, в самом начале заседания, Комуро сообщил Витте, что его условия принимаются. Витте тут же телеграфировал об этом в Петербург и в отель. В отеле был организован праздничный вечер. Всё общество поздравляло и чествовало Витте. В празднике приняли участие русские и американцы. Японские делегаты не разделяли всеобщей радости.
Воспоминания Витте показывают какую важную роль в сознании людей играла религия. Вот как он описывал ликование американцев по поводу заключения мира: «Из адмиралтейства я поехал с моими сотрудниками в церковь. По всему пути нас встречали жители города и горячо приветствовали. … Вся публика стремилась пожать нам руку … Началась церковная процессия, сперва шел превосходный хор любителей певчих, поющих церковный гимн, а затем церковнослужители всех христианских вероисповеданий — православной, католической, протестантской, кальвинистской и других церквей. … затем русский, a потом протестантский священник начали служить краткие благодарственные молебны за ниспослание мира и прекращение пролития невинной крови … В этом торжестве проявилось … единение всех сынов Христа в чувстве признания великой заповеди “не убий”. Видя американцев, благодарящих со слезами Бога за дарование мира, у меня явился вопрос — что им до нашего Портсмутского мира? И на это у меня явился ясный ответ: да ведь мы все христиане.»
При этой, казалось бы, искренней набожности, Витте умело использовал религию в своей политической игре. Вот как он объяснял свой успех на переговорах: «Почему мне удалось после всех наших жестоких и постыднейших поражений заключить сравнительно благоприятный мир? … Это произошло потому, что с появления моего в Америке я всем своим поведением разбудил в американцах сознание, что мы русские и по крови, и по культуре, и по религии им сродни, приехали вести у них тяжбу с расой им чуждой по всем этим элементам, определяющим природу, суть нации, и ее дух.»
Реакция на мирный договор во всей России, кроме Петербурга, была радостной. Газета «Русское слово» писала, что нельзя простить царскому режиму того, что он довел Россию до состояния, когда приходится радоваться, что нас не заставляют платить контрибуцию.
Витте с нетерпением ждал телеграммы от Николая II, видимо ожидая, если не поздравлений, то хотя бы благодарности. 30 августа он получил телеграмму. Сухой ответ Николая не содержал ни слова благодарности. Николай несколько изменил своё отношение к заключенному миру лишь после получения поздравлений от лидеров мировых держав и реакции из провинций России.
5-го сентября договор был подписан в здании верфи, там же, где проходили переговоры. Обе делегации отбыли из Портсмута в Нью Йорк. В Нью Йорке у Витте был насыщенный график. Он был приглашен на несколько банкетов с известными и богатейшими людьми Америки, в том числе J. P. Morgan и George Harvey. Витте также съездил на несколько дней в Вашингтон, где осматривал достопримечательности, побывал в Белом Доме, Капитолии, Библиотеке Конгресса, и т. д.
По прибытии в Россию он был встречен немногочисленной толпой друзей и сторонников. Вскоре Витте получил телеграмму от Николая, который в это время находился на своей яхте в Bjorko (теперь Приморск), с приглашением прибыть на яхту. В Bjorko, Николай пожаловал ему титул Графа. В народе Витте тут-же получил прозвище “граф Полу-Сахалинский”.
В Токио условия мирного договора стали причиной народного гнева. Возмущение в столице и других городах Японии вылилось в трехдневный погром. Усугубило ситуацию то, что полиция Токио приняла решение перекрыть город баррикадами и не допустить протестных митингов. Многочисленная демонстрация вылилась в жёсткую потасовку с полицией, и полицейские были вынуждены ретироваться. Вандализму подверглись дома чиновников японского правительства, в том числе и Комуры. Вскоре после этого правительство ушло в отставку.
Европейские газеты и политики восхваляли американского президента как миротворца и поздравляли его с дипломатическим успехом. Рузвельт воспринимал похвалу и поздравления с юмором. В письме к дочери он выражал уверенность, что стоило переговорам провалиться, на него повесили бы всех собак. В итоге, Рузвельту удалось совместить приятное с полезным — получить Нобелевскую премию мира и усилить влияние США в мировой политике.
Отношения между Россией и Японией постепенно улучшались. Новый министр иностранных дел Извольский хвалил договор, подписанный Витте, как хорошую основу для крепких и дружественных отношений с Японией. В 1909 году новая американская администрация президента Тафта пыталась навести свои порядки в Манчжурии и отнять у России и Японии контроль над железной дорогой в Порт Артур посредством выдачи китайцам кредита на выкуп железной дороги. Однако эта попытка закончилась провалом. Она вызвала противодействие как со стороны Японии, так и России. Таким образом, баланс сил в этом регионе, задуманный Рузвельтом, оказался довольно устойчивым. После поражения Японии во Второй Мировой Войне южный Сахалин был включен в состав СССР вместе с Курильскими островами. С тех пор японцы пытаются вернуть Курильские острова. Мирного договора между Россией и Японией нет до сих пор.
Источники:
1. Raymond A. Esthus, Double Eagle and Rising Sun: The Russians and Japanese at Portsmouth in 1905
2. Витте Сергей Юльевич, Собрание сочинений. Царствование Николая Второго.
http://az.lib.ru/w/witte_s_j/
3. Русско-Японская война 1904–1905 г. Книга шестая. Поход 2-й Тихоокеанской эскадры на восток: Работа исторической комиссии по описанию действий флота в войну 1904–1905 гг. при Морском Генеральном Штабе. http://www.runivers.ru/bookreader/book17144/#page/1/mode/1up
4. Фотографии из коллекции библиотеки Конгресса США http://www.loc.gov/pictures/search/?va=exact&co!=coll&q=LOT+2624
