Натела Поцхверия (Nateli Tbilisi)
Несколько дней назад мы выложили в наш Инстаграм видео, где показываем, как носить национальные грузинские элементы в повседневной жизни , чтобы не выглядеть сувенирно. Признаюсь, один “сувенирный” образ, на мой вкус, все-таки затесался (номер 3), но в остальном мы с Сосо действительно так ходим — и в пир, и в мир, и в добрые люди. Например, я брала с собой бархатный ахалухи в Италию, на выставку Pitti Uomo и собрала множество комплиментов там. Комплименты я получала и в Штатах, и во Франции. А когда коллеги узнавали, что это национальный грузинский костюм, то просто приходили в экстаз. Носить свою национальную одежду — часть клуьтурного кода многих стран мира. Традиционный костюм даже включен в перечень допустимых при торжественных и официальных дресс-кодах black и white tie.
В комментариях к нашему видео читатели задавались вопросом, можно ли покупать и носить вещи другой культуры, если ты, простите за каламбур, не носитель той самой культуры? Это прославление или апроприация?
Админ моего любимого телеграм-канала “Разрази меня Маржела”, не чуждый Грузии, поделился вот каким милым сюжетом. В Грузию несколько лет назад приезжала международная делегация арт-экспертов. И, конечно, было в программе и посещение ателье Samoseli Pirveli. И пока один датский журналист возмущался, что все это — культурная апроприация, другие европейцы (не моргая глазом) скупили половину ателье, включая пальто, на которое положил глаз журналист. Сам админ канала поделился вот какими мыслями:
«Вопрос культурной апроприации в моде и реальной человеческой жизни стоит разделить. В мире прет-а-порте и кутюра культурной апроприации уделяется очень пристальное внимание, никто из брендов высшего, среднего и любого эшелона не хочет попасть в медиа-скандал, ведь это грозит не только репутационными, но и финансовыми проблемами. Однако, в реальной жизни реального человека, все может быть гораздо неформальнее и оттого теплее.
Например, многие женщины носят серьги-кольца, совершенно не задумываясь, что это и есть самая настоящая культурная апроприация, прямое заимствование из африканской культуры, подсмотренное в середине ХХ века, такими дизайнерами как Ив Сен-Лоран и Холстон.
Другой пример, фэшн блогер Safia с классным ником bestdressedafghan, родившаяся в семье с афгано-пакистанскими корнями в своем инстаграм исследует влияние и распространении афганского костюма на Западе. Ведь для большинства модниц, знаменитая фотография Твигги в жилете — элементы стиля бохо, племенных украшений и прочего «этно» и «хиппи», на самом деле это обрядовые старинные колье пилигримов из Кочи, праздничные кафтаны из Пакистана, Индии и Афганистана.
Еще один пример из текущего сезона — модные сейчас шапки-таблетки, благодаря бренду Alaïa, были очень популярны в 1980е годы и у YSL, и у Prada. С легкостью их можно атрибуцировать Кемалю Мустафе Ататюрку одновременно и к папахе (из овчины или каракуля) — головному убору, распространённому у многих народностей.
Разумное потребление моды диктует и вполне осознанное к ней отношение. Логично знать первоначальное значение национальных одежд в культуре той или иной страны. Если ты надеваешь на себя кабалахи, будь добр знай, кто носил этот головной убор в Грузии, почему выбрана та или иная ткань, орнамент и, быть может, и его значение.
Туристы, не-грузины, которые приезжают в Грузию, обычно с неподдельным восхищением рассматривают грузинскую национальную одежду, интересуются, спрашивают, узнают, покупают каталоги по истории грузинского орнамента. Задают вопросы и про влияние исторического костюма на работы современных грузинских дизайнеров.
Однажды, хевсурский праздничный кафтан с удлиненными рукавами произвел такое впечатление на арт коллекционера из Франции, что он не смог его не приобрести. «Вероятнее всего, я повешу его на самое видное место как арт-объект. Или надену на закрытый камерный ужин в Tour d’Argent». Тем самым назначение хевсурского праздничного кафтана — одежда к особому случаю, соблюдена. Кажется, это и есть гордость грузина?», — завершает «Маржела».
Прежде, чем самой ответить на вопрос, я спросила читателей Nateli Tbilisi.
Анализ СМИ
В профессиональном модном издании BeInOpen есть отдельный материал, посвященный апроприации, и начинается он с определения этого явления.
Культурная апроприация — это социологическая концепция, которая рассматривает взаимодействие культур через отношения власти. При таком ракурсе одни культуры (как и государства) — глобальные, массовые, доминирующие и признанные подавляющим большинством, а другие — малые, забываемые и угнетаемые. И использование символов и кодов малых культур большими — и есть апроприация. То есть присвоение.
Самая подробная статья на русском языке мне попалась в издании The Blueprint, я не буду пересказывать все (хотя советую почитать статью, если будут силы), но вот какая цитата из The Blueprint мне показалась важной:
Основательница Института права в области моды Сьюзен Скафиди отмечает, что апроприацию от культурного обмена можно отличить по двум признакам: наличию власти и поверхностной эстетизации. «Жертвой», как правило, становится та культура, которая в данный момент или исторически была угнетена в социальном, политическом или экономическом плане — либо находилась в конфликте с культурой, в которой происходит присвоение. Обычно речь о колонизации, рабстве или оккупации. Еще один признак культурной апроприации — использование предметов, ритуалов или традиций, которые имеют религиозное или другое символическое значение для носителей культуры. Например, венец из перьев у коренных народов Америки или татуировки маори. Когда человек из другой культуры заимствует эти традиции ради развлечения или прибыли, происходит что-то вроде «оскорбления чувств верующих» — пересечение некой сакральной границы.
Схожую мысль, только изящнее, озвучил и историк моды Тим Ильясов, когда я задала ему вопрос, где граница между прославлением и апроприацией.
«Вопрос культурной апроприации в стиле очень сложный, болезненный и на самом деле является визуальным выражением глубинных противоречий между носителями культур, находящихся в конфликте. Я, например, точно не решился бы примерять грузинский костюм целиком, частично или даже его стилизацию, ибо уверен на 100%, что если не град, то хотя бы пара камней в меня в этом случае полетят, сколько уважения я бы ни проявил. Это вопрос моего происхождения, и следа той культуры, который я в себе несу.
При этом довольно самонадеянно предположу, что если грузинский национальный костюм (с уважением) наденет, например, француз — то факт этот может быть воспринят намного благожелательнее. В этом случае нет глубинного противостояния, условный француз — просто иностранец, который оценил эстетические достоинства костюма, за ним и его культурой не тянется след конфликтов, поэтому и противоречия нет.
В то же время, можно предположить, если этот же француз наденет традиционные одежды, скажем, Алжира, то камни полетят в него однозначно, ведь в этом случае такой, казалось бы, невинный визуальный акт напомнит о многолетних затаенных конфликтах и противоречиях между носителями двух культур. Пусть даже сам человек никакого отношения к тем конфликтам не имел, он как носитель культуры для представителей противоположной стороны становится к ней причастным».
Америка на страже апроприации
В западных СМИ на эту тему тоже много говорили. Закономерно, что представители американского общества к теме апроприации относятся крайне трепетно. С учетом непростой истории США это легко объяснить. И в американском Vogue все доходчиво объяснили. Писал статью журналист с индейскими корнями Кристиан Аллаир (надеюсь, я не переврала фамилию) — он стал собирать коллекцию предметов, которые, на его взгляд , показывают культуру коренного населения карикатурно и стереотипно. Буффало Билл, перья и вот это вот все.
Кристиан пишет: «Культурное присвоение лучше всего описать как ситуацию, когда кто-то черпает вдохновение из культуры способом, оскорбительным или неуместным, ради собственной выгоды, не вовлекая в процесс и не сотрудничая с кем-либо из носителей культуры».
Далее журналист делится комментариями экспертов .«Присвоение — это когда ты превращаешь что-то в маскарадный костюм. Например, ципао с палочками для еды в волосах», — говорит китайско-американский дизайнер Ким Шуй, который включает в свои работы воротники в стиле ципао, но видел, как другие дизайнеры плагиатят этот стиль, а также как крупные бренды сводят целые огромные, калейдоскопичные культуры к одному конкретному виду и присваивают его.
Больше всего камней обычно летит в сторону Марии Грации Кьюри, креативного директора Dior. Вот кто усердно работает над прославлением чужих культур многие сезоны подряд. Но своей главной миссией она называет сохранение этих культур. Хотя ее критикуют за то, что она использует чужую культуру как средство наживы и коммерческой выгоды. Аллаир поддерживает тех дизайнеров, которые сотрудничают напрямую с артизанами, скажем, в Африке для производства обуви и сумок.
Азиатский взгляд на апроприацию
Читая мысли азиатских экспертов, на ум приходит утверждение, что обидеть можно того, кто хочет обидеться. В материале на сайте CNN журналист разговаривал с представителями Японии, Китая, Тайваня и Гонконга.
И многие говорили о любимом развлечении туристов “нарядиться в национальной костюм”, как о прославлении культуры — эдакий опыт погружения в контекст.
Эрих Хатала Маттес, профессор культурной этики Колледжа Уэллесли, например, подчеркивает, что если в этот опыт вас приглашает инсайдер и носитель культуры, то нет ничего страшного в том, чтобы этот опыт испытать. Возможно, от тех, кого можно назвать внешними зрителями (Маттес использует термин “аутсайдеры культуры”) поступит критика, но это не имеет ничего общего с чувствами реальных носителей. Скорее ваш отказ может быть неправильно понят. К тому же Маттес подчеркивает и негативные экономические последствия, связанные с отказом покупать у ремесленников или небольших ателье (например, как Samoseli Pirveli) — их работа заключается в сохранении наследия, так помогите им своей валютой.
Главное, что подчеркивает Маттес, если вы вне культуры, слушать внимательно носителей: «Постарайтесь делать ровно то, что вам говорят и не экспериментировать. Тогда вы проявите уважение и вряд ли будете жертвой обвинений в апроприации».
В этой же статье CNN, кстати, вспоминается и интересный факт из туристической практики Южной Кореи. Пять дворцов Сеула всех посетителей в ханбоке (традиционном корейском костюме) пускают бесплатно. Эта инициатива позволяет сохранить национальный костюм, популяризировать его и глобализировать, как считают в Корейской Администрации по Туризму. Да и сами корейцы с радостью принимают туристов в своей национальной одежде.
Те же мысли и у японцев. Например, Мицутеру Окуяма рад всех желающих нарядить гейшами (даже мужчин, но просит их предварительно побриться). Так Окуяма транслирует истинный культ гейши, развенчивает мифы и борется с распространением неверной информации. «Если иностранец одет как гейша по всем канонам, я не вижу в этом ничего оскорбительного. Напротив, это повод узнать больше про этикет и культуру». Способ легко и непринужденно получить иммерсивный культурный опыт.
Журналист Сьюзи Бабл в интервью Ванессе Фридман для NYTimes говорит то же самое — если все по канонам, почему нет. Но вот когда платье ципао надевают, чтобы завершить образ сексуальной официантки, вот тут уже начинаются проблемы.
«Впрочем, я считаю, что культурой нужно обмениваться и делиться с самыми добрыми намерениями», — заключает Бабл.
Да и в целом появление элементов азиатской культуры пользователи из Японии, Китая, Тайваня и Гонконга видят как победу культуры.
Собственно, а теперь я готова высказать и свое мнение на сей счет.
Мне, как человеку мира, ближе всего азиатский взгляд. Любое появление элементов грузинской культуры вне Грузии для меня прославляет мой народ. Я горжусь и мне это очень приятно! Про это я, собственно, последние семь лет собираю выставку Georgian Infusion. Поэтому, я убеждена, что элементы грузинского национального костюма носителям других культур (да и самим грузинам) можно надевать, если у человека развиты элементарные представления об этике —а в коммьюнити Nateli Tbilisi только такие и есть. Поэтому этот пункт мы опустим и внимание на нем акцентировать не будем.
А вот что, на мой взгляд, даже более важно — развитый эстетический интеллект, то есть способность различать продукты, замечать детали, действительно понимать, как выглядит и ощущается предмет. Если говорить простым языком, то эстетический интеллект — это наличие вкуса. (Это определение я подсмотрела в интервью Forbes Life эксперта Полин Браун, 25 лет возглавлявшей североамериканское подразделение компании LVMH).
В русском языке это близко термину “насмотренность”, то есть — внимание к деталям. В том же Samoseli Pirveli или у Situationist или Tatuna я это вижу, а во многих других брендах, которые используют грузинские детали национального костюма (даже созданные грузинами) — нет.
Развивать эстетический интеллект или эстетическую чувствительность можно и нужно. И хотя многие рождаются более чувствительными к красоте, любой поход в музей или правильно подобранная книга делает нас ближе к следующей ступени восприятия красоты. И позволит совершать все меньше ошибок при выборе одежды и интеграции деталей национального костюма в повседневность. И в завершение повторю, что обидеть можно того, кто хочет обидеться.
Сат нам.
Подробнее о проекте Georgian Infusion читайте на сайте www.georgianinfusion.com в разделе About us.
Больше материалов и заметок о культуре Грузии на нашем сайте www.natelitbilisi.com, в нашем телеграм-канале или на странице Nateli Tbilisi в Instagram.