Хроники гоа-гида

Страстный трип-репорт о первом путешествии в Индию

Фото и текст: Илья Техликиди (специально для первого номера независимого онлайн-издания IZUM)

Sun is shining, the weather is sweet, yeah / Make you wanna move your dancing feet now / To the rescue, here I am / Want you to know, y’all, can you understand?

Bob Marley “Sun is shining”

МОЕ ЗНАКОМСТВО С «ЗЕМЛЕЙ, ПОХОЖЕЙ НА РАЙ» ИЛИ ГОМАНТАКОМ, КАК ЗВУЧИТ НАЗВАНИЕ ЭТОГО МЕСТА НА САНСКРИТЕ, НАЧАЛОСЬ ПАРУ ЛЕТ НАЗАД С КНИГИ АЛЕКСАНДРА СУХОЧЕВА «ГОА-СИНДРОМ». ПЕРСПЕКТИВА ОБРЕТЕНИЯ ЗАВЕТНОГО «ШАНТИ» (ЧИТАЙ — «УМИРОТВОРЕНИЯ») И ПОЛУВЕКОВАЯ ИСТОРИЯ ПАЛОМНИЧЕСТВА ХИППИ СДЕЛАЛИ СВОЕ ДЕЛО — МЕНЯ ЗАЦЕПИЛО.

Позже я посвятил культовому индийскому штату курсовую, песню и даже нарисовал какое-то жалкое подобие картины, чего не делал со времен начальной школы. А еще, следуя заветам современной психологии, периодически крутил в голове всякие целевые слайды: вот я лечу в получившем все мыслимые награды по безопасности самолете, а вот — уже валяюсь на белоснежном пляже, пью культовый местный ром Old Monk и в блаженстве щурю залитые палящим солнцем глаза. Шуму Индийского океана подпевает вечно молодой и обдолбанный Боб Марли, а рядом со мной кто-то такой хороший и ненапряжный (возможно, и сам Боб) неспешно скручивает косяк.

Четыре утра. Дружные аплодисменты пассажиров говорят о том, что мы приземлились в военный аэропорт гоанской столицы Панаджи. Стоит адская духота — такая, от которой одежда буквально прилипает к телу. Проходим бумажную волокиту, забиваемся в туристический автобус. Курс — тусовочный и демократичный Северный Гоа (в противовес фешенебельному и смертельно скучному Южному). Уставший, но остроумный гид Алексей проводит краткий инструктаж. Воду из-под крана не пить. О правилах личной гигиены ни на секунду не забывать. И вообще лучше не дышать. Видите этот светофор на выезде из аэропорта? Так вот, он — первый и последний символ цивилизованной езды во всем штате (об этом чуть позже). Я с трудом понимаю, что он говорит: ход моих мыслей напоминает настоящий гоа-транс, ведь на улице +30, а этот чертов китайский вентилятор абсолютно бессилен против невыносимой индийской жары. Допускаю, что самим китайцам и индийцам на мои неудобства начхать: по статистике они обладают самыми высокими показателями оптимизма и чувства собственного достоинства в мире.

Номер трехзвездочного отеля в самом центре деревни Кандолим больше похоже на комнату студенческого общежития, так что российского студента подобными «апартаментами» не испугать. Сна ни в одном глазу: я лежу на кровати и медитативно переключаю каналы местного кабельного ТВ. За окном начинается новый гоанский день, и в ближайшие тринадцать суток я — полноправная часть всего этого помешательства. Мысли мои жужжат, подобно рою индийских малярийных комаров, которыми нас так пугали и которых, видимо, пугали нами — за все время я не увидел ни одного.

Начну с Кандолима и Калангута. Основную часть турпутевок продают именно в эти деревни. Отвратительное по своему масштабу зрелище. Тут целое море ресторанов, магазинов и мусорных свалок. Здешние пляжи переполнены необразованным российским пролетариатом, престарелым британским истеблишментом и назойливым местным цыганством, а священные гоанские коровы вальяжно расхаживают меж шезлонгов и жрут ананасовые корки.

(В этот момент мои размышления прерывает огромный кокосовый орех: он отрывается от мамы-пальмы, набирает убийственную скорость и с силой ударяется об асфальт в двух шагах от меня).

Мать моя женщина, неужели я жив?! В Индии самая большая смертность именно от этих штуковин, я не шучу! Стоит ли говорить, что этот инцидент развил у меня самую настоящую фобию и все последующие дни я с опаской смотрел вверх и, следовательно, ни черта не видел, что там у меня под ногами… отчего и угодил в огромную зеленую (ананасовые корки?) кучу священного коровьего дерьма.

Коммерциализация… Как же легко ты превращаещь единственный оплот альтернативного туризма в пошлый индийский Геленджик. Деревни Морджим, Ашвем и Мандрем — райское пристанище для молодых русских бизнесменов и их модельного вида подруг, загорающих топлесс. Главную улицу Ашвема кличут Рублевкой: здесь в моде кокаин и вечеринки до утра. Великолепные пляжи (Мандрем, ты лучший!), нехилые цены и московский говор — вот что такое «Russian Goa».

Пункт назначения — Морджим. Старенький белый минивэн Toyota везет меня вдоль отелей, торговых центров, баров, ресторанов, базаров, лачуг, полей, лугов, рек, индуистских храмов и католических соборов. Поначалу, дабы запечатлеть взглядом все изобилие окружающего ландшафта, я неистово кручу головой, но, в конце концов, плюю на это бесполезное занятие с высокой гоанской колокольни и углубляюсь в разговор с таксистом. Майки — обаятельный молодой индиец- христианин (таких тут около 60% населения: бывшая португальская колония, как-никак), который всегда не прочь поболтать с клиентом.

— Как вы умудряетесь разъезжаться на столь узких дорогах при полном отсутствии правил дорожного движения, Майки? — спрашиваю я, намертво вцепившись рукой в дверной подлокотник.

Нас все время обгоняют мопеды и байки, периодически из-за поворота выруливают гигантские автобусы и грузовики, а проезжую часть норовят перейти женщины, дети, коровы и собаки; все это безумие сопровождается оглушительной какофонией клаксонов.

— Это у нас в крови, мой друг, — отвечает индус на заправленном причудливым восточным акцентом английском.

— Значит, туристам не стоит передвигаться самостоятельно? Мы входим в довольно крутой поворот.

— Определенно!

В этот момент нас обгоняют два байка — белый человек, а следом и его подруга, которая, не совладав с управлением, слетает с обочины и со всего размаха врезается лбом в бетонную стену. Майки ударяет по тормозам. Шок. Мое сердце выпрыгивает из груди, а мы — из минивэна. Лежащую на земле девушку трясет. Белый человек уже тут, отпаивает пострадавшую водой из бутылки.

— Русские? — осторожно спрашиваю я.

— Да, — отвечает парень.

— Помощь нужна?

— Еще не знаю…

В один момент поворот превращается в гигантскую стоянку: никто из водителей и не думает проезжать мимо. Скорая уже в пути. Девушка приходит в себя. Цела! Иисус… Шива… О, Боги, как вы благосклонны!

Арамболь, маленький рыбацкий поселок, совсем недавно расставивший свои туристские сети, как последний из могикан: если и искать вожделенный «шанти» в Северном Гоа, то только тут. Европейская молодежь, практикующая йогу, коллективное пение мантр и жонглирование пои (кручение шариков на веревках) — настоящий духовный оазис в безжизненной пустыне меркантилизма и невежества.

«Shishki, LSD, cocaine! Very cheap, my friend!» — кричит мне вслед молодой индус. Если на других пляжах Гоа тебе пытаются впарить каменных слонов и барабаны, то тут товар чуть более специфичен. Все дело в загадочной тропе, берущей свое начало у пресноводного озера Sweet Lake и ведущей в глубь индийского леса — к священному дереву-баньян, которому, как гласит легенда, тысячи лет и от которого пошли эти джунгли. Говорят, именно здесь ливерпульская четверка «The Beatles» получила благословение от местного шамана. Потому сегодня баньян — это место паломничества хиппи, фриков, да и просто любопытных туристов со всего мира. Здесь бессрочно прописаны европейские садху — аскеты, променявшие Запад на Восток, Иисуса — на Шиву, а работу в офисе — на курение чиллома (ритуальной индуистской трубки из глины или камня). Их предводитель, по совместительству, еще и первый парень на деревне (читай — главный наркодилер в Гоа). (Вообще связь наркотиков и Гомантака не так прочна, как кажется на первый взгляд. Тут лучше не употреблять вовсе: сам океан и его мутные, словно первородный бульон, воды вкупе с витающими в воздухе ароматами восточных пряностей в мгновение ока наполняют разум миром и покоем).

И вот я, «зеленый» первооткрыватель Индии, сижу в окружении незнакомых мне людей под огромной кроной священного дерева, слушаю неспешный рассказ местного русского хиппаря с вкраплениями индийских напевов молодой европейки и попросту офигеваю от ситуации. Поначалу мощная энергетика этого места качает меня на своих волнах как рыбацкую шхуну в шторм: опустив веки, я глубоко дышу и широко улыбаюсь. А потом… Потом в душе наступает идеальный штиль и счастье становится осязаемым.

Здравствуй, «шанти»…