Gentrification Process in Saint Petersburg
Летом 2015 года институт урбанистики Среда совместно с Центром независимых стратегических исследований провели лабораторию под руководством социолога и урбаниста доктора Лейпцигского университета Матиаса Бернта. В ходе лаборатории специалисты из различных областей изучили понятие джентрификации и его аспекты, а также провели уникальное для Санкт-Петербурга исследование территории возможной джентрификации.
О понятии
Джентрификация — это неотъемлемый процесс любого динамичного города, будь то Северный квартал в Манчестере, Гарлем в Нью-Йорке или центральные районы Парижа. Впервые слово «джентрификация» было использовано Рутом Глассом в 1964 году и относилось к процессу вытеснения рабочего класса в различных районах Лондона более обеспеченными представителями среднего класса. С тех пор джентрификация как явление приобрело стандартный образ: на смену маргинальным жильцам исторического района приходят сначала художники в поисках дешевого жилья, затем хипстеры, прельщаемые независимыми кафе, галереями и модной тусовкой, и уже за ними — богатые горожане и сетевой бизнес. К таким наиболее классическим примерам джентрификации относятся Ноттинг Хилл в Лондоне или Вильямсбург в Бруклине.
Однако зачастую инициаторами процесса являются не представители искусства, а инвесторы и девелопперы, которых привлекает экономический потенциал исторического района. Именно такой процесс можно было наблюдать в постсоветской Москве и, в частности, в районе Остоженки, который в результате джентрификации стал «золотой милей», одним из самых элитных районов города.
Казалось бы, джентрификация — это, без сомнения, позитивное явление для города с экономической, социальной и культурной точек зрения. Однако если есть те, кто район наполняет, есть и те, кто был из него вытеснен. Вытеснение одного социального класса другим — неотъемлемая часть джентрификации. На Остоженке был вытеснен рабочий класс мигрантов и приезжих, населяющих коммуналки, а в Гарлеме — негры и национальные меньшинства. В результате, в городе, правда уже не в центре, появляются еще более маргинализированные районы-гетто. Вытесненным оказывается и мелкий бизнес, обслуживавший рынок прежних жильцов. Среди прочих негативных эффектов — кризис доступного жилья, рост арендной ставки, классовые конфликты, потеря локального сообщества и, как ни парадоксально, увеличение преступности.
Ученые рассматривают джентрификацию с разных сторон, изучая в ней роль женщин (Liz Bondi, 1991), роль геев (Mickey Lauria and Lawrence Knopp, 1985), туристов (Kevin Fox Gothan, 2005; Henning Fuller and Boris Michel, 2014) и студентов (Darren P. Smith, 2002). О джентрификации говорят, как о естественном, присущем “природе города” процессе (Philipp Ball, 2014), и, наоборот, как об искусственно спровоцированном, выгодном определенным слоям — правительству, девелоперам, брокерам — явлении. (Tom Slater, 2015).
Процесс джентрификации затрагивает так много различных групп интересов, что оценка влияния этого процесса зависит лишь от того, с чьей стороны на него смотреть. Чаще всего государство поддерживает развитие джентрификации, однако не стоит забывать, что у тех, чьи интересы оказываются ущемлены, намного меньше шансов быть услышанными.
Существует ли джентрификация в Санкт-Петербурге?
Стоит отметить, что лаборатория оказалась (хоть и неожиданно для нас самих — ее участников) уникальным экспериментом. И дело даже не в том, что само исследование джентрификации в Петербурге — это новое явление. Формат нашего исследования коренным образом отличался от стандартного метода оценки этого процесса. Джентрификация всегда распределена во времени (в большинстве случаев на несколько десятилетий), и ее принято изучать постфактум, то есть когда уже отчетливо видны разнообразные аспекты завершившегося процесса. Именно тогда экономисты, социологи и культурологи могут с уверенностью сказать: «Мы наблюдали процесс джентрификации». Мы же в лаборатории попытались, наоборот, предопределить возможность джентрификации в Петербурге, выявить наиболее вероятный район ее распространения, а также увидеть ее первые сигналы. Честно сказать, это был достаточно рискованный шаг, так как никто не мог знать, куда заведет такое исследование, и достигнем ли мы вообще каких-либо результатов.
Первый этап — выбор территории. После некоторых размышлений мы остановились на районе Северной Коломны. Именно это место отвечает тем первичным требованиям, которые необходимы для начала джентрификации. Находясь в историческом центре Санкт-Петербурга, Северная Коломна фактически «окраина центра», где нет туристов и чужаков. Центральное положение и сравнительно невысокие цены на жилье (“rent gap”) — вот неотъемлемое условие для джентрификации. Это район с высокой долей коммунальных квартир, благодаря чему он стал одной из двух пилотных территорий целевой программы по сохранению и развитию исторического центра Санкт-Петербурга. Более того, в Северной Коломне есть несколько драйверов, которые не могут, как мы решили, не изменить весь облик района: это запуск Новой Голландии, теперь запланированный на 2017 год, и грядущее в 2019 году открытие станции метро Театральная. Однако, очевидна проблема: и целевая программа правительства Санкт-Петербурга, и Новая Голландия, и даже метро могут состояться вскоре, а могут так и продолжать отодвигаться во времени. Рассчитывать на них, как ни хотелось бы, очень сложно.
Мы обратились к социальному исследованию и опросу жителей Северной Коломны. Нам было важно узнать, играют ли эти «возможные» события роль для сегодняшних жителей и ощущают ли уже они какие-либо изменения. Оказалось, за сезонным открытием Новой Голландии последовало появление новых кафе, которые обслуживали целевую аудиторию острова — хипстеров. Большинство новых кафе ушли после закрытия Голландии, однако те жители, кто в тот момент переехал в Коломну, здесь остались. На контингент повлияло и открытие Мариинки-2: жильцы отмечают появление соседей из балетной и музыкальной среды.
Джентрификация всегда подразумевает смену одного социального класса другим. Говорить о начале реального вытеснения коренных жителей в Северной Коломне рано. Однако из разговоров мы выяснили, что у местных существуют опасения о возможном изменении духа района в будущем. Коломну ценят за тишину, не лубочную атмосферу старого Петербурга, отсутствие туристов и наличие локального сообщества. Не стоит и говорить, что все это будет потеряно, если Новая Голландия будет действительно запущена на постоянной основе. На смену придет поток веселых молодых людей со всего города, а с ними новые кафе и бары, новые соседи и совсем другая, уже не такая спокойная атмосфера.
Итак, подведем итог и ответим на главный вопрос лаборатории: возможна ли джентрификация в Петербурге? Нам стало очевидно, что Северная Коломна — это именно то место, где начало джентрификации действительно вероятно. Однако сейчас видны разрозненные и несистемные сигналы этого явления. Неопределенность вокруг открытия Новой Голландии — это главный фактор, сдерживающий заселение района новыми жителями. Хотя, если подумать, у этого есть и свои плюсы: у нас еще осталась возможность почувствовать уникальную атмосферу этого старого района в центре Петербурга.
Большое спасибо всем участникам лаборатории: Маттиасу Бернту, Олегу Паченкову, Лилии Воронковой, Максиму Шпаковскому, Ирине Широбоковой, Татьяне Барандовой, Софи Глэйзес, Томасу Кэмбеллу, Диме Воробьевой, Кате Кораблевой и др.
Первоначально опубликовано в номерах 3 и 4 газеты Urbanist.
