Великая армия предков

Доклад из сердца Бессмертного полка, крупнейшего воссоединения семьи в мире.

Слободан Деспот

Я всегда всем своим существом не принимал коммунизм. Отвращение к коллективизму было, вероятно, вдохновлено феями, которые смотрели в мою колыбель. Мое детство в социалистической стране, очевидно, только способствовало усилению вакцинации. Не нужно рассказывать, насколько мне было неудобно в университетской среде в девяностых годах, когда я заметил, что интеллектуальная элита Запада всячески стремилась переработать коммунистическую идеологию, от которой Восточная Европа в то же время избавлялась с огромным облегчением.

И все же! Если бы я тогда объявил моим консервативным друзьям, что однажды они отправятся в паломничество в Москву, так же как восточные берлинцы в свое время наблюдали за улицами свободного мира через контрольно-пропускной пункт Чарли, они бы отнeслись ко мне как к сумасшедшему. Я опередил их. 9 мая, когда я увидел свое отражение в окне дома на Тверской улице в «пилотке» набекрень, с красной звездой, я понял полное значение выражения французского поэта Рембо, «Je est un autre»_«Я — это не я»_ …

Фестиваль off

Так случилось, что я присутствовал и даже участвовал в торжествах по случаю Дня Победы в Москве. Во время моего пребывания на озере Байкал в прошлом году мне неоднократно рекомендовали не пропустить это событие. Не из-за знаменитого военного парада перед трибунами Красной площади, но из-за «off фестиваля», который быстро стал первой достопримечательностью. Я имею в виду Бессмертный полк.

Я был поражен пылом, с которым на границах Монголии мои бурятские друзья говорили мне об этом юбилейном марше войны, которая оттуда казалась далекой. Они не меньше участвовали в совместных усилиях, безусловно, как и все народы Советского Союза. Доржи, доктор, который сопровождал меня в моем лечебном голодании, показал мне фильм, который его семья сняла о своей бабушке, Герое Советского Союза. Я видел лица молодых исхудавших офицеров с глазами эскимосов, буддистские ступы на пыльных дорогах, письма с фронта, семейные фотографии, которые проходили на заднем плане, вышитые салфетки, покрывавшие телевизоры, советские медали, висящие на той же стене, что и буддистские флаги… Эта воля ничего не забыть заставила меня подумать — в конце концов, празднование Великой Победы появилось будто как предлог для возрождения поклонения предкам.

«Ты должен увидеть полк, даже если ты не имеешь никакого отношения к войне и истории. Увидишь, что это не военный парад.» Я ответил по-европейски: да, может быть, однажды… Затем я посетил деревенскую школу, где дети собирали портреты своих предков и приклеивали их на рекламные щиты. Погибшие в бою или оставшиеся в живых, герои с передовой или работники тыла, у каждого были своя фотография, даты его жизни и смерти, краткая биография с напечатанным именем, русским или монгольским. Если это было так, как в этой провинции, которая была тылом во время войны, что же тогда было в Западной России, где были жестокие бои, в Курске и Петербурге? Мы живы, говорит пословица, до тех пор, пока кто-то нас помнит. Смотря в глаза этих детей, я обещал пойти на шествие Бессмертного Полка. Это было серьезное обещание.

Народное движение

Движение Бессмертного полка еще молодо. Оно было запущено в 2012 году в Томске тремя журналистами. С самого начала было указано, что причины этого «гражданского» шествия не были ни политическими, ни коммерческими, ни каким-либо образом не связаны с государственными делами. Устав Бессмертного полка утверждает (статья 1), что

«“Бессмертный полк” своей главной задачей считает сохранение в каждой семье личной памяти о поколении Великой Отечественной войны.»

и что

_«Полк не может быть персонализирован ни в одном, даже самом уважаемом человеке: политике, общественном деятеле (в т.ч. историческом), чиновнике. Полк — это миллионы ушедших и их потомки.»_ (статья 5).

Из Томска шествие быстро распространилось во все города России. Власть не могла оставаться равнодушной. В 2015 году сам Владимир Путин возглавил процессию, очевидно, как «простой гражданин» и «потомок», несший портрет отца, который сражался в Германии. Движение с тех пор формализовалось и сильно увеличилось.

В этом году СМИ оценивают число участников в 10,4 миллиона человек только в России. Движение просочилось во весь остальной мир, где живут русские общины, от Лондона до Сеула через Афины, Алеппо или Паттайю. Несмотря на геополитическую напряженность, марши мирно проводились в Киеве и Нью-Йорке, где потомки американских ветеранов присоединились к русским.

Важнейший парад, конечно же, в Москве. Между стадионом «Динамо» и Красной площадью в этом году человеческий поток вместил более одного миллиона человек на протяженности 14 километров. С очень явным историческим намеком президент России пригласил премьер-министров Израиля и Сербии пойти с ним.

Беседы посреди толпы

Мы оказались в нескольких сотнях метров позади них, практически во главе колонны, в среду, в 15 часов на Пушкинской площади. В этом районе участники собирались более двух часов, под наблюдением достаточно ненавязчивой системы безопасности. Хотя прямо накануне службы безопасности предупредили теракт.

Нам потребовалось чуть меньше двух часов, чтобы спуститься по Тверской улице до Манежной и Красной площадей, после чего парад разошелся. Процессия была спокойной, расслабленной и очень семейной. Я в принципе не люблю толпу, но я чувствовал себя хорошо среди этих сотен тысяч простых людей.

Во время ожидания мы утоляли жажду или пытались получить на проходах миску гречневой каши, приготовленную военно-полевыми кухнями. Но прежде всего, каждая остановка была предлогом для знакомства. Недалеко от кухни пожилой тульский труженик объяснил нам, что сегодняшние солдаты с официального парада не те, по сравнению с солдатами военного времени — худыми, усталыми и напряженными, как волки. «Просто взгляните на эти портреты …» говорил он, показывая фотографию своего отца. Немного дальше, мы встречаем двух женщин с широкими улыбками. Они из Омска, сибирского города, имена которого французы встречали только в романе Жюля Верна. Почему такая долгая поездка? «Быть ​​с нашими!»

Наши — это кто? Мертвые на плакатах или живые, которые заполняют город? В тот самый момент, когда я задаю себе этот вопрос, трое чехов проходят в антинацистских футболках. Почему они здесь? Для кого пришел мой друг Жерар Конио, великий профессор и переводчик, который чувствует себя в Москве лучше, чем в Париже? (Не подумав, я назначил ему встречу «на параде», но пересечься здесь все равно, что пересечься «где-то в Атлантике» …)

Еще раз, говоря с участниками процессии, а также с людьми, которых я встречал в России в последние два года, меня впечатлила их перемена в отношении к нашему западному миру. Это изменение было четко отражено в голосовании во время недавних президентских выборов, где политические партии Западного влияния получили только незначительную часть голосов. Но это еще более поразительно в отношениях и спонтанных комментариях. Зависть и любопытство в отношении «европейцев», которые мы все еще ощущали на рубеже 2000-х годов, исчезли. Остаются только изумление и ужас. Термином, наиболее часто используемым для описания западных лидеров, является «сумасшедшие», за которым часто следует и слово «истерика». С точки зрения международных отношений, миграции, религии или морали, разрыв углубляется.

Россия ушла в себя? Отсюда, кажется — наоборот. Города развиваются, молодежь расслаблена, а передовые технологии часто более знакомы и более распространены, чем в наших странах. Машины на улицах и все виды продуктов, которые редко встречаются у нас, иллюстрируют значительный объем торговли между Россией и ее восточными соседями, что делает концепцию Евразии гораздо более осязаемой, чем в книгах по геополитической теории. И одиннадцать городов, которые готовятся к проведению чемпионата мира (с бесплатными междугородними поездами), демонстрируют чистоту, безопасность и беззаботность, которые напомнят нам о нашем прошлом европейском времени.

Накануне, в шикарно-расслабленной атмосфере старинных ванн Сандуны, где ешь креветки с пивом между двумя саунами, довольный французский эмигрант дал мне интересный ключ к медиа-войне, направленной в последние месяцы против России. Некоторые правительства, в частности британское, как представляется, в основном нацелились на бойкот чемпионата мира по футболу, который, по словам президента ФИФА Джанни Инфантино, будет «самым красивым за все времена». Десятки тысяч европейских болельщиков наверняка задумаются по возвращении из России о правдивости информации, которую они получают, а также о том, что стало с их собственными условиями жизни за последние двадцать лет.

Корни

После часа ходьбы мы видим красные башни Исторического музея, недалеко от Красной площади. Я забыл о времени, поговорив с Мариной, которой сказали, что я «французский журналист». Она взяла меня за руку: «Расскажи им, там, что мы не приходим сюда из-за них (властей), мы приходим сюда для себя. Для нашей души.» Она не должна была меня убеждать. Я говорил со многими россиянами, которые принимали участие в Бессмертном полку для своей души, хотя и презирали пользование им властями.

У Марины Щербы зеленые глаза, полные доброты, и портрет ее деда, висящий на шее. Исаак Моисеевич Гехт погиб где-то в Венгрии. Она отправилась на поиски его имени в братской могиле. Сколько паломников, подобных ей, вдохнули жизнь в засушливые страницы хроники века? Сколько человек дали лицо абстрактным событиям, рассказанным в учебниках? Личная память, которая является основополагающей ценностью Бессмертного полка, не только дополняет повествование о «великой истории», но также отключает ее тоталитарные заносы, запрещая обобщения.

В случае России это также неявный и спонтанный способ преодоления большого недоразвития де-советизации и, следовательно, выход из исторической дилеммы. В отличие от грозовых торжеств 1945 года, столетие революции 1917 года было почти скрытно отмечено в прошлом году. При президентстве Путина национальная память выбрала синкретизм — реабилитацию бессмертной, христианской и царской России, но без отказа от советской империи. Это решение морально неудовлетворительно, но политически мудро. Некоторые из преступлений коммунизма определенно забыты; но, что еще хуже, антропологические последствия советской дрессировки остаются мертвой зоной российского самосознания. И все же, это движение Бессмертного полка, пожалуй, единственный способ признать неудачу советского опыта, не впадая во внутренние конфликты без конца — состояние, в котором Франция, на ее несчастье, находится уже много десятилетий.

Поэтому мои друзья были правы: это собрание было не про войну, оно — про семью, самобытность и укоренение. Бессмертный полк будет продолжать маршировать по-своему. Он будет охватывать другие конфликты — в Алеппо уже ходят с портретами погибших в войне против исламского государства — и, возможно, в других странах тоже. Память предков является простым и мощным средством против коллективизма и деперсонализации современной войны. Войны против самого человечества, которая ведется не только на поле битвы.

• Текст и фотографии Слободана Деспота. Видео на YouTube (по-французский).

(Опубликовано на французском в журнале Antipresse/Le Drone n° 18, 13.5.2018,© antipresse.net)