Достать газ в городе отказов
Чтобы в бомбейской плите появился газ, я прошел круги коммунального ада.
Некоторые главы из моего нового романа “Салаам, Бомбей!”
С тех пор, как Тарун дал пожить в своей квартире, газ закончился.
Не знаю, как в других штатах, но здесь государство монополизировало поставку газа в тяжелых красных газовых баллонах.
Пришла Лата. Походив по квартире взад-вперед, она дала понять, что сегодня я опять буду питаться йогуртами или закажу доставку еды из Kebab Corner.
Вообще, о Лате, моей горничной, тридцатипятилетней тамилке, стоит рассказать отдельно. Боги решили испытать меня ей, только я приехал в Индию. Она совершенно не говорила по-английски и на любой вопрос отвечала yes.
— Ты завтра сможешь быть к 10?
— Йес
— Повтори, что я сказал?
— Йес.
Еще в студентскую пору, когда я учил хинди, мне предстояло запоминать какие-то склонения, заучивать тексты о дворцах могольских императоров и истории о Мумтаз Махал, которая рожала детей якобы из высоких чувств к своему мужу-императору, а во время четырнадцатых родов умерла и заслужила целую гробницу по имени Тадж Махал.
Спустя 15 лет я вышел из стеклянной двери международного терминала Chatrapati Shivaji и оказался на другой планете.
За спиной — зал прилета, я одиноко стою посреди площадки, передо мной— турникеты, опершись на которые сотни, даже нет — тысячи индийцев — встречают пассажиров.
На целую минуту я замер в ступоре, как на сцене, а тысячи глаз сверлят меня невидимыми дрелями. В ближайшие месяцы эти люди будут моими соседями по городу.
Оборачиваюсь. Планета Земля захлопнулась по ту сторону стеклянной двери. Обратный ход словно затянулся, как зажившая рана, и возврат невозможен. Я — в другом мире, в Бомбее, самой густонаселенной точке Вселенной, 27 миллионов человек.
Если бы в тот момент мне сказали, что земля стоит на трех китах — я бы поверил. Город со скрипом качается на островах Аравийского моря, сигналит, галдит и шумит, медитативно думает, и сливается в один сплошной шум. Повсюду отвлекающие факторы, глаз не знает, за что зацепиться. Как я узнаю ночью, этот хаотичный фоновый гул не стихнет ни на минуту.
Я попал в ловушку города, который никогда не спит. Ни-ког-да.
Тогда я не догадывался, что больше не покину пределы мегаполиса и пущу здесь корни. Каких-то 12 часов назад я стоял по колено в снегу. Сейчас лишь полшестого утра, но воздух уже прогрет до 30. Среди марта меня пожирают рои комаров, которые плодятся и размножаются прямо в фонтане терминала. От волнения меня трясет и подкашивает ноги. Где я буду жить? Что буду есть? Вернусь ли в Украину? С кем буду общаться? Если останусь здесь навсегда, чем буду зарабатывать на жизнь? Зачем я сюда приехал?— мозг был готов слететь с катушек и работал на пределе, будто у наркомана, накачанного амфетамином.
— Сэр, вам чем-то помочь? Вы кого-то ищете? Вас будут встречать? Может, вы пройдете к кофейне и попьете кофе, — вступает в разговор местный таксист.
— Leave me alone, please, nikal jao (исчезни и оставь меня в покое)— ощетинился я по привычке общения с бориспольскими таксистами.
Но таксист не навязывается. Он искренне пытается помочь. Новичка, который впервые сошел с трапа на индийскую землю, всегда выдают испуганные глаза, и мой собеседник считывает меня, как прожженная гадалка — карту Таро “Дурак”. Таксист, как и любой патриот своей страны, искренне желает показать свой дом дружественным, словно понимая, что не бывает второго шанса для первого впечатления:
— Все ок, сэр. Если кто-то должен тебя встретить, не стесняйся, давай номер, спрошу, почему задерживается — чтобы вы не потерялись, — говорит таксист и показывает свой бейдж, сообщая, что работает здесь официально от аэропорта и не ловит никаких случайных пассажиров.
Я забыл все, что учил 10 лет назад. Я перестал отличать анлийский от хинди, а маратхи от русского. Схватив свой мобильный я вызвонил из роуминга сотню долларов: “Я лечу обратно! Найдите мне обратный билет на ближайшие часы! Бизнес-класс, стоя, в багажном отделении, прямой, с пересадками через Гваделупу — как угодно. Я хочу назад, в свою уютную скорлупу”.
На третий день моего одиночества я ехал в электричке, которая разрезает пополам большой 27-миллионный город. Опершись головой на оконную решетку поезда, я тупился в кварталы южного Бомбея, со свистом пролетающие за окном. …. Мне показалось или я понимаю, о чем говорит мама с ребенком?
— Мама, а почему дядя такой белый? — спрашивает девочка лет пяти.
— Шшш! Ты что, тихо! Нельзя так говорить, да еще и так громко!
— А почему дядя такой белый? — уже тихо переспрашивает ребенок, поняв маму по-своему.
Я отключился и проснулся на Churchgate — конечной.
***
Утром я решил помыть противомоскитные сетки.
Это совершенно никуда не годится! Пыль и паутина.
Лата лишь бесила. Она ничего не хотела слушать, а только спорила, почему это невозможно. Мне же приходилось выбирать: биться в астматических удушьях от пыли или напрячься, вспомнить хинди и переубеждать. Ее споры смели мой языковой барьер, как мчащийся на скорости бульдозер. Лата так спорила, что могла заставить заговорить на хинди хоть немого.
Через месяц я вовсю обламывал водителей рикш, которые норовили прокатить меня по просторам их необъятной родины за мой же счет. Простой одесский вопрос на хинди “Тебе показать дорогу или где мы едем?” открывал путь к беседе на тему, почему нужно голосовать за Нарендру Моди, а не Арвинда Кеджривала.
Моя наблюдательность вводила в ступор даже бывалых индийцев.
— Откуда ты знаешь, что я приезжий, — спросил меня товарищ в тренажерном зале.
— Потому что только приезжие называют Бомбей Мумбаем.
— Но Мумбаи — официальное название.
— И ты еще будешь удивляться, что я определил, что ты не коренной бомбеец?
Но даже он не знает: Бомбей никогда не переименовывали в Мумбаи. До 1995 года город никак не мог определиться и был Бомбеем, Бамбаем и Мумбаи. В 1995 предприимчивые националистические цензоры из партии Шив Сена вытолкнули по ту сторону официального использования два распространенных названия города. Дескать, имя Бомбей навязано британским колониальным игом, а исконное название этих островов среди Аравийского моря — Мумбаи, в честь индуистской богини Мумба-деви.
Свободолюбивый город мигрантов объявил протест и горожане наотрез отказываются принимать “разрешенное и единственно правильное”. Так и стоят на своем: мы сами выберем правильную версию. А новое поколение знает лишь одно официальное имя столицы штата Махараштра — Мумбаи.
Шив Сена — это отдельная история. Чем-то они мне напоминают Свободу и Правый Сектор. На День рождения Рамы мой друг вынужден был пробираться на работу, в офис международного брендингового агентства, под покровом ночи. Ведь охранник, член Шив Сены, мог доложить «куда следует» и компании пришлось бы выселиться из бизнес-центра. Этим фанатикам не объяснить, что многомиллионные контракты и офисы по всему миру важнее дня рождения очередного бога из 33 тысяч имеющихся.
***
Так о чем это я? Я опять без газа. Отложив все дела, иду по той самой улице, что и каждый день. На Ганпатрао Кадам Марг меня впервые словили скауты и затащили сниматься в клипе, так как им не хватало белых лиц.
Эта же улица предопределила, что я проведу трое суток в Hinduja Hospital с приступом астмы, после того, как я дышал ее цементом со стройки Palais Royale — самого высокого жилого комплекса на планете.
Обожаю этот португальский район. Снизу — магазинчики. Сверху — старинные чолы — квартиры с одним общим длинным деревянным балконом-террасой по всему периметру и лестницей на эти балконы прямо с улицы.
Когда-то здесь жили работники тканной фабрики. Вскоре из нее сделали торговый центр Phoenix Mills Mall, а участки с домами выкупила строительная компания и жильцам дают новые квартиры.
Скоро я доплетусь до газовой конторы. А пока по спине стекают ручьи пота. Нужно пройти ту самую аптеку, где по утрам поют бхаджаны. Учреждение здравоохранения, где сам черт ногу сломит, если вдруг нагрянет война. Потому что никакой классификации и системы хранения препаратов в нем не существует.
А еще обойти ту самую беременную собаку. Ее давно пора внести на карты в качестве малой архитектурной формы: вот уже неделю она разлеглась посреди дороги и никто не смеет ее сдвинуть. Беременные — это святое.
Обязательное Good afternoon, Sir продавцу нежнейшего йогурта по 100 рупий за кило. А еще у него есть брынза, которую можно обжарить в сливочном масле. А вот и рыбный ресторан с моей любимой, запеченной в перце скумбрией surmai. Я ее ел вчера и не против опять. Главное — что свежеприготовленное. Хотя, сейчас доберусь до газовой конторы, мне привезут новый балон и сам приготовлю дома хоть плов на 12 персон. Хотя нет, плов не получится, ведь я живу в вегетарианском доме и если хоть чей-то нос пронюхает запах мяса из моих окон, я с треском буду выселен...
***
В газовой конторе клерк, скучающе читающий газету у открытого окна на две створки, вернул меня в реальность: «Нет, закончилась квота».
— А когда ж она будет?
— Может в августе.
Шел март. До августа я буду бегать в Phoenix Mills Mall на гамбургеры из Макдоналдса…
Мне посоветовали обратиться на черный рынок.
Еду к тому самому Манишу в Джуху, который работает SMM менеджером и мечтает попасть в Болливуд. К ним как раз должны привезти газовый баллон. Только дождусь газовщика, чтобы его похитить и допросить с пристрастиями — как получить газ.
Вот один проходит мимо.
Мама Маниша вылетает из дома и спрашивает, сколько стоит баллон. “Мадам, да баллон не проблема. Только у меня нет коннекторов”.
Он обещает перезвонить, как найдет коннекторы на черном рынке.
Характеру мамы Маниша могла позавидовать сама Ангела Меркель. Железная воля этой индианки взрывала плотины и сносила берлинские стены. В ее лексиконе не существовало слова “потом”. Прямо здесь и сейчас она берет меня под свой патронаж и мы едем еще в один офис — в Форте. Она то знает, как устроена коррупция в Бомбее.
Открыв дверь газовой конторы, мама друга заявляет:
— Нам нужен один газовый баллон.
Тем временем я объясняю проблему с квотами в государственной конторе.
— Вы знаете, что я член Раджья Сабха? — спрашивает клерк, смотря над очками и чинно ставя на названии ударения.
— При чем тут это? — отвечаю я.
— А при том, что если бы вы знали, что такое Раджья Сабха, то понимали бы, что у нас тоже своя квота, которая не безгранична.
Но мама Маниша не была бы жительницей мегаполиса, в котором нужно цепляться в свою жертву зубами и выдирать глаза когтями, если бы не переключилась в 12 режим актрисы театра NCPA и не начала вопить:
— Да у него двое детей! Двое малышей! Они все время плачут! А знаете почему? Знаете почему? Я вам расскажу! Потому что из-за таких как вы они хотят есть! Без газа он не может даже нагреть молоко!….
***
На следующее утро ко мне пришел клерк и сказал собрать пачку документов — всего 21 бумажку. Копию паспорта, копию странички с визой, документов на дом, копию договора аренды, доверенность и так далее.
Тарун, владелец квартиры негодовал: «Я уже устал с тобой встречаться и подписывать всякую бюрократическую хрень! Подделай мои подписи сам!»
Через два дня я жарил яичницу на своей собственной плите.
