Да здравствует любовь / Vive L’Amour
Нелюбовь Цая Минляна
“Vive L’Amour” запечатляет фрагмент жизни трех людей: риелтора Мэй, продающую дорогие апартаменты, Сяокана, занятого практически тем же, он торгует урнами для праха в колумбарии и связывающего их Ажуна, босса компании по импорту/экспорту, фактически, уличного торговца женскими вещами. По воле судьбы, у каждого из них оказываются ключи от одной и той же квартиры, куда каждый из них возвращается вновь и вновь.
Минлян обладает тем редким диалектом киноязыка, не требующем перевода, понятным без интерпретаций и декодирования. Его способ коммуникации не заигрывать со зрителем с помощью превосходства постановщика-рассказчика, вольного искажать изображение, время, пространство и саму жизнь, а транслировать реальность, лишь выбирая нужную перспективу.
Минлян в своей описательности, крайне тяготеет к декомпозиции, тяготеет и его камера, статичная, четко определяющая, что наблюдатель может видеть, а что нет. Зритель не располагает полной композицией реальности героев, только догадываясь, что видят и о чем говорят персонажи, единственный трюк, который позволяет себе Минлян, разбрасывая пазл из порой длинных и медлительных, не мелькающих сцен. Быт героев прост, они заняты в одной из самых распространенных сфер деятельности и именно в их цикличную, внятную повседневность, инкапсулирован недостаток любви.”Vive L’Amour” неспешно размышляет об этом, рассматривая влияние “нелюбви” на трио героев. Мэй, бойкая женщина, безмолвно отдается встреченному ей на улице Ажуну (они так и не скажут друг другу ни слова), в надежде ускользнуть от своего одиночества, впрочем, разочарование ее уже постигло и она отдается скорее инерции, чем Ажуну. Сяокан, напротив, жаждет физической близости хоть с кем-то, она кажется ему выходом и поводом жить, неловкие попытки сблизиться с Ажуном, попросту скитающимся по жизни, мало к чему приводят.
В отличие от, например, румынских режиссеров, Минлян допускает в свою реальность иронию и немного магии, его мир просто сосуществует с героями, не препятствуя им и это фундаментально отличает его видение от европейских кинематографистов. Парк постепенно облагораживается, слезы высыхают, жизнь продолжается.
