Мусорные тучи
Почему жители Подмосковья отчаянно протестуют против строительства мусоросжигательных заводов
Свистягино. Дома с видом на трубу
Двое вооруженных автоматами молодых мужчин в камуфляже со скучающим видом стоят под жарким полуденным солнцем на пыльной обочине; рядом нет ни одного дерева, под тенью которого они могли бы укрыться. За их спинами — поля, разделенные неасфальтированной дорогой. Она ведет к будущему месту строительства мусоросжигательного завода. Без особого интереса молодые люди наблюдают за собравшимися возле въезда на стройку взволнованными жителями Воскресенского района.
В середине мая Главгосэкспертиза одобрила строительство «первой в Московской области мусоросжигательной теплоэлектростанции» — именно так будущий мусоросжигательный завод в Воскресенском районе называют российские власти. Андрей Шипелов, генеральный директор компании «РТ-Инвест», под контролем которой будет проходить строительство, пообещал, что уже нынешним летом на месте будущего завода будет заложен первый камень. Эту новость жители района восприняли болезненно. В первую очередь те, чьи дома расположены в 850 метрах от намечающейся стройки.
Пенсионерка Валентина Алексеевна купила недорогой участок земли в деревне Свистягино 25 лет назад. «Пустое поле и пять-шесть старых избушек — вот и все, что тут было», — вспоминает она. — «За прошедшие годы деревня расцвела: теперь в Свистягино по меньшей мере 150 частных домов с ухоженными участками и садами». По словам Валентины Алексеевны, некоторые соседи живут в деревне круглый год, другие появляются наездами. Весной в Свистягино возвращаются дачники; женщины надевают широкополые соломенные шляпы и берутся за лопаты.
Свою деревню жители называют самой «экологичной» в Воскресенском районе — поблизости нет вредных производств и расположена она вдалеке от знаменитой воскресенской Белой горы — невероятного по своей величине полигона складирования фосфогипса, в составе которого содержатся опасные фтористые соединения, а также фосфорные и серные кислоты.
В безопасность мусоросжигательного завода не верит ни Валентина Алексеевна, ни ее соседи. Они уверены, что вредные выбросы с предприятия будут загрязнять воду и воздух. «Каждые пять минут будут идти самосвалы. А это пыль, грязь, шум. Они нас завалят мусором под самые заборы. Не будет здесь того, что они обещают», — подытоживает общие опасения жителей деревни домохозяйка Татьяна.
Свистягино: активисты сами себя секут
— Мусоросжигательные заводы — это гораздо лучше, чем свалки. Я поэтому искренне поддерживаю это [строительство], искренне, — говорит в беседе с корреспондентом Coda Евгений Лысенко, администратор проекта по строительству завода. Когда местные жители собрались перед территорией, где скоро будет построен завод, Лысенко со своим коллегой в солнцезащитных очках поспешили к въезду на стройку. Они встали рядом с вооруженными охранниками и с готовностью вступили в перепалку с жителями; они встречаются уже не первый раз и уже давно узнают друг друга в лицо.
«Никакой неприязни я к ним не испытываю, — говорит Лысенко. — Они искренне протестуют, но вот когда я их прошу рассказать о том, как они себе представляют технологию работы завода, прошу рассказать о том, какой путь полиэтиленовый пакет проделывает, когда вы его кладете в урну, что с ним дальше происходит, то они даже не понимают этого». Его слова вызывают возмущение в толпе собравшихся: «Почему это вы говорите за нас, почему называете нас глупыми!».
— Они нас отравить хотят выбросами. У нас тут столько рек вокруг! Ведь вся эта грязь с завода в подземные воды уйдет, тут жить станет невозможно, — говорит пенсионерка из деревни Степанщино неподалеку.
— Вы понимаете, им легче здесь строить — нас здесь мало. А пойди в Москве построй! Там такое бы не прошло. Эти, — говорит еще одна жительница Свистягино и указывает на представителей застройщика, — даже не местные, приехали бог его знает откуда.
Лысенко раз за разом уверяет жителей, что завод будет работать как положено, «по закону». Он считает, что протесты в Москве и области подогреваются «мусорной мафией», которой появление заводов невыгодно. Он с досадой вспоминает, как деревенские перекрыли своими автомобилями въезд на стройку: «Загородили тут все машинами, сказали, что сломались. А вечером взяли и разъехались! Но ничего, мы всех записали и теперь намерены обратиться в суд».
Конструктивного диалога между жителями и представителями застройщика не получается. Даже с владельцами завода говорить бессмысленно, считают в деревне. Власти Воскресенского района в Свистягино так ни разу и не появились, предпочитая отвечать на вопросы жителей отписками.
«Я награжден правительственным орденом за работу в Чернобыле. Если завод построят, я этот орден отправлю тому, кто мне его выдавал»,
— обещает староста Свистягино Владимир Силин, участвовавший в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС.
О строительстве завода в Воскресенском районе стало известно в 2016 году. Причем изначально его должны были построить буквально в километре от районного центра, говорит активист из Воскресенска Алексей Холкин. После того, как на митинг против завода вышли больше тысячи горожан, власти нашли другое место для строительства — в 12 километрах от города и рядом с деревнями Свистягино, Степанщино, Пруссы и другими.
Местные не без гордости вспоминают, что за минувший год они несколько раз перекрывали движение на федеральной трассе М-5. До этого они пытались участвовать в общественных слушаниях, единодушно голосовали против завода и настаивали на переносе строительства. Однако их критику в расчет не приняли. К федеральной прессе жители деревни относятся с подозрением.
«Уже приезжали, снимали нас тут. А потом выпустили сюжет, в котором все перевернули»,
— говорит Татьяна о представителях федерального канала. Холкин со смехом вспоминает, как стоял в пикете у администрации, когда к нему подбежала корреспондентка телеканала «Россия-1» и, сунув ему в лицо микрофон, спросила: «Сколько вам платят за то, что вы тут стоите?». «Мне показалось, что вопрос она подготовила заранее», — говорит активист.
Сдавать без боя уютное Свистягино жители деревни не собираются. Они готовы перекрывать трассу и привлекать внимание властей другими способами. При этом некоторые из тех, кто работает в бюджетной сфере в Воскресенске, уже получили предупреждения от работодателей —
«еще раз подпишешь какие-то бумажки против завода — вылетишь отсюда».
Кроме того, недавно активист из Свистягино Борис Борисов обнаружил на капоте своего автомобиля бутылку с бензином, а все четыре колеса, припаркованной возле дома машины, были порезаны. Борисов считает, что таким образом его предостерегли от дальнейших протестных действий. Сотрудники завода утверждают, что Борисов сам поставил на капот бутылку и проколол колеса.
Глава «РТ-Инвест» Андрей Шипелов и министр экологии и природопользования Александр Коган на встрече с Холкиным уверяли, что завод будет работать по правилам. Их обещания активиста не впечатлили: «Аргументов у них нет. Они просто говорят: верьте нам, просто верьте. То есть я должен безгранично им доверять, вот так. Но я что хочу сказать — сегодня Коган министр, а завтра он не министр. Шипелов в конце концов может свой бизнес кому-то продать. И к кому мне тогда идти и напоминать про данные мне обещания?».
Безопасное предприятие вдали от людей
«Исследования показывают, что не существует никакого негативного влияния от деятельности заводов на окружающую среду. Европейское законодательство, регулирующее выбросы, указывает, что вы не подвергаетесь какому-либо вредному воздействию, если живете рядом с заводом», — утверждает Андрес Кроненберг, вице-президент Hitachi Zosen Inova (HZI). Именно эта японо-швейцарская компания отвечает за «инжиниринг всего процесса выработки энергии из отходов» и будет контролировать строительство российских мусоросжигательных заводов. В интервью Forbes Кроненберг рассказал, что их компания безбоязненно строит заводы рядом со школами и детскими садами. Заводы, построенные по технологии компании, могут сжигать буквально все — резину, пластик, батарейки, ртутные градусники; предварительная сортировка мусора для работы завода не требуется.
Ежегодно в России образуются около 60 млн тонн ТБО. Из них почти 8 млн тонн — это продукты жизнедеятельности жителей Москвы. Мусор в столице почти не задерживается — за границу города вывозят 6,6 млн тонн отходов. Этим объясняется мусорный коллапс в Подмосковье, о котором так часто говорят власти: из 39 мусорных полигонов, еще недавно работавших в области, теперь осталось только 15. Остальные свалки переполнились и властям пришлось их закрыть. Москвичи стали жаловаться на ухудшение экологии и подозрительные выбросы из труб мусоросжигательных заводов. В Подмосковье одна за другой завоняли переполненные свалки, причем в конце прошлого года запах сероводорода добрался до Кремля.
Схема работы мусоросжигающего завода с сайта компании “Эконацпроект”. Куда вывозится токсичный конденсат и зола на схеме не показано.
Для борьбы с мусором правительство разработало проект «Чистая страна», предполагающий строительство четырех мусоросжигательных заводов в Подмосковье и одного к Казани, каждый из которых сможет принимать 700 тысяч тонн отходов в год. Оператором проекта в Московской области стала «Альтернативная генерирующая компания-1» (АГК-1), контроль над которой имеет «дочка» «Ростеха», компания «РТ-Инвест». Ожидается, что заводы заработают уже к 2025 году.
Мусор на строящихся заводах, согласно проектной документации, будет сжигаться с использованием технологии колосниковой решетки: отходы сгорают в атмосфере избыточного кислорода в топке с движущейся колосниковой решеткой, выделяющаяся при этом процессе энергия нагревает воду, а образующийся пар направляется на отопление. После нескольких стадий очистки отходящие дымовые газы поступают в атмосферу. Впрочем, золу, оставшуюся от сжигания, все-таки необходимо утилизировать, но и для нее, кажется, нашли применение — эколог АГК-1 Елена Ямщикова утверждает, что после обезвреживания зола и шлаки пойдут на изготовление бордюрных камней и тротуарной плитки.
На строительство новых заводов планируется потратить 243,4 млрд рублей. В компании HZI признают, что мусоросжигательные заводы стоят в два раза дороже, чем перерабатывающие. «Но и тогда завод по переработке останется лишь промежуточным звеном, — говорит глава корпорации: — Ведь есть мусор, непригодный для переработки. И наши мусоросжигательные заводы, преобразующие отходы в энергию, замыкают эту цепочку».
Совладелец «РТ-Инвеста» Андрей Шипелов считает, что проект по строительству окупится всего за 15 лет работы за счет предприятий, которые будут покупать у заводов электроэнергию от мусора по повышенному «зеленому тарифу» — такой применяется для развития возобновляемой энергетики, для ветряных и солнечных электростанций. При этом, как говорит Шипелов, для населения цена на электроэнергию не изменится.
Губернатор Московской области Андрей Воробьев одобрил строительство мусоросжигательных заводов в его регионе. В середине прошлого года он пообещал, что предприятия построят вдали от населенных пунктов: «Мы подобрали места, где не проживают люди, с соблюдением не просто санитарных зон, но все санитарные нормы как правило умножаем на два, чтобы не было претензий, чтобы не было беспокойств».
Мусоросжигательный завод №4: головная боль Москвы
Алексей, отец двоих детей, полтора города работает на мусоросжигательном заводе №4 начальником ремонтного цеха и живет всего в двух километрах от него. Устраиваясь на работу, он ожидал, что из-за мусора на заводе будет неприятно пахнуть, но его опасения не подтвердились. «Я четыре года живу тут, считай, на соседней улице. Дома иногда открыть окна было невозможно, такая вонь стояла. Я сначала тоже думал, что это с завода. А потом понял, что ветер с люберецких очистных сооружений дует», — вспоминает он. В другой раз дурной запах, распространившийся по району, Алексей объяснил близостью мусорного полигона в Кучино, в следующий — работой расположенного рядом асфальтового завода.
Весной прошлого года жители районов Косино-Ухтомского, Новокосино и Некрасовки обратили внимание, что из труб мусоросжигательного завода №4 вырываются столбы густого фиолетового дыма. Тогда же люди начали жаловаться на неприятный запах, плохое самочувствие, головную боль и тошноту.
Три года Наталья Леневская с детьми живет на 25 этаже многоэтажного дома рядом с заводом. «Сначала мне тут понравилось. Потом начались ночные запахи эпизодические. Я с окна видела, как с люберецких очистных сооружений на район наползал жуткий вонючий туман, он полностью закрывал видимость, я не видела земли, — вспоминает Наталья. — Иногда дым шел из трубы завода, он тоже накрывал район. Это происходило раз в несколько месяцев, но потом, весной 2017 года, ситуация стала просто кошмарной. А уж летом, после закрытия свалки в Кучино, жить стало невыносимо». Жителям приходилось через день звонить в МЧС и Росприроднадзор. «Сначала меня по телефону посылали, — говорит Леневская. — Потом, когда звонков становилось очень много, они присылали станцию мониторинга. Но там тоже свои проблемы: станция мониторинга замеряет сероводород и говорит, что его уровень в норме. Хотя никто на сероводород не жаловался».
Экстренное закрытие свалки по распоряжению президента привело к повышению нагрузки на мусоросжигательный завод, — говорят жители; отходы жгли днем и ночью. Выбросы с завода чередовались с ужасной вонью с полигона, где началась подготовка к дегазации. Муниципальный депутат Дмитрий Шувалов говорит, что за годы проживания в Некрасовке (это совсем рядом) он научился различать источники зловония:
«Из трубы завода идет специфический запах, похожий на запах гари, и совершенно другой запах от полигона в Кучино».
По словам жительницы Реутова Анны Дмитриевой, дело не только в ужасающем запахе — опасные диоксины, образующиеся при сжигании мусора на заводе, не пахнут. Эти вещества имеют свойство накапливаться в организме человека и приводят к образованию злокачественных опухолей, снижению иммунитета, эндометриту и другим заболеваниям. Как говорит Дмитриева, измерять концентрацию диоксинов нужно не в воздухе, как раз в год делают на предприятии, а в грунте или снегу, в котором вредные вещества накапливаются за зиму. Оставив надежду на то, что руководители мусоросжигательного завода будут честно отчитываться о влиянии работы предприятия на окружающую среду, инициативная группа жителей пообщалась со специалистами Института проблем экологии и эволюции имени Северцова и собрала 120 тысяч рублей на независимую экспертизу. «Будем сдавать волосы на исследование», — объясняет Анна Дмитриева.
Сотрудник завода Алексей абсолютно уверен в безопасности его работы, о чем он и сообщил жителям, собравшимся за забором возле предприятия. «У меня двое детей, зачем мне жить на расстоянии двух километров от этого завода и нюхать вот это… Тут таких денег не платят, честно вам говорю, чтобы я своих детей травил», — объясняет он.
За последние годы Дмитриева, Леневская и другие активные жители районов, расположенных рядом с мусоросжигательным заводом, стали довольно хорошо разбираться в том, как работают подобные предприятия, как они функционируют в Европе и какие методы утилизации отходов являются передовыми: «Нужно построить предприятия по компостированию органики, экстренно ввести в Москве и Московской области раздельный сбор отходов, построить перерабатывающие заводы. А строительство мусоросжигательных заводов необходимо запретить до тех пор, пока не станет понятно, что остается „в хвостах“», — считают они. Согласно проектной документации, сейчас на мусоросжигательном заводе на сортировку попадает всего 4–6 процентов от общего объема мусора, говорят активисты.
По словам Натальи Леневской, рядом с мусоросжигательным заводом живут многодетные семьи и очередники, получившие тут квартиры. Депутат Некрасовки Шувалов указывает на недавно возведенные у завода новостройки: «Предполагается, что эти дома отдадут под реновацию. И люди будут вот с таким шикарным видом на завод жить. Эти дома Собянин согласовал. Вот так людей напрямую будут травить».
Сейчас в стране происходит «мусорный передел», от которого больше всего выигрывают региональные операторы — «РТ-Инвест» и «Хартия», считает Анна Дмитриева. Именно они владеют действующими и строящимися заводами, а также отвечают за вывоз мусора. Им невыгодно, чтобы население начало сортировать мусор, поскольку тогда им будет нечем «кормить» завод. «Нет дороже энергии, чем энергия из отходов, — отмечает Дмитриева. — И собственник становится заложником ситуации, в которой он оказался: он не только должен производить самую дорогую энергию, но еще и каким-то образом этот завод окупить и загрузить его отходами, чтобы было, что сжигать».
Сжечь не переработать
В протестах против строительства мусоросжигательных заводов приняли участие жители всех заявленных властями подмосковных районов. Несколько сотен человек выходили на акции в Солнечногорске. Как ожидается, завод появится в деревне Хметьево, в шести километрах от города. Жители предложили уйти в отставку главе района Андрею Чуракову и губернатору области Воробьеву. С плакатами «Народ против МСЗ!» и «Мы против сжигания!» проводили митинг жители Подмосковного Ногинска. В Наро-Фоминске активисты выходили на митинги несколько раз. Во время недавних одиночных пикетов девять участников были задержаны полицией. «Мы соблюдали расстояние, делали все как положено, но у нас в тот день задержали девять человек», — говорит местная жительница Татьяна Павлова. По ее словам, большинство жителей выступают против строительства завода. Члены местной инициативной группы собрали уже несколько тысяч индивидуальных обращений жителей к президенту.
Завод в Наро-Фоминском районе построят в 10 километрах от города, рядом с деревней Могутово. «Во время Великой отечественной войны в этих местах проходили ожесточенные бои, — отмечает Татьяна, — в ходе которых там погибли 25 тысяч человек. Фактически завод строят на костях».
Жители Казани также выступают категорически против строительства завода. Претензии к власти те же, что и у жителей Подмосковья: власти не прислушиваются к мнению населения, а застройщики не хотят переносить предприятие дальше от города.
Все участники протестных акций утверждают, что они готовы и хотят сортировать мусор. По данным, изложенным в территориальной схеме обращения с отходами Москвы,
в составе твердых коммунальных отходов преобладают пищевые отходы (24,7%), бумага и картон (24,3%), а также пластмасса (16,2%) и стекло (11,4%). Все это можно и нужно перерабатывать, считают экологи.
«Одной из основных опасностей мусоросжигательного завода являются стойкие экологические загрязнения, — объясняет представитель ассоциации в сфере экологии и защиты окружающей среды „РазДельный Сбор“ Анна Гаркуша. — Современные технологии действительно позволяют задерживать вредные вещества от сжигания мусора, но они все равно образуются».
«Мы должны понимать, что если мы смогли задержать всю эту гадость, и она не попала в воду или атмосферу, то она где-то осталась. Например, на фильтрах или в золе. В дальнейшем зола должна где-то захораниваться, поскольку она опасна и очень токсична. Соответственно, встает вопрос: куда ее девать? Куда бы вы ее ни положили, она опасна. Те же самые швейцарские заводы отправляют свою золу частично на специальные полигоны, частично на отработанные соляные шахты в Германии. 200 метров под землей, специальные мешки, специальное оборудование. Швейцария, естественно, платит Германии за использование этих шахт. Что касается наших заводов, то только в казанской территориальной схеме недавно появилось указание, что у них запланировано золошлаковое хранилище. В подмосковной территориальной схеме никакого хранилища нет. То есть проект Воскресенского завода получает положительную государственную экспертизу при том, что ни в территориальной схеме, ни в самом проекте, не указано, что же будет с золой», — говорит Гаркуша.
По словам эксперта, использовать золу в дорожном строительстве, как предлагают в АГК-1, никто не будет. В Великобритании есть производство, где шлаки после деактивации связывают с цементом, а получившиеся блоки захоранивают. «Однако это довольно дорогая технология, — отмечает она, — даже после использования которой зола не становится продуктом. Хотя нас и пытаются убедить, что мусор будет уходить в ноль. Якобы все красивое, все безопасное, все для дела».
Еще одна проблема мусоросжигательных заводов — экономическая:
«От них невозможно избавиться до тех пор, пока предприятия себя не окупят,
— говорит Гаркуша. — С этой проблемой столкнулись и европейские страны. Со временем они хотели бы отказаться от мусоросжигательных заводов, однако сначала им нужно их окупить. Построив такие заводы у себя, Россия также ввязывается в кабалу. Наладить раздельный сбор и построить заводы по переработке дешевле, чем построить мусоросжигательный завод. Однако властям это невыгодно — мусоросжигание всегда конкурирует с переработкой, потому что горит лучше всего то, что лучше всего перерабатывается».
P.S. Пресс-служба компании АГК-1 несколько дней согласовывала комментарий Coda и в конце концов сообщила следующее (публикуется с сокращениями):
«Компания АГК-1 открыта к диалогу с жителями и со всей неравнодушной заинтересованной общественностью. Критики избежать бы не удалось никогда, мы сами это понимаем, ведь строительство завода по термическому обезвреживанию твердых коммунальных отходов — это абсолютно новый проект для нашей страны. Мы позитивно относимся к конструктивной критике и принимаем все жалобы, предложения и рекомендации от заинтересованной общественности.
Компания АГК-1 создаст Общественный экологический контроль. У данной организации будет доступ на завод 24/7; представители организации смогут проводить проверки с точки зрения соблюдения технологий и с точки зрения проверки тех отходов, которые сжигаются; следить за эффективностью степени сортировки. Поскольку мониторинг выбросов осуществляется в режиме реального времени специалисты Общественного экологического контроля смогут следить за текущими выбросами в режиме реального времени как со своего мобильного телефона (будет создано приложение для мобильных телефонов), так и непосредственно на самом заводе.
Согласно полученному санитарно-эпидемиологическому заключению на проект обоснования размеров и границ расчетной санитарно-защитной зоны завода, обоснована достаточность размеров расчетной (предварительной) санитарно-защитной зоны в соответствии с СанПиНом 2.2.1/2.1.1.1200–03 „Санитарно-защитные зоны и санитарная классификация предприятий, сооружений и иных объектов. Новая редакция с изменениями и дополнениями №№1–4“»
Текст: Мария Климова. Иллюстрация: Мария Власенко. Фото: Ольга Шторина, Андрей Махонин
