Алексей Учитель: это не магия кино, а магия идиотизма!
На показе «Матильды» во Владивостоке корреспондент Культтриггера Ольга Галицкая поговорила с Алексеем Учителем о фильме, о Наталье Поклонской и о будущей картине о Викторе Цое
Текст: Ольга Галицкая
Почетный гость МКФ «Меридианы Тихого» Алексей Учитель провел во Владивостоке большую встречу с фестивальными зрителями, представил первые полчаса «Матильды» и показал свою знаменитую документальную картину «Рок», давшую название его студии. Среди героев того давнего фильма — Цой, Гребенщиков и другие легенды.
«Матильду» в четырех залах мультиплекса «Черемушки» на окраине Владивостока смотрели самые обычные посетители кинотеатра, которым повезло купить билеты, полностью распроданные накануне буквально за сорок минут.
Пока шел фильм, удалось поговорить с Алексеем Учителем о героях ленты, о том, что происходит в фильме и вокруг него, а также о герое будущей картины — Викторе Цое.
Ольга Галицкая: Алексей, почему вы решили показать фильм именно сейчас, во Владивостоке?
Алексей Учитель: Это абсолютная цепь случайностей, но такая форма тестовых просмотров существует, такая довольно обычная практика. В связи с тем, что происходит вокруг картины, мы решили провести три тестовых показа. И так случилось, что крайняя точка России — Владивосток, оказался в моем графике очень вовремя.
О. Г.: А в Москве показ отменили. Почему?
А. У.: По техническим причинам. Это никак не связано с какими-то запретами.
О. Г.: Еще где-нибудь покажете до начала проката?
А. У.: Да, в Москве и в Петербурге.
О. Г.: До официальной премьеры «Матильды» еще полтора месяца, а уже столько всего произошло. Может, это и есть пресловутая «магия кино»?
А. У.: Вот уж нет. Это не магия кино, скорее, магия идиотизма, как мне кажется. Потому что, когда один-два человека непонятно почему могут так безобразно все исказить и подтолкнуть какое-то количество возбужденного народа на разные безумные и противоправные действия — это просто немыслимо. Идиотизм еще и в том, что они, эти оголтелые противники «Матильды», не видели картину, но почему-то заранее возмущены и оскорблены.
Какова будет настоящая реакция на фильм, понравится он или нет, покажет сам прокат, но то, что испытал я и вся наша студия, моя съемочная группа — я не пожелаю никому, это страшное напряжение. Дело доходит до того, что в кинотеатр меня под охраной водят. Ну что это такое, что за бред? Сегодня сожгли машину нашего адвоката. Оставили записку «Матильда, гори». В Екатеринбурге в кинотеатр въезжает машина с газовыми баллонами и бочкой бензина. Все это уже какой-то такой терроризм особого рода, это опасно. Уверен, что определенные органы должны сейчас резко откликнуться и остановить нарастающее безумие.
О. Г.: В Питере вы тоже с охраной?
А. У.: Нет, ну в Питере я вообще не хожу ни с какой охраной, у меня ее нет, хотя многие советуют. Во Владивостоке мне это предложили во избежание каких-то возможных эксцессов. Но, кстати сказать, мне очень радостно, что на нашем тестовом показе не было никаких безумных протестующих. Я думал, что, может, кто-то с плакатами будет стоять, но нет, ничего такого не случилось. И это очень здорово, потому что говорит о том, что все-таки правда существует и разум преобладает.
Закулисная жизнь «Матильды»
О. Г.: Вы чувствуете себя победителем? Что вот вы победили эту ситуацию, преодолели какие-то ненужные препятствия, непонятное сопротивление?
А. У.: Победителем я себя еще не чувствую, но очень на это надеюсь. Дело ведь не во мне и не в фильме «Матильда», это необходимо всем хорошо понимать. Знать, что подобная ситуация в любой момент может повториться с кем угодно. Каждый может подвернуться некоторым агрессивным верующим, которые почему-то веру и православие воспринимают как агрессию, устраивают какие-то жестокие акты, которые абсолютно не соответствуют самой сути православной религии. Я имею в виду, прежде всего, госпожу Поклонскую, которая, сидя в депутатском кресле, пытается открыто воевать с нами, насылает на нас всяческие проверки, генпрокуратуру, казначейство, стараясь все время что-то найти, при этом, не видя картины.
Ладно бы только это, неприятно, но можно вытерпеть. Однако, когда благодаря ее подстрекательству начинаются акции, которые угрожают безопасности и даже жизни людей, это уже ненормально. Это значит, что с этим надо срочно что-то делать.
О. Г.: Правда ли, что вы приглашали Тихона (Шевкунова) выступить консультантом на фильме, он отказался, и с этого все началось, проблемы стали возникать одна за другой?
А. У.: Нет, это неправда. Я его попросил прочитать сценарий, это было. Еще один священнослужитель говорит, что я будто бы его звал музыку писать, это тоже неправда.
Последний император
О. Г.: Кто для вас самый главный персонаж картины — Матильда Кшесинская или Николай Второй?
А. У.: Меня больше интересовала личность будущего императора.
О. Г.: Есть разные мнения: одни говорят, что Николай, собственно, и погубил Россию, потому что отрекся, другие — что он святой мученик, безгрешный праведник. Каково ваше отношение к Императору?
А. У.: Понимаете, я не умею делать картины о ком-то, если я этого человека не уважаю и не люблю, это невозможно для меня. Поэтому мне кажется нелепым обвинение, что я хочу оскорбить святого. Полный бред. Николай Второй — фигура противоречивая, поэтому она и интересна. Мне было важно показать его не как икону, а как живого человека, который может быть понятен и близок любому зрителю, если он умеет эмоционально сопереживать и сочувствовать.
Николаю пришлось мучиться, страдать, потому что перед ним был сложный выбор. И вообще, этот период, конец XIX века, о котором мы рассказываем, был необыкновенно интересен как раз тем, что случились события, которые предопределили все последующее, и даже ту страну, в которой мы сегодня живем. В этом смысле мне была интересна фигура как раз наследника, а затем уже императора Николая II. У нас почему-то вспоминают только период его отречения и революции, действительно страшный, расстрел царской семьи действительно чудовищное событие.
Но в 1896 году последний император взошел на престол и за семнадцать лет сделал Россию самой процветающей страной во всей Европе, а то и в мире. При его руководстве это произошло. Он собрал определенную сильную команду людей и вывел страну на такой высокий уровень. Я не думаю, что это можно сделать, будучи слабым и безвольным. Но исторически все складывалось так, что начались события другого порядка, которые и привели к коллапсу власти.
О. Г.: Как вы думаете, такой ход событий был предопределен? Или все могло быть иначе?
А. У.: Цепь событий, возможно, разворачивалась бы по-другому, я это часто повторяю, мне кажется, это действительно так. Произошло крушение царского поезда, когда отец будущего императора Александр Третий спас всю семью, подняв крышу вагона. Он надорвал почку и умер совсем молодым, в 48 лет, а мог бы править еще очень долго. Любовь к Кшесинской тоже могла быть поворотным моментом — если бы Николай имел мужество отказаться от престола. Такие случаи в правящих династиях известны. Но все-таки, как мне кажется, чувство долга у Николая превысило все остальное, поэтому брака с Кшесинской не случилось, зато произошло то, что произошло.
Ларс Айдингер в роли русского самодержца
О. Г.: На роль Матильды вы выбрали польскую актрису, что соответствует правде образа — Кшесинская была польского происхождения. Немецкая актриса играет Александру Федоровну, что тоже справедливо, императрица была немкой. А русским императором в вашем фильме стал Ларс Айдингер. Он — превосходный актер, но, как мне показалось, на экране он слишком взрослый, чрезмерно солидный мужчина. И немец опять-таки, что многим кажется обидным — неужели, мол, нельзя было найти подходящего артиста в России?
А. У.: Начнем с того, что у Николая Второго было достаточно немецкой крови, в этом легко убедиться, изучив династию Романовых. Ларсу Айдингеру было 36 лет, когда мы снимали: всего на несколько лет больше, чем императору в том времени, о котором мы рассказываем. А главное, что для меня при выборе актера абсолютно не имеет значения, к какому государству он принадлежит, если этот актер наделен талантом и соответствует роли по моим представлениям.
О. Г.: И все-таки: что определило выбор в пользу именно этого артиста?
А. У.: Ну, я его изначально приглашал на другую роль — немецкого доктора Фишеля. Знал, что Ларс не просто актер, а гениальный актер; я видел его и в театре, он потрясающий, поразительный. Тем не менее, для Николая мы долго искали другого исполнителя. Когда Ларс приехал на грим-костюм по своей роли, ему искали внешний образ, пробовали разные формы бороды, и вдруг оказалось, что он удивительно похож на Николая. Провели актерские пробы, это было совершенно потрясающе, и сомнений уже не осталось. Единственное, обидно, что пришлось его переозвучивать. У него очень выразительный голос, но акцент слышен.
О. Г.: Кому доверили переозвучить?
А. У.: Максиму Матвееву. В поисках нужного голоса тоже была целая головная боль, я попробовал актеров пятьдесят, наверное. Найти аналог было сложно, потому что у Ларса очень специфический, индивидуальный тембр голоса, и он настолько соответствует образу Николая Второго, что было очень трудно найти ему замену. Мне кажется, Максим блестяще справился с этим. Кшесинскую тоже озвучила молодая русская актриса — Таисия Вилкова, но это как бы проблемы внутренние, они не должны касаться зрителей.
Чувства и обязанности
О. Г.: Какую историю вам в первую очередь хотелось рассказать? Про большую любовь? Про крушение страны, перелом истории? Или про человека, который пытается бороться с искушениями?
А. У.: Про все то, о чем вы спрашиваете. Конечно же, это история большой и искренней любви, при этом любви практически невозможной. Но прежде всего это картина о том, как молодой человек, будущий император, решал для себя вопрос — кто он? Что он должен выбрать — личную свободу или долг перед Родиной? И еще, сама та эпоха была для меня сильным притяжением.
О. Г.: Время кажется вам чем-то необычным?
А. У.: Для меня было открытием, что в те годы появилось практически все, что сейчас пользуется популярностью. Многое рождалось именно тогда. В то время стали популярны роликовые коньки, мотоциклы, в царской семье носили джинсы (да-да, это абсолютная правда!). А еще у Николая был самый первый кинопроектор, он обожал кино, я это специальным эпизодом отразил. Император приучил всю семью к кинематографу, они практически каждый день смотрели по два-три фильма.
Даже когда Романовых везли в Тобольск и Екатеринбург, им разрешили взять с собой сорок фильмов, они смотрели кино. Император был фанат этого дела, первая киносъемка в России — это коронация Николая Второго, он специально вызвал трех французских операторов, чтобы все запечатлеть, он был человек, открытый всему новому. Привил в России много интересного, прогрессивного. Английский язык благодаря ему начал активно внедряться, появились первые детские сады, ясли. Все это он внедрял в жизнь России.
Последний герой
О. Г.: Вы собираетесь снимать фильм о Викторе Цое — как и Кирилл Серебренников, и Алексей Рыбин. Откуда вдруг такой интерес?
А. У.: Во-первых, я надеюсь, что Кирилл Серебренников доснимет то, что вынужденно прервано его домашним арестом, сделает эту картину, очень хочется ее увидеть. Про Рыбина не знаю, я так понимаю, он не совсем режиссер.
О. Г.: Рыбин — дебютант в кино, но он начинал вместе с Цоем, то есть обладает, видимо, каким-то уникальным материалом.
А. У.: Я и сам обладаю уникальным материалом, потому что больше, чем я, Цоя никто не снимал. Я не то чтобы хвастаюсь, но это так. Когда я делал «Рок», мы много общались, я часто бывал в той легендарной уже кочегарке, где работал Виктор. И на гастроли я с ним ездил — в Вильнюс, в другие города. Когда случилась эта жуткая авария и он погиб, я сделал еще одну картину о нем — «Последний герой». Собственно, тогда и родилась идея нынешнего фильма. Он не совсем даже о Цое, потому что это будет картина, где главный герой — водитель «Икаруса», в который врезался Цой. Это трехдневная история путешествия гроба — со всеми близкими и неблизкими Цою людьми в автобусе. Вот об этом фильм. Я хочу, чтобы Цоя никто не играл. Там будут некие флэшбеки, где на экране появится живой Цой. В документальных кадрах, которые я снимал в то время.
Чтобы судить о фильме, его нужно увидеть
О. Г.: Вернемся к «Матильде». Можно сказать, что этот фильм сделан по-голливудски?
А. У.: По-голливудски он сделан только с одной точки зрения — по масштабу, по тщательности, с которой изготовлены все костюмы, построены декорации. Это действительно редко бывает у нас в кино и, слава богу, что у меня была возможность так работать. Когда мы делали тестовые показы материала на Западе, все крайне удивлялись высокому качеству, восхищались.
О. Г.: Премьера будет в Мариинке?
А. У.: Да, 23-го октября, торжественная большая премьера.
О. Г.: Сюрпризов от Поклонской и ее поклонников надо ждать? Вы ее на премьеру пригласите, кстати?
А. У.: Я ее приглашаю давно. У меня была с ней одна короткая встреча, я ей сказал, что посмотреть бы надо фильм. Говорите потом все, что угодно, но сначала посмотрите. Она мне ответила, что смотреть ей не надо. Я спрашиваю: как же вы тогда можете рассуждать о фильме? Говорит: «Я и так все знаю». Дальше разговаривать бесполезно. Нет, я думаю, что она не будет смотреть — ну, может быть, тайно у себя дома? Не знаю.
О. Г.: У вас были прежде ситуации, чтобы фильму выпадали такие же тяжелые испытания? Или это впервые?
А. У.: Бывали проблемы, особенно когда я снимал документальные картины. Заставляли вырезать какие-то моменты, что-то пытались не разрешать. И «Рока» это, кстати, касалось. Но тогда была другая ситуация: любые начальники сначала все-таки смотрели, а уже потом на основании увиденного, случалось, высказывались против, а не так — не глядя и абстрактно. Они проносили через свои головы идеологию того времени, внедряли ее в меру своего понимания, но только после увиденного делали выводы и замечания. Еще раз говорю — можно не соглашаться, если есть возражения, когда посмотрели фильм. Это некий процесс диалога, общения. А здесь это не процесс, а идиотизм.
Подписывайтесь на наши странички в Facebook, ВКонтакте, YouTube
