Гродненская область Беларуси. Без ожиданий, но с надеждой
Не ради развлечения или из чувства упрямого игнорирования разгорающегося горя и конфликтов, но ради утверждения жизни, и баланса, и того, что нужно сохранять внутри себя, в начале марта мы отправились в новое путешествие. Ведь мир всегда сильнее. Должен быть и будет.
За что лично я люблю дорогу, так это за простые, но обычно неожиданные рассуждения. В этот раз я развлекалась в мыслях с белорусским глаголом “спадзявацца” (один из вариантов русского слова “надеяться”). Мне было не понятно, как люди чувствуют, где есть “надзея” (ожидание чего-то радостного), а где только “спадзяванне”. Что я чувствую последние дни, когда получаю полные неуверенности сообщения, что кто-то из знакомых снова покидает родину, устало борется с чужими для себя системами национализаций, а кто-то принимает грузное решение остаться вопреки всему? Почему в холодной и пахнущей сыростью неопределенности, я “знаю”, что все будет хорошо? Почему мне сложно обсуждать те новости, что я из чувства долга все-таки читаю в перерывах? Я не знаю, почему я не могу найти опору для надежды, и мне очень хочется узнать, как поверить в торжество хорошего, в чем прячется тот пятый элемент, что превращает “спадзяванне” в настоящую “надзею”. Может быть, дорога не всегда дает ответы, но рожденные в пути вопросы вдохновляют нас искать их.
Первым делом мы остановились в деревне Турец, Кореличского района. Остановка эта была из числа незапланированных, потому что количество храмов Гродненской области мимовольно создает чувство навязывания культа церкви, а мозг скептика склоняет тебя отдать предпочтении не столь живучим во времени цивильным объектам.
Однако проехать мимо этого храма невозможно, даже если в вашу голову не лезут мысли о надежде и ее неполноценности. Свято-Покровская церковь стоит зазывно на холме, который по письменным свидетельствам даже был уменьшен перед строительством нового храма в 1886–1888 годах. Здание возвели за каких-то два года руками двадцати строителей. Но до этого более десяти лет для строительства силами многих людей собирались средства и — банально важно — камни. Можно запойно, до метафорического бреда рассуждать о “весе” каждого из вкладов, а можно дотронуться рукой до воплощенной в камне веры в собственные силы, значимость и будущее. Исторический факт: в селе Турец работал некогда один из интереснейших белорусских писателей — Янка Мавр. И в этой самой церкви он женился в первый раз, обвенчавшись со вдовой священника. Чтобы это случилось, конечно, было недостаточно кому-то принести одиночный камень. Но случилось это только потому, что множество людей, лишь слепо веря в нечто, принесли сюда по камню. Еще одно доказательство тому, что в единстве наша сила, как учили бабушки.
Следующая остановка у нас была запланированной и началась по расписанию в 10 часов утра в Щорсах, где располагаются хоздвор и усадьба Хрептовичей. Точнее, их остатки.
Еще не заглядывая в справочники и энциклопедии, опираясь только на субъективное восприятие, я, наверное, несколько раз сказала вслух, что это самая большая усадьба в Беларуси, что мне приходилось видеть. И действительно, поместье Хрептовичей в Щорсах было едва ли не самым большим поместьем ВКЛ, один только парк с системой прудов охватывал площадь в 40 гектар. Здесь занимались производством сыров и хлеба, строили фурманки и речные суда “витины”, изготавливали кирпичи, дренажные трубы и многое другое.
Помимо площади и разнообразия назначений, строения усадьбы цепляют продуманностью деталей: здесь кольцо для привязи, здесь — ступеньки удобной высоты, там — проход, через который не споткнешься и сегодня. Больше всего рассуждений вызвала у нас коптильня, попавшая на территорию современной школы. Далеко не сразу и не без подсказок мы додумались, что это за “башенка с глазками”.
В целом, имение Хрептовичей не меняло своих владельцев с XV по XX век, что было большой редкостью для Западной Беларуси. Возможно, поэтому здесь процветала не только хозяйственная часть, но и культурная. К сожалению, уже после Первой мировой войны был полностью разрушен дворец комплекса, известная далеко за рубежом библиотека с редкими изданиями и историческими переписками была передана Киевскому университету, а сама усадьба через несколько лет стала собственностью коллективного хозяйства.
Что же касается “мурованки”, то построена она была в полутора километрах от усадьбы по указу Иоахима Хрептовича, который еще до отмены крепостного права в царской России провел местную реформу, обеспечив своих работников хорошим жильем, питанием и, главное, свободой. Он видел в этом положительную мотивацию к труду. А мы сегодня можем не без улыбки любоваться на напоминающие настоящие замки хозпостройки, где по-королевски мог жить каждый.
Вдоволь напродиравшись сквозь прошлогодние бурьяны, построив догадки, чем являлось каждое строение, и сильно ли любили лошадей Хрептовичи, мы решили ехать дальше.
Маленькую паузу мы сделали у памятника, про который я читала, но, подумав, все же не внесла в маршрут — а зря.
На одинокой могиле среди поля, в окружении десятка средней толщины деревьев стоит памятник со скромной шильдой, говорящей на важном польском, что здесь-де покоится Эвелина Пусловская, рожденная в 1800 и умершая в 1880 году. А чуть ниже более пространно и по-белорусски уже повествуется о том, что вместе с Эвелиной в этом месте похоронен ее сын Адам Пусловский, один из активных участников восстания Калиновского. Говорят, что Адам прожил только один день официальных волнений. Его схватили и показательно расстреляли в 1863 году. Мать Эвелина тайком вынесла тело сына и похоронила его вдали от людных мест. Лишь перед смертью она рассказала, где находится могила ее сына, и сделала это для того, чтобы быть похороненной с ним рядом.
Кроме мыслей о тяжелой тайне, ответственности матери за своего ребенка даже после смерти, здесь есть еще один житейский, поучительный момент. Памятник легко увидеть с трассы Щорсы-Любча, но подъехать к нему решит не каждый. Чаще всего просто неохота сворачивать на ведущую в никуда дорогу меж полей. Но большинство из тех, кто все-таки свернет, получит для себя урок истории. Ведь именно благодаря чужой лени этот памятник простоял до наших дней.
А вот первым обманчиво-разочаровательным пунктом стал для нас визит в известный еще со школьных лет Любчанский замок.
Жуя у подножья довольно-таки негармоничного строения обеденные бутерброды, мы пытались вспомнить, чем именно был известен этот замок. Я помнила лишь, что владел им некогда Ян Кишка (очень уж запоминающееся для школьников имя). Вот и все. Дома прочитала про раскопки, фонд для реставрации, про неясную историю и множественных владельцев, среди которых были те же Радзивиллы, но так и не нашла оправданий несуразности, которую мы наблюдали полчаса и с разных ракурсов.
Странный жестяной купол на башне, еще один, видимо, не подошедший, рядом, заколоченные галереи и пока еще закрытые для посетителей входы в башни. Интересным и пока еще сохраняющим надежду показался мне лишь внутренний дворец, до которого пока не добрались руки реставраторов, и вид на Неман. И если стать к стенам спиной, здесь можно на мгновенье замереть, перестроиться в дыхании, закрыть глаза и где-то далеко расслышать гул истории: металл, глухие отзвуки копыт и легкие, но самые тревожные подергивания веток — первых стражей неглубокого спокойствия тех лет. Иногда лучший вид открывается, когда глаза закрыты.
Старые церкви, заброшенные усадьбы, памятники со способной вызвать слезы даже у скалы историей… Если Вы думаете, что путешествия по Беларуси исключительно об этом, то Вы очень сильно ошибаетесь. Ведь следующей нашей остановкой стала фэнтези-усадьба Литовка.
Как нетрудно догадаться, владельцу этой усадьбы под Новогрудком приписывали всевозможные диагнозы психической направленности, увлечение сатанизмом и тлетворное влияние на неокрепшую психику детей. Особенно сильно доставалось Сергею Ковалю за комнату страха, где БДСМ-атрибутика ненавязчиво сочетается с изображением разлагающихся тел и их частей. Однако даже от лица, скромно говоря, не фанатки подобных увлечений я справедливо отмечаю, что для такой фантазии создано отдельное здание, на здании висит табличка, даже есть своего рода сени, предвещающие, что ждет дальше. Но обеспокоенные инста-родители упорно игнорируют все предупреждения и отдают предпочтение собственному любопытству, а не психике детей, после чего на правах ответственных взрослых громко осуждают искусителей. Тем более печально это наблюдать, когда ты видишь, что путей и развлечений вокруг множество. Полуоборот вправо или влево, несколько шагов вперед — и перед Вами вечный двигатель, дух леса, статуя человека с земным шаром в руках и жабой возле шеи и даже дракон на цепи! Почему же мы топорно идем именно туда, где нам не место? Выбирая путь осознанно, приходится немало думать, а для этого почти всегда нет времени, особенно, когда кругом столько всего манящего и яркого.
Как много говорилось в местной прессе, под напором осуждения хозяин Литовки закрыл двери своего дома для всех посетителей, а через несколько месяцев и сам покинул этот мир. Сегодня усадьба Сергея Коваля открыта для посещения всем желающим. Только сейчас это уже не место идеи, которую, скажем справедливости ради, часто нужно пояснять. Сейчас это еще один музей с достаточно бюджетным входом (при жизни владельца он был бесплатным), множеством недорогих подделок, смеси недалекого от пошлости юмора и слишком очевидной, будто бы разжеванной всем нам иронии современного бытия. Ах, да! Еще в доме владельца есть символ признательности его кошке Катьке-Макатьке: родословная под стеклом и в рамочке. Здесь без иронии, здесь все серьезно.
От Литовки до Новогрудка ехать совсем ничего — около пяти километров. К слову, усадьба-фэнтези не значится в списке достопримечательностей страны, но место это все-таки неплохо разбавляет перечень храмов и развалин замков, а потому хитрые (или более осторожные, чем смелые) работники культуры нашли иной способ привести каждого к дверям с драконом: достопримечательностью объявили расположенное рядом озеро Литовка. По легенде, озеро назвали Литвинкой, а потом на русский манер Литовкой в честь той самой Гражины, что возглавила войско в борьбе с тевтонцами и своей смертью вдохновила мужа-князя и его воинов на победу, а Адама Мицкевича на известную поэму. В самой же усадьбе Литовка некогда останавливался В.Высоцкий, именно поэтому в доме есть комната с его пластинками и (владелец оставался неизменным себе) изображением посмертной маски барда.
Но эксцентрику, как видим, в Беларуси жалуют не сильно. Так что дальше по программе у нас значилась классика, как по проверенному годами и цензурой учебнику белорусской истории — город Новогрудок и Новогрудский замок.
Первым моментом неприятного удивления, которое не покидало меня уже до конца нашего путешествия, стали закрытые двери храмов практически во всех городах и селах Гродненской области. В деревнях это не смущало, все-таки людей там мало, а занятий у местных жителей всегда хватает — как-никак весна идет. Но почему были запертыми двери храмов в городах вроде Новогрудка, мне понять так и не удалось. Если и есть у церкви тот аспект, который лично для меня оправдывает ее повсеместное присутствие сегодня, так это открытость и принятие любых отверженных, а запертые от людей, свежевыкрашенные двери будто отстранялись и напоминали, что мы гости, да еще пришедшие некстати. Даже в своем скепсисе я не поверю, что у Бога и служителей его должно быть расписание. Ну да ладно, значит будут дворцы и курганы, и немного диких памятников. Благо, их сейчас немало.
Моя программа тщательного планирования все же не учла ограниченность гостеприимства белорусских городов, а потому после внешнего осмотра большинства достопримечательностей нам нужно было придумать, чем занять два лишних часа.
Городок Дятлово и деревня с интересным названием Дворец пропали из нашей программы именно под весом зычных достопримечательностей Любчи, Щорс и Новогрудка. Но сейчас городок с населением в восемь с половиной тысяч и “местечковой застройкой XIX века” показался нам хорошим дополнением к уже выполненной программе.
По дороге в Дятлово можно заехать в небольшую деревушку под названием Дворец. Достопримечательностей там, естественно, немного: руины водяной мельницы, пару памятников и два храма — православный и католический. Современный католический храм Божьего тела моложе православного и стоит на краю деревни, но, добравшись до него, сложно удержаться от ощущения тепла, почти что солнечного, как кирпич, которым выложены стены. И нам повезло: двери здесь были открыты, несмотря на время, количество жителей в деревне и любые другие оговорки, что могут прийти на ум.
Что же касается городка с обывательским названием Дятлово, то именно он стал самым большим и приятным удивлением в нашем путешествии первого дня. Определившись с “занятием на два часа”, мы бегло в интернете просматривали, чем этот город знаменит. Кроме того, что некогда там было поместье Радзивиллов, а сейчас имеется площадь с отреставрированной городской застройкой XIX века, интересных новостей мы не нашли. Но, за исключением областного Гродно, именно Дятлово оказался самым радушным и открытым городом из всех, куда мы заезжали.
Чистые улицы, открытые двери, указатели к достопримечательностям, информационные таблички рядом, даже фотографии прежних видов города и мурал поместья Радзивиллов на стене здания городской администрации не давали нам почувствовать ненужность даже хмурым мартовским днем на полупустых улицах. Приятно было дорисовывать в воображении цветы на пока пустующих, но готовых к весне клумбах, гулять вдоль площадок и стадионов, по уютным набережным, где не забыли выстроить скамейки для тех жителей, кто уже не торопит время. Наверное, впервые в жизни, мне подумалось, что небольшой городок Беларуси может быть приятным местом для остановки. А название попавшей на глаза гостиницы “Дядя Ваня” подарило робкую надежду на нечто отличное от “Спутника”, “Авроры” и “Победы”. Но у нас уже была забронирована квартира в Гродно, так что “Дядя Ваня” удостоился лишь пары милых фотографий и нескольких строчек в этих записях.
Основой обратной дороги для нас стали тоже не безызвестные Лидский замок и город Ивье, а все самое интересно оказалось как раз между ними. Но давайте по порядку.
На дорогу Лида-Минск и осмотр попутных достопримечательностей мы оставили полдня. Вечер, ночь и половину следующего дня мы гуляли по прекрасному даже непробужденной весной Гродно, но об этом расскажу, наверное, отдельно. А описание второй части пути начнем сразу с неестественно подогнанных кирпичей замка в городе Лида.
Признаться честно, в искусственности этих видов было столько фальши, что недоверие начала вызывать даже голубизна неба, видно, искренне старавшаяся скрасить неестественность безукоризненного терракота. Но зато нас должным образом повеселили другие достопримечательности Лиды: банщик Вася и Командировочный. Собственно, найдя их, с чувством выполненного долга мы и оставили сей славный град.
По дороге в Ивье мы планировали сделать остановки в двух деревнях: в Липнишках и Дворище.
Деревня Липнишки известна в первую очередь неоготическим костелом Святого Казимира. Вся облицовка и ограда выполнены из натурального камня, собранного в округе. Именно благодаря строгости темных камней храм кажется намного старше своего возраста. На самом деле ему нет еще и сотни лет, что ничуть не умаляет его красоту и значимость для прихожан и путешественников вроде нас.
А вот деревня Дворище стала для нас сюрпризом дня. И в Липнишках, и в Дворище значились остатки поместий XIX века. Но раз в Липнишках мы отдали предпочтение церкви, в Дворище нам остались руины поместья Пусловских.
От усадьбы XIX века осталась только одна башня, несколько построек с не до конца установленным предназначением и мельница у водоема. Наша поездка проходила в первые выходные марта, дни, когда вовсю праздновалась масленица, так что нас не удивил ни туристический автобус возле мельницы, ни чучело, сжигаемое людьми в пуховиках и унылыми выражениями не “на пятерочку” развлеченных лиц.
Проигнорировав толпу, мы робко заглянули в незапертые двери мельницы и без особого энтузиазма заплатили человеку в костюме скомороха по пять рублей за вход в местный музей. “У нас есть музей утюгов, музей керосиновых ламп…”, — принялся пояснять он, когда деньги уже были отданы. Если честно, на утюги и лампы было очень жалко времен, но уйти было как минимум невежливо, и мы исключительно приличий ради поплелись вверх по указанной нам лестнице, где нас и встретили протяжно анонсированные лампы с утюгами.
Но когда прошел приступ снобизма и вслух вырвалась первая фраза “у нас дома это было”, выставка приобрела совсем другое настроение. Мало того, что нас окружали и знакомые, и незнакомые предметы быта, образы фольклора и предметы средневековой гордости (а мы все еще гордимся рыцарскими временами)), так и общая атмосфера “немузейности” приглашала каждого прикоснуться к экспонатам: натянуть железный шлем, помахать мечом, поиграть со старой куклой и сравнить на вес кольчуги из разных веков. А оригинальность обозначения мужского и женского туалетов еще долго не сотрутся из моей памяти.
“Вот молодцы такие! Просто, а как интересно”, — рассуждали мы полчаса до следующей остановки.
Город Ивье был тоже на слуху, но ни один из нас не мог сказать, чем именно была известна эта местность. Все та же застройка XIX века, одноэтажные, преимущественно деревянные дома и большой постамент на главной площади — символ полиэтничности и поликонфессиональности белорусских местечек.
Признаться честно, даже если бы в центре не было памятника четырем религиям, я не запуталась бы, в какой стороне искать церковь, а в какой мечеть, очень уж похожей оказалась архитектура Ивье на мой родной городок с такими же славянскими, еврейскими и татарскими улицами. Правда, дома здесь более зажиточные, да и храмы посолиднее.
Оранжевый свет солнца, уходящего приветствовать людей другого полушария, торопил нас ехать дальше — к последней по списку достопримечательности дня. Остановку мы планировали сделать в еще одной деревушке под названием Дуды.
В этой деревне с населением в сотню человек есть своя редкая жемчужина — один из старейших деревянных костелов Беларуси. И да, это барокко ) Скрытое, как многое хорошее, что есть в нашей стране. Говорят, что внутреннее убранство храма — позолота и резные алтари — убирают все сомнения, но снаружи нам видны лишь скромность, свет и немного чуда. Ведь каким-то образом 250 лет истории, огня и войн не покусились на него.
Два дня назад я рассуждала мысленно о том, чего мне не хватает для надежды. Может быть, смелости и деятельности, как Хрептовичам? Может быть, охраняющей любви, как выстоявшим сквозь столетия замкам и храмам? А может быть, единомышленников, как крестьянам, которые десятки лет упорно собирали камни, чтобы в момент восстановить разрушенное? Нет, это есть. Спасибо миру, есть. Чего мне не хватает иногда, так это памяти и напоминаний. За ними мы и путешествуем.
Наши маршруты:
