Facing the World
“На все четыре стороны”, или Добрый посыл от АА Гилла
Антирецензия на книгу человека, о котором стоит знать
Все началось c очередной поездки, когда я вспомнила, что в телефоне не осталось непрочитанных книг, а суточные переезды-перелеты в одиночестве понадобится как-то скоротать. Времени было действительно мало, поэтому я просто ввела в поисковик “какую книгу взять с собой в дорогу”, скачала парочку с самыми незамысловатыми названиями, обложками без томных лиц и прихватила на всякий случай бумажный томик С.Цвейга.
Первая же впопыхах скаченная книга стала для меня открытием. Признаюсь, я всегда недоброжелательно относилась к журналистам. Как человек, который в принципе не смотрит новости, кроме как по определенной теме и обязательно в сравнении из нескольких источников, редко читает газеты и даже не обсуждает с соседями справа новую собаку соседей снизу, я никогда не понимала сознательного выбора одних людей за деньги лазить в жизнь других. Когда я спрашивала студентов факультета журналистики, почему именно эта специальность, в большинстве случаев мне говорили лишь про любовь к писательству, которая на мой сторонне-субъективный взгляд только теряла легкость музы, вступая в такой брак по расчету с толстосумами из типографий. Да, есть у любой истории, даже истории журналистики, свои герои, начиная от Себастьяна Юнгера и заканчивая Эйприл О’Нил (привет зеленым черепашкам :=) ). Но чаще всего журналистами становятся или слишком самоуверенные крикуны, если не довольствуются блогами, или слишком ищущие денег, уставшие от ожидания признания писаки, или и те, и другие вместе. Доселе неизвестный мне АА Гилл просто идеально вписывался в мою теорию. Прочитав страниц десять его автобиографии, я уже хотела было посмотреть, что интернет мне насоветовал еще, но задержалась по двум причинам: автор был мне почти тезка (я тоже часто на английском подписываюсь как A.Gil), а во-вторых, меня с первых страниц задела его честность. Уже позднее, дома, имея доступ к интернету, я прочитала обрывки его биографии. Действительно неудавшийся художник, сильно пьющий до тридцати лет, чьего падения в канализацию алкоголизма ждали всю его последующую жизнь. Из интересных фактов только дислексия (человек едва мог писать в принципе, но стал известным журналистом) и бывшая жена, которая сумела дорасти аж до министра внутренних дел Великобритании. Ах да, и титул “главного хама британской журналистики”, который не сменили на нечто более уважительное даже в его некрологе. На этом все. Никаких биографий или мемуаров от бывших коллег. Хотя, прошу прощения, какой же уважающий себя журналист поставит в центр действия другого. Почему решила высказаться я? Причин довольно много, я изложу их ниже. Скажу лишь, что поводом стали бесчисленные негативные отзывы на эту самую книгу, которая заставляла меня, бесконечно уставшую, возвращаться к себе каждый день, даже после десятка часов информационных и эмоциональных лавин жизни в другой стране.
Книга называется “На все четыре стороны”. Это одна из двух переведенных книг АА Гилла на русский язык (оригинал — “AA Gill is away”, 2002). Она представляет собою сборник статей, написанных им в разные годы для британских газет. В отличие от многих прочих журналистов, Гилл не опускал стыдливо глаза, сетуя, что его нео-псевдо-крео-модерн пока не понимает публика, что он вне времени и должен заниматься тем, за что сегодня платят. Я не могу представить его себе в тиши окопа, сочиняющего вирши о красоте майских каштанов, когда кругом проходит мимо чья-то жизнь. Известно, что он освещал и военные действия, а последние годы жизни специализировался как ресторанный критик, но пусть об этом пишут очевидцы, а мне хочется поговорить о том, что люди окрестили “хамством Гилла”.
Я очень люблю путешествовать. Во мне еще нет легкости планетного скитальца: я не таскаю повсюду с собою рюкзак с пайком на неделю, да и в повседневной жизни предпочитаю туфли на каблуке, я не хочу отказываться от маникюра, но при необходимости смогу вырвать себе ноготь на ноге (факт из реальности). Я порождение и вскормленница цивилизации, причем, цивилизации довольно однобокой. Моя родная Беларусь была и остается закрытой и не очень привлекательной для иностранцев местностью. Когда в Америке мой чернокожий босс подошел обнять меня в связи уже не помню с чем, он осторожно переспросил, не испугаюсь ли я, ведь я ему рассказывала, что у нас из Африки только заезжие студенты. Но я люблю людей, люблю за то, какие они разные и каким различным делают мир вокруг себя. Самое главное во всем этом разнообразии не противопоставлять зеленый и оранжевый. Где нет оппозиции, там нет конфликта. Где нет конфликта, там может вырасти любовь.
По забавной случайности я не нашла у Гилла ни одной статьи о стране, в которой побывала я сама. Но было очень много соседствующих попаданий: у Гилла Индия-Япония, у меня Китай; Гилл восхищается Кубой, а я уже несколько лет хожу под впечатлением от картин Доминиканы; даже в США он умудрился поиграть в сценариста порнофильма, а я прожила там полгода на островах, куда спокойно приезжали отдохнуть даже мормоны.
Для себя я уже давно усвоила одно правило: не доставать людей историями своих путешествий. Даже когда вас спрашивают: “Ну, как съездил? Что интересного увидел?”, отвечать нужно в пределах трех предложений. Вначале короткое “здорово”, “нормально”, “бывало лучше”, потом какой-нибудь забавный факт (желательно покороче) вроде “а знаешь, там штрафуют за поцелуи в метро”, и добиваем все чем-нибудь нейтральным вроде “ну, это ж Африка, ты знаешь”. А человек, чьи знания об Африке сводятся к тому, что там живут жирафы и есть Сахара, всепонимающе кивнет и поделится с тобою тем, сколько дней за последнюю неделю здесь шел дождь. Нет-нет, конечно, есть и исключения. Я знаю людей, которые платят за встречи-разговоры с теми, кто прожил какое-то время в другой стране. Но если не бросаться в крайности, то людям редко интересны эмоции и переживания других. Они не виноваты, точнее, их реакция естественна. Объемы информации, которым подвергается каждый отдельный человек, растут быстрее, чем мы успеваем эволюционировать. Как результат, нам приходится затыкать все инфодыры, какие только можно, а мозг интуитивно отдает приоритет внутренним сигналам, а не чужим эмоциям. Тебе сейчас обидно или грустно? Поставь подходящий смайлик, не расписывай свои переживания, не заставляй меня тратить энергию на прочувствование и сопереживание. Поэтому парочка фотографий на память, немного фактов для тех, у кого есть время и желание что-то узнать, ну, и пару карт и буклетов в коллекцию коробки со всяким хламом путешественника под столом — таков стандартный конец любого из моих вояжей. А Гиллу еще за это все и платят? Без всяких фото-малибу, без рекламы и с минимумом цензуры? Признаюсь, я была заинтригована.
Должна сказать, далеко не все статьи мне показались удачными. Очень пустая Аргентина, незавершенная Шотландия, местами смазанные картины Африки.Но в грязи этого потока бриллиантов гораздо больше, чем в копях Голконды.
Я в Омуго, городке об одной улице. (…) Здесь лечат один-единственный недуг, и называется он сонная болезнь. (…) Я видел, как сестра готовит укол: надев резиновые перчатки, она осторожно набирает дозу меларсопрола в гигантский шприц, точно в классическом фильме ужасов. Шприц ей пришлось взять стеклянный, так как лекарство настолько токсично, что растворяет пластик. А ведь она собирается ввести его в вену живой женщине! Активный ингредиент меларпросола — мышьяк. (…) Маленькая дочка женщины приносит ей кружку воды с сахаром и соком лайма. Это единственно обезболивающее, которое она получит. (…) Существует более глубокая, более мерзкая причина того, что Африку оставляют прозябать в нищете и страданиях (мерзкая потому, что жадность — это примитивный и откровенный мотив). Она сквозит в том закатывании глаз, в той притворной улыбке сожаления, которыми сопровождаются слова: “Ну что вы хотите — это же Африка!” Они почему-то принципиально другие: есть горе, а есть африканское горе”. — “Надеюсь, вы рассердитесь”, Уганда, окт.2000 г.
Одна из причин, побудивших меня высказаться (пусть и в пустоту) связана с обвинениями в неактуальности статей. Мол, все они времен около миллениума, какое отношение они имеют к 2011 (год публикации книги) и позднее. Я прочитала эту книгу в 2018, потом зашла на сайт ВОЗ и увидела, что фразу “подобных ему в Африке около трехсот тысяч — тех, у кого слегка кружится голова, у кого бугры на шее и червяки в мозгу” можно цитировать и сегодня. Проблема не в статистике и цифрах, не в приоритетности болезней и людей, а в этой самой жадности, лечить которую мы еще долго не научимся.
Второй причиной моего каминаута, возможно, даже смогу повеселить. В разносящих в пух и прах рецензиях я видела нередко упреки в излишней вольности освещения вопросов секса. Опять же сделаю маленькую оговорку. Если разделить людей на тех, кто говорит на эту тему и тех, кто нет, то я отношусь к меньшинству (или большинству — кто знает наверняка?) вторых. Мне действительно претит показное, гипертрофированное выпячивание нормального биологического влечения, а слово “сексуальный” кажется самым неудачным комплиментом последних двух столетий. У Антони Гилла же есть целая глава о том, как он писал сценарий и наблюдал за съемкой порно по нему. Как человек, который в жизни не смотрел ни одного порнофильма (разрешаю внести нас в список сразу за амурскими тиграми), я задумалась, не пропустить ли эту часть. Но поскольку ханжеством не страдаю, а сама на такое в жизни не решусь, листала все страницы по порядку.
Хотите знать, что чувствует мужчина, которого попросили побыть членом жюри на конкурсе “Мисс Исландия”? Выяснить еще парочку скабрезностей об извращениях японцев или понаблюдать за грязью, смываемой с палуб монакских яхт? Признаюсь, да, порой на грани, но толпы этого и просят! Более того, навязанное обществом, совсем не естественное чувство стыда делает нас некими ущербными, а через подавление естественных желаний мы так или иначе даем толчок развитию различных девиаций. И дальше больше: если проблемы есть у нас, мы жаждем видеть их в других.
Хотя все, с кем я говорил, рвутся посмотреть мой фильм и узнать каждую скабрезную подробность, всем без исключения хочется, чтобы порнозвезды были ненормальными в физиологическом смысле, несчастными и угнетенными. — “Служебный роман”, нбр. 1999г.
Я не случайно написала, что с Гиллом у нас нету совпадений в плане путешествий и наблюдений. Да, я жила в Америке и видела реалии американских вечеринок; я знаю, как неловко себя чувствуешь, когда тебе на улице сигналят коллеги, выдавая это за комплименты, и как не можешь привыкнуть к останавливающимся рядом машинам и фразам: “Hey, bab’, you look sexy. Wanna go to have a drink?” Вот эти сцены очень даже можно сопоставить с общим уровнем культуры в России и Европе. Гилл же окунулся в совершенно уникальный мир. Он смог понаблюдать за ним без осуждения, презрительных плевков на землю и даже увидеть правила и нормы, на которых этот мир построен. Похабные издевки позволяют там себе разве что режиссеры да операторы, которым в жизни не стать дельфинами, сколько бы времени они не проводили в океанариуме.
Проблемой, неразрывно связанной с сексом, является сексизм. В одном из интервью, где Гилла в очередной раз спрашивают о том, откуда этот псевдоним, он поясняет: “Я поначалу не хотел, чтобы мои слова воспринимали как мужские или женские”. Читая некоторые не очень приличиствующие даже современным девушкам фразы, я не раз ловила себя на мысли, как же автору повезло родиться мужчиной. Я даже представила себе, какими прозвищами наградили бы женщину, открыто воспевающую прелести бразильцев в стиле А.Гилла. Но я не смогла не заметить, с каким вниманием этот “ценитель женской красоты в деталях” относится к таким важным моментам как свобода выбора, карьерные возможности и социальная роль женщин в описываемых им сообществах. Он говорит, что в порнобизнесе царит матриархат, а вся культура Японии направлена на уничижение любого женского достоинства.
Хуже всего отношение японцев к японкам. Исторически женщины считались в Японии почти что совсем никчемными; селяне часто продавали своих дочерей в проститутки. В 19 веке большинство борделей на Востоке было укомплектовано японскими девушками или они работали ткачихами на кабальных условиях. Сейчас работающие женщины редко поднимаются выше уровня сотрудниц на бесконтрактной основе — из мужчин на это соглашаются разве что глубокие старики. В офисы их берут секретаршами для декора, велят носить короткие юбки и не отказывать боссам, если тем вздумается пригласить их на ланч или коктейль. Женщины выполняют роль либо молчаливой домашней прислуги, либо секс-игрушек. — “Безумный остров”, Токио, сент. 2001г.
Еще одной темой, которая заденет многих, станет религия. Наверное, мне никогда не понять всей тонкости и силы веры человека. Я думаю, что даже перед смертью буду задаваться вопросом “так верю или нет?”, но вот в вопросе церкви я давно приняла для себя решение. Но только для себя единственно. Это прибежище для многих, достаточно стабильный ориентир. Он есть, как и Полярная звезда. Если вы можете ориентироваться в пути без нее, прекрасно, но если вдруг — она всегда на месте.
Антони Гилл отправился в Иерусалим, чтобы встретить новое тысячелетие или конец мира там, где по убеждению многих, все и началось. Красочные описания показного соперничества всех мыслимых церквей, безоговорочная победа зычного голоса православного запевалы в гробнице Господа, продажа терновых венцов и аттракцион “донеси свой крест на Голгофу”, возможно, оскорбят истинно верующих. Сейчас уместны были бы рассуждения о церкви и религии, но Гилл смотрит в другом направлении.
Самый оживленный квартал — арабский. Это большой суматошный рынок, где под рев арабской поп-музыки торгуют фруктами и мясом, одеждой и видео, где можно купить остроумные поделки из старинных монет — тридцать серебряников в виде ожерелья. (…) Амулеты “рука Фатимы” мирно висят рядом с распятиями и звездами Давида, (…) вверх по стене взбираются ряды футболок — Ясир Арафат выглядывает из-за пулемета над жизнеутверждающим лозунгом “За мир!”. И мне в голову приходит мысль: можно сколько угодно ругать свободный рынок за его примитивность и невежество, но нельзя отрицать, что он преуспел там, где оказались непродуктивными целые века споров и кровавых разборок. — “Один день в яслях”, Вифлеем, дек.1999г.
Проблема многих людей в том, что они сами бегут к каждому выставленному столбу позора. Как будто всему человечеству вдруг разом отключили инстинкт выживания в толпе. “Ах, этот протестант сказал, что ему выговорил за скрещенные ноги батюшка?” Нет, милые мои, он не имеет ничего против батюшки, православия или вас лично, как самого ярого защитника своей церкви. Он против лицемерия, не важно, касается оно секса, здравоохранения, религии или конфуцианской пандемии.
Для меня АА Гилл стал проблеском надежды, не умозрительным, реальным. Он показал, что человеку не нужно быть идеальным (от недостатка самоиронии вы не соскучитесь, поверьте), чтобы восхищаться миром: деревьями в Аргентине, обворожительными исландками, неубиваемой даже тупой коммерциализацией верой людей, бедрами ненавидящей его цинизм “Мисс Индия” — и стучать, стучать в ваши умы, сердца, надеясь, что метафоры и бойкие эпитеты заставят вас очнуться.
P.S. Хотела закончить ссылкой на какое-нибудь интервью, но не нашла ничего без комментариев об “убийце бабуинов” и серии нападок “надеюсь, рак его помучил перед смертью”. Немного грустно слышать, как люди не прощают чужих ошибок (или напоминаний о своих?). А я же буду восхищаться Гиллом уже за то, что за двадцать дней до смерти в своей колонке Sunday Times он нашел силы не только попрощаться с миром, но и объявить о своей помолвке: или умру, или женюсь :) Попробуйте увидеть этот мир и полюбить его сильнее.
