Facing the World
Надеюсь, вы еще готовы удивляться
О Даляне, Шеньжене, Шеньяне, Гуанчжоу и просто о Китае
Подписавшись на очередную поездку в Китай, страну с непререкаемым авторитетом возраста и денег, а также безоговорочной дисциплины, я в очередной раз задумалась, что поступила опрометчиво: не самое лучшее место для отдыха от офисных будней.
Это моя третья поездка в Поднебесную, если не считать Гонконга, поэтому сразу поумерю аппетиты жадных на сенсации людей: первые шок и очарование у меня уже прошли, поэтому я вряд ли буду замечать и отмечать что-либо из серии «а представляете…», хотя некоторые воспоминания стереть довольно сложно.
Мой первый визит случился три года назад и сразу в город Шеньжень, один из наиболее «блестящих» во всех смыслах этого слова городов современного Китая. Помнится, я подумала, что теперь знаю, как чувствуют себя зеленые человечки на чужой планете. Меня действительно потряс высокотехнологичный город с прогрессивным, молодым (в то время городу и почти всем его жителям еще не было и тридцати лет) населением. Пока я судорожно разглаживала мятые купюры из карманов, вытаскивала закатившиеся монетки, местные, смеясь, сканировали QR-коды и делились деньгами по WeChat. Через эти же QR-коды они постоянно во что-то играли: участвовали в розыгрышах, лотереях, даже стоя в очередях за билетами или заходя в кафе для перекуса. Система Uber у нас только входила в обращение, а китайцы только пренебрежительно фыркали: “И у вас такое будет. Лет через пятнадцать”. А когда я намекнула, что при такой цифровой жизни нет никакой свободы, что ты всегда под наблюдением властей, словила лишь недоумевающие взгляды: “И что? Это ведь правительство”. Только в Китае я впервые услышала, что гос.служба престижнее и лучше оплачивается, чем работа в частных компаниях, что инженеры — люди исключительного интеллекта, много путешествующие и, в отличие от получающих техническое образование у нас в стране людей, прекрасно говорят на одном или двух иностранных языках. Мой мир перевернулся.
Поскольку первая поезда была деловой, готовилась я ко всем встречам очень тщательно: изучала базовые правила этикета, приметы, суеверия, насобирала кучу впечатлений и советов от уже видавших эту страну людей — и потом просто вычеркнула все это из списка, решив, что дам себе право на собственное мнение. Из всей моей подготовки пригодились только умение быстро укладывать волосы в деловую прическу, чтобы казаться строже-старше (мало того, что мне было двадцать шесть, так еще я ведь и женщина, а китайцы в деловом плане отнюдь не прогрессивнее других стран), и умение ловко орудовать палочками. Со мною был куда более уверенный в себе коллега, который еще в самолете рассказывал мне, что он-де ест суши каждую пятницу, и который на первом же ужине потянулся за одной из предусмотрительно лежащих возле наших тарелок вилок. Мне кажется, выловить и удержать выкупанный в десятке масел кусочек зелени вполне можно включить в подготовку китайских спецагентов, ведь складывают же оригами их кандидаты в космонавты.
К слову, с едою было связано немало казусов, которые сейчас мне кажутся нелепыми, но очень жаль, что я не знала о них раньше. К примеру, если спросить китайца, какой у него любимый напиток, вполне можно нарваться на шокирующее “кипяток”. Китайцы действительно пьют много кипятка. Чай всегда был дорогим удовольствием элиты, коровье молоко китайцы в большинстве своем не переносят генетически. Кстати, любопытно, что у 90% китайцев непереносимость лактозы приобретает хронический характер уже к 5 годам, в то время как 80% японцев даже в зрелом возрасте потребляют продукты с лактозой без последствий, так что вопрос не просто расовый. Итак, без чая, молока (о кофе тут и не знали), запивали китайцы все веками кипятком. И все бы ничего, но подают этот кипяток всем, везде и всегда, даже при тридцатиградусной жаре. Признаюсь, первый раз думаешь, что тебе забыли положить в чашку пакетик чая — лимон ведь там же плавает. А чай… его китайцы лучше вам подарят после, в красивой упаковке.
Второй непривычный для нас момент связан с тем, что в Китае принято делиться едой. Вспоминая наши славянские столы, с котлетами, утопающими в оливье, невольно ловишь себя на мысли, что изначально мы с китайцами были не так уж далеки в своих стремлениях. Правда, китайские столы круглые и у них всегда есть часть, которая вертится, чтобы не нужно было толкать локтем соседа справа, прося передать тебе грудинку. Китайский этикет, когда он соблюдается, довольно сложен: есть определенное количество блюд, их качество, состав, важно даже то, в какую сторону головой будет лежать на тарелке рыба. Но в жизни я такого не встречала. Гораздо проще попасть в неловкую ситуацию, согласившись дозаказать что-то по меню. К примеру, в моем случае все свелось к тому, что выбранное блюдо принесли только мне, а шесть китайцев с упоением следили, как я его ела. Понятно, что при таком пристальном внимании аппетит заметно затухает. Когда я отложила палочки в сторону, одна из китаянок вздохнула вслух: “Не нравится… а мы такую рыбу всего раз в жизни пробуем”. Сложно не подавиться даже тем, что уже проглотил.
Едой китайцы делятся всегда. Даже в небольших компаниях с 20–30 сотрудниками нередко можно наблюдать картину, когда все идут в общую комнату, достают коробки, принесенные из дома, и кушают, как цыплята, по чуть-чуть из каждой тарелки. И да, тогда я интуитивно предложила китаянке попробовать принесенную мне рыбу. Радости и блаженству оной не было предела.
Еще иностранцев нередко смущает, когда им в небольшом ресторанчике предлагают заплатить за посуду. Это совсем не означает, что курицу гунбао вам вывалят прямо на стол, если вы вдруг откажетесь от такого странного побора. Посуду вам принесут в любом случае, но если вы за нее доплатите, она будет после термической обработки, в запечатанной пленке. Если вы приехали из страны, где к пищеварительным органам принято относиться очень бережно, просто чтобы не шокировать весь организм сразу, настоятельно порекомендую воспользоваться этой опцией, к тому же в Китае еда и все, что с нею связано, не представляет больших угроз для кошелька.
Итак, когда официальная программа мокрых от накрахмаленных рубашек спин, десятков выпитых стаканов кипятка и съеденных со скрещенными пальцами блюд была наконец-то окончена, а решила съездить в один из старейших городов страны — Гуанчжоу. Сам город меня не заинтересовал: шумный, старый, китайский. Все, как на картинке из интернета. Исключением, признаюсь, стал порт Хуанпу — единственный порт, через который продолжалась международная торговля даже во времена самоизоляции маньчжурского Китая.
Но особенное любопытство вызвало во мне поведение моей подруги-китаянки, которая бегала от одного ресторана к другому, выискивая в каждом из них некое определенное блюдо. Позднее я поняла, что еда — это неофициальное божество для почти всех китайцев. И если мы ездим по храмам и монастырям, чтобы поклониться некой конкретной иконе, дающей исцеление от проказы, способной вылечить алкоголизм мужа или превратить ребенка в отличника, то китайцы — это пилигримы пищи. Скажите знакомому китайцу, что вы ездили в такую-то местность, и он тут же спросит, что вы там попробовали. А сколько легенд, связанных со вкусовыми предпочтениями, бытует среди этой многонациональной страны! К слову, межнациональные конфликты (а в государстве 56 национальностей, и в паспорте каждого она четко прописана) — одна из запрещенных для освещения в Китае тем. Единственное открыто разрешенное противопоставление — это северяне и южане. На юге мне рассказывали, что люди севера щелкают зубчики чеснока вместо семечек, а северяне стращали историями поедания мозга обезьян южанами. Справедливости ради скажу, что во всем Китае есть блюда, вызывающие как минимум недоумение у гостей-европейцев. Я не говорю об уже получившей широкую известность экзотике вроде куриных лап, тухлых яиц и птичьих гнезд. Достаточно печеного чеснока (по вкусу напоминает мармелад с чесночным ароматом) или простого традиционного кантонского напитка, состоящего изо льда, молока и черных бобов. Вот тут уж точно рулетка, которую запускаешь, лишь бы не оскорбить хозяина.
Знакомство с севером страны в моем случае тоже носило щадящий характер. Все началось с города Далянь.
По сути, его даже сложно назвать китайским. Один из тех многонациональных городов, жителям которых нужно выдавать паспорта граждан мира. Даже китайское название его является адаптированных вариантом русского имени — Дальний. И это был, действительно, самый восточный город Российской Империи. Китайцам он достался уже в советские времена для укрепления местной коммунистической партии, которая понимала, что выручка от продажи оставленного оппозиционерами десятка ваз династии Мин не продержит их у власти долго.
Как уроженку страны без моря, меня всегда привлекали портовые города, но и отпугивали одновременно неконтролируемым своеволием нейтральных территорий: наркотики, болезни, жизнь и работа на границе с законом. Китайский юг в этом отношении ничем не отличается от остального мира, но сделали это не сами китайцы, а приемные родители Гонконга — британцы, которые потом же по классической схеме объявили, что ребенок не прижился, мол, заберите его на гос. обеспечение обратно. Не развращенный даровым финансированием Далянь же сохранил память о войнах, историческую гибкость и осторожность географического анклава. Главный музей местного коммунизма и отца его Мао Цзедуна по чьей-то не лишенной остроты юмора идее расположен рядом с местным Диснейлендом Discoveryland и японской силиконовой долиной. Поэтому мелочи вроде построек царской России на фоне hi-tech зданий или кириллицей написанных названий станций метро здесь привлекают внимание разве только заезжих туристов вроде нас.
Сейчас же я отправилась в Шеньян, столицу провинции Ляонинь, к которой административно относится и город Далянь. Сказать, что я ждала встречи как минимум с еще одним комфортным для европейца городом, значит ничего не сказать. Далянь меня действительно очаровал, причем настолько, что я вполне могла бы задуматься о паре-тройке лет жизни здесь. Слепящие своим великолепием профессиональные фотографии с просторов интернета нашептывали, что и Шеньян окажется не хуже. Но для Китая нет ничего невозможного!
В провинцию Ляонинь я уже в третий раз отправляюсь из Пекина на поезде. С одной стоны, дело в стоимости и качестве внутреннего перелета, а с другой, ну, не зря же китайцы так гордятся тем, что японцы потратили пятьдесят лет на создание скоростного поезда, когда они скопировали его всего за пять. До Даляня поезд идет семь часов, до Шеньяна мерзнуть придется только пять. Кондиционеры работают так, что с непривычки и без подготовленной теплой одежды на каждой станции вытягиваешь из вагона закоченевшие конечности и жадно ловишь цифры минут до следующей остановки в мелодично-однообразном потоке путунхуа. Из развлечений — гремящие на полках сверху чемоданы, скрипящие мимо тележки с пивом, чипсами и фруктами, получасовой обед, если он входит в стоимость билета, и безрадостные пейзажи за окном. Собственно, ради этих пейзажей я и упомянула поезда. Кроме редких участков необжитой гористой местности, вас ждут картины двух видов: рисовые поля и промышленные городки. Производство риса, безусловно, — интереснейшая с разных аспектов деятельность Китая. А здесь, на не избалованном техническими новинками севере, порою кажется, что смотришь фильм о быте китайского крестьянства на перематываемой перед тобою бесконечной пленке жизни. Когда же поезд проезжает мимо небольших городков, остаться равнодушно-отстраненным наблюдателем довольно сложно. Конечно, бедность, но не шокирующая, не отталкивающая своим безобразием; да, в будни город будто вымирает, ведь все трудоспособное население стоит за станками или работает в шахтах. Но тишина и серость этих мест кажутся почти заразными. Ни одного парка, детской площадки, какие уж там кинотеатры или центры досуга. Если бы я была адептом кармических теорий, то наверняка бы верила, что именно здесь души проходят циклы наказаний. Мы мечемся от того, что на работе нет карьерных возможностей, потенциала для творчества и самовыражения, а представьте, что таких возможностей нет даже вне работы. И только радуешься, что скорость 170 км/ч вырывает тебя из этого рассадника уныния и безысходности.
Шеньян. Поверите ли, я почти смеялась, несмотря на усталость после двух суток перебиваемого сна и двадцати с лишним часов полетно-железнодорожной тряски внутренних органов. Маняще-радужные картинки Google (а ведь хотелось верить им, учитывая оппозиционные отношения к этой корпорации со стороны Китая) никак не соотносились с заплеванными, разбитыми плитами площадей и бесконечно унылыми зданиями.
Но по сути, обмана не было: я видела все эти разрекламированные достопримечательности и на таком же фоне лазурного неба, как это обещает Google, правда, пока все это только на строительных плакатах и билбордах вдоль основных дорог.
Помнится, что меня раздражало в Даляне и Пекине, так это цикады. Иногда думалось, что к скрипу ногтей по стеклу привыкнуть проще. Перед новой поездкой я заранее настраивалась на волну терпимости к этим членистоногим туземцам. Но как же я скучала по ним здесь, пряча мои ушки от несмолкаемых криков соек, а глазки от туч стрекоз. Больше всем органам чувств доставалось только улице, открытой и беспощадной. Здесь я тоже сделаю небольшую оговорку, так сказать, подчеркну очевидное. Китай — очень большая и очень разная страна. Даже если вы прожили в одном городе год в качестве студента по обмену, обуздали систему административных правил, не обижайтесь, но ваши познания о стране и о культуре в целом вряд ли позволят написать сколь-нибудь претендующую на энциклопедичность статью для Википедии. Конечно, Китай и по сей день достаточно закрытая страна, но даже имеющие возможность путешествовать люди в большинстве своем предпочитают миру свою родину: зачем куда-то ехать? — В Китае ведь все есть. Они всю жизнь находят что-то новое на ужин, полными умиления слез глазами любуются покрасневшими по закону осенней природы листьями в парке Сяншань и методично посещают христоматийно-исторические места из школьных учебников. Не без иронии отмечу, что в этом отношении китайцы больше похожи на американцев, чем они сами себе когда-нибудь в этом признаются. Различие лишь в том, что Гугун-Сиан заменяются Великим Каньоном и Калифорнией. Так вот о транспорте. В стране действительно действует закон, запрещающий иметь более одного автомобиля на семью (не прямо, но налоги быстро убеждают вас в правильности такого решения, исключения касаются только электромобилей). В особо крупных городах вроде Пекина существуют правила, ограничивающие въезд в город автомобиля по дням недели в зависимости от того, на какую цифру начинается его регистрационный номер. У людей есть деньги на машины, но не всегда есть финансовая возможность получить для этой машины номер, не простояв на очереди не многим меньше лет, чем у нас некогда молодые семьи ждут квартиры. Права получать надо, но вот соблюдать правила движения получится далеко не у каждого. Но все здесь очень индивидуально. К примеру, в южном Шеньжене очень молодое население, почти все жители — приезжие авантюристы, ведь еще тридцать лет назад здесь была всего-навсего рыбацкая деревня. Люди амбициозные, активные, они нередко предпочитают ездить на работу на велосипеде или даже ходить пешком. Я совсем не помню пробок на дорогах или толп в метро. В Даляне я впервые столкнулась с тем, что зеленый цвет светофора и зебра на дороге отнюдь не обеспечивают вам свободу передвижения как пешеходу. Если вы действительно хотите перейти дорогу, запаситесь лучше зонтиком и, не стесняясь, стучите им по бамперам всех норовящих переехать вас авто. Но что касается Шеньяна, то там вас ждет каждодневная борьба за выживание. Моей попутчицей была девушка, занимающаяся проектированием дорог у нас в стране, и ее каждый день приходилось почти насильно оттаскивать от пошагового фотографирования безумств этого города. Мне кажется, китайское метро уже стало притчей во языцех, а теперь представьте, что все это творение синдиката “Смола, Котел и Ко” вынесли на поверхность. Парковки на тротуарах и даже на крыльце у зданий (не просто брошенные авто, а нанесенная разметка), оглушительно гудящие мопеды с требованием уступить им дорогу на каждом метре пешеходной зоны, шестиполосные дороги без тротуаров, иногда тротуаров нет даже рядом со зданиями больниц. Аварии, аварии, везде аварии, и предупреждения знакомых китайцев: если видите, что кто-то упал, не подходите помогать. Китайцы действительно не спешат с помощью. Даже в речевых шаблонах выражения благодарности вы чаще услышите фразу «извините за беспокойство», нежели «спасибо за помощь». Все дело не в бессердечии, а осторожности и знании, как много людей живет за счет ложных обвинений в наездах и столкновениях. Все это есть и на западе, но страхи и масштабы их другие.
Из обычных для Китая, но вызывающих у приезжих неподдельный интерес сторон культурной жизни страны отмечу, пожалуй, танцы на улицах. Для нас нормально и привычно видеть танцы в движениях латиноамериканцев. Они танцуют всегда и везде, для них это всегда уместно и красиво, а мы относимся к этому с пониманием — такие уж люди. Но почему-то дисциплинированные, проходящие в строго установленном месте и времени танцы китайцев всегда вызывают изумление у славян. Для меня это даже своего рода развлечение — привести новоприбывшего в страну человека на площадь с такими вот танцорами и наблюдать за его внезапно ощутившей силу гравитации челюстью. И если поначалу меня тоже восхищало то, что люди не сидят по домам после дня тяжелой работы, а выходят на улицы, танцуют, поют, занимаются на бесплатных тренажерах, которые предусмотрительно установлены во всех популярных местах общественного отдыха (NB: вот это социально-ориентированная политика в действии, а не только в лозунге государства), то сейчас я думаю больше об открытости народа. Конечно, есть и свои крайности. К примеру, уехав еще чуть севернее Шеньяна я поняла, что рассказы о том, что для китайцев весь мир — выгребная яма и биологические потребности можно удовлетворять везде и без стеснения, отнюдь не выдумка, но это лишь издержки недостатка социальной культуры, которые вконец будут исправлены уже через поколение.
Я не раз задумывалась о том, знают ли китайцы, что есть уважение в западном понимании. Конфуцианство привило им понятие почитания старших, рывок в развитии показал силу денег, но та бесцеремонность, с которой случайные прохожие заглядывают в вашу тетрадь или задают прямые вопросы, порой шокирует. В одной из статей АА Гилла прочитала, что в Индию нужно ехать только с человеком, с которым вы можете обсудить свою диарею. Так вот подсказка: любой китаец окажется для этого идеальным спутником. Нам это кажется диким, бескультурным, но если отбросить все оценки, привитые нам нашим тоже не совсем здоровым обществом, вы увидите, что есть в жителях Поднебесной то, что все мы давно утратили: искренность, прямота, отсутствие напускной стыдливости. Ведь, если подумать, не так давно на Западе беременная женщина должна была стыдиться своего состояния, как будто есть что-то противоестественное в природном размножении. Жители Срединного государства, они и по сей день интуитивно держатся равноудаленно от всех крайностей, из-за метаний между которыми укачивает почти всю нашу планету.
И в качестве заключения. Более десяти лет назад, когда я, зачитавшись переписанными, поверхностными статьями о религиях Поднебесной, впервые получила возможность пообщаться с настоящим образованным китайцем, я услышала ироничное: «Религия? У нас одна религия сейчас — экономика». Мне не хотелось признавать всю степень глупости моего романтизма, но интерес к Китаю после той встречи заметно поугас. Точнее, он вообще пропал, уступив место совсем другим вещам. А пять лет спустя я случайно была вовлечена в разговор двух китайцев, обсуждавших новость, что в таком-то городе во время грозы снова видели дракона. Один из собеседников был более скептичен, даже поинтересовался, верю ли в драконов я, добавив в качестве аргумента: «Я, конечно, не верю, но моя бабушка говорит, что видела одного в детстве, а бабушка не может говорить неправду». И если вас, как и меня, не может оставить безразличным такое прямодушие, отбросьте все стереотипы и езжайте смотреть на эту страну собственными глазами. В мире информации становится все меньше вещей, которые нас могут удивлять. И если вас не пугает новое, то Китаю есть чем вас развлечь и чему научить.
