Тара Вестовер “Ученица”
Пособие по выживанию в семье ортодоксальных религиозных фанатиков
[Современная литература|США|Нон-фикшн|Мемуары| Автобиография|Спойлеры]
Начать хочется с банального. Религия является одним из самых мерзких видов манипуляций. Ее особенность, как средства запудривания мозгов, в том, что она зачастую “передается” по наследству. Взрослого, зрелого человека не так просто охмурить какой-нибудь антинаучной ерундой. Дети же не имеют еще ни жизненного опыта, ни толком развитого критического мышления, поэтому слепо доверяют родителям, — если не им, то кому — а те щедро накачивают неокрепшие умы своих чад очередным вероисповеданием. Дальше, по мере взросления, возможны два пути. Человек становится таким же ортодоксальным фанатиком, как и родители, либо червь сомнения поселяется в его голове, и потихоньку и очень болезненно начинается расставание со старыми догмами, открывается новый мир. Вышедшая в 2018 году и практически сразу ставшая бестселлером книга Тары Вестовер “Ученица” как раз повествует нам о втором случае. Тара, выросшая в Айдахо в семье фанатично верующих мормонов, практически оборвавших все связи с внешним миром, однажды решает поступить в колледж и начинает самостоятельную подготовку к вступительным экзаменам.
“Ученицу” можно рассматривать с нескольких сторон.
Во-первых, это более чем наглядный пример того, куда может завести слепое следование религиозным нормам, помноженное на нездоровую психику — отец семейства страдает биполярным расстройством, шизофренией, проще говоря. Известно, что религия очень плохо соседствует с наукой, фактами и экспериментальными доказательствами, зато идеально ложится на сдобренную всякими отклонениями почву.
Отказ от прививок, запрет на посещение школы, лечение только дома, тщательная подготовка к концу света, более чем скептическое отношение к федеральным властям — полный набор от сумасшедших фанатиков. Остается только гадать, как Тайлеру, Таре и Ричарду — трем из семи детей — вообще пришла в голову идея пойти учиться, когда они и школы, можно сказать, не видели. Когда я читал “Стоунера”, то мне показалось, что автор в недостаточной мере объяснил причины, по которым вчерашний фермер внезапно воспылал любовью к литературе. Но там университет, своя атмосфера знаний, вокруг профессора и студенты, постоянные лекции. А о какой учебе могут родиться мысли в семье отшельников, живущих недалеко от свалки в глуши Айдахо? У них ни книг, ни телевизора, ни компьютера. Телефон и тот установили чуть ли не случайно, под давлением матери. Не иначе как Божьим провидением стремление к образованию некоторых детей и не объяснишь. Решил Господь пощадить своих чад, спасти от тлетворного влияния неблагоразумных сектантов. Стоит ли говорить, что путь, который прошла Тара от девушки, едва умевшей читать и писать, до доктора исторических наук был в высшей степени непрост. “О сколько нам открытий чудных готовят просвещенья дух…”. Девушка впервые узнает о холокосте, о Розе Паркс и притеснении черных в Америке, и это кардинально меняет ее мировоззрение. Она больше не терпит шуточек, которые отпускает старший брат, называя ее, чумазую после работы на свалке, страшным словом-которое-нельзя-произносить-белым-в-америке ниггер. Ей претит, что мать молча соглашается с жестко патриархальным устройством семьи, главенствующей ролью отца, которому практически все подчиняются, и безропотно принимает поведенческий шаблон, смысл которого сводится к старому доброму “место женщины у плиты”. Удивлен, что ушлые издатели не посоветовали Таре упомянуть помимо феминизма и угнетения чернокожих еще и модную в наши дни тему харассмента. Можно было бы еще сильнее хайпануть.
Семья не может простить дочери всего этого вольнодумства. Не зря аятолла Хомейни говорил: “Мы не боимся западных санкций и военных интервенций. Мы боимся западных университетов”. Оно и понятно. Строгость религиозных догм и полное подчинение обеспечивают выгодное удержание власти. Кто такой отец Тары, окруженный всем этим налетом из мормонства и проповеднической деятельности? Да чуть ли не наместник Творца на земле, его уста, глаза и указующий перст. Глас Божий. А кем он будет, после того как образованность окружающих развеет весь этот религиозный туман? Обычный невежественный неудачник, подрабатывающий на свалке. А потому неудивительно, что большинство членов семьи объявляют Тару одержимой и отрекаются он нее. На обложке книги вы можете увидеть фразу: “Предать, чтобы обрести себя”. Имеется в виду предать семью в первую очередь, а не мормонство, хоть жизнь в семье и построена на религиозных принципах. Это тяжело, это приводит к эмоциональным кризисам, паническим атакам, срывам и многократным походам к психологу, но совершить это “предательство” Таре было необходимо, чтобы выбраться из того лабиринта ужаса, в который была превращена ее жизнь. Проблема при общении с фанатиками заключается в том, что они не будут с вами спорить, взывать к аргументации. Нет, они изберут самый хитрый и жестокий способ: будут подменять вашу реальность, стараясь убедить вас в вашей ненормальности и психической нестабильности, пытаясь доказать, что это именно с вами что-то не в порядке:
– Твой гнев в тот вечер, — сказала она мне по телефону, имея в виду вечер, когда Шон убил Диего (собака. — Прим. автора), — был вдвое опаснее всего, что мог сделать Шон.
Реальность стала текучей. Земля ушла из-под ног, меня стало затягивать вниз, крутить во все стороны, словно песок утекал в дыру Вселенной. Когда мы говорили в следующий раз, мама сказала, что нож никогда не был угрозой.
– Шон пытался тебя успокоить, — сказала она. — Он знал, что ты испугаешься, если нож будет у него, поэтому отдал его тебе.
А через неделю она сказала, что никакого ножа не было.
– Твоя реальность слишком искажена, — сказала мама. — Говорить с тобой — все равно что говорить с тем, кто вообще там не был.
Не хотите жить с расщепленным сознанием в расщепленном мире в состоянии постоянного стресса — порвите со всем этим сумасшествием как можно раньше:
Я поражалась тому, как Ричарду удается лавировать в бурных водах между нормальной женой и ненормальными родителями. Вечером я пристально за ним наблюдала и поняла, что он пытается жить в обоих мирах, быть верным и тому, и другому. Когда отец называл врачей пособниками сатаны, Ричард посматривал на Ками с улыбкой, словно отец шутил. Но когда отец это замечал и поднимал брови, выражение лица Ричарда сразу же менялось на серьезное, и он демонстрировал полное согласие. Он находился в состоянии постоянного перехода: то становился сыном своего отца, то превращался в мужа своей жены.
Во-вторых, эта книга словно наглядное пособие по психологии, психоанализу, психиатрии, т.к. большинство ее героев — “пациенты”, в том смысле, что им не помешала бы хорошая комплексная психотерапия.
Вот, например, отец семейства — человек с явно выраженным комплексом мессии. Уверен, что только он способен правильно истолковать священные писания, его слово в семье — закон. Убежден в скором наступлении конца света, а потому истово к нему готовится: собирает оружие, зарывает в землю бочки с топливом и велит всем консервировать персики. Идея о конце света новообразовалась в его голове после того, как он где-то краем уха что-то услышал о “проблеме 2000”:
– Когда 99 превратится в 00, компьютеры не поймут, что за год наступил. И сломаются.
– А разве их нельзя починить?
– Нет, это невозможно. Человек поверил в свои силы, а силы его оказались слабы.
Но поскольку Вестовер-старший не программист и не инженер да и вообще с математикой и точными науками там не особо как-то сложилось, а в проблеме он не разобрался, то его, конечно, ждало жестокое разочарование. Читать об этом было забавно, потому что в книге в очередной раз показано лицемерие всех этих чересчур набожных людей. Апокалипсис нужен был отцу не для того, чтобы убедиться в существовании божественного, а для удовлетворения собственных мелких амбиций. Когда он говорил всем вокруг о конце дней, то над ним насмехались даже в его мормонской среде. И вот он с огромным нетерпением ждал наступления 1 января 2000 года, чтобы показать всем этим заблудшим душам их неправоту и доказать, что только он истинно верующий, посол Бога на грешной земле. Вера? Нет. Гордыня и комплексы? Да.
23:59.
Я затаила дыхание. Еще минута, и все рухнет.
Полночь. Телевизор все еще работал, отбрасывая отблеск на ковер. Я подумала, что наши часы спешат, и побежала на кухню. Там я открыла кран. Вода все еще была. <…>
00:05
Сколько времени пройдет, прежде чем исчезнет электричество? <…>
00:10
Чем дольше я сидела неподвижно, всей грудью вдыхая ароматы гибнущего мира, тем сильнее была моя обида на продолжающуюся жизнь. Ностальгия переросла в усталость.
В половине второго я пошла спать. Напоследок я взглянула на отца. Лицо его закаменело, свет от экрана телевизора отражался от квадратных стекол его очков. <…>
Мне показалось, что отец стал меньше, чем был утром. На его лице читалось совершенно детское разочарование.
Если вы ненароком подумали, что это послужило ему уроком, то вы сильно ошибаетесь. Все эти фанатики склонны к селективному восприятию — замечают только то, что им выгодно и поддерживает на плаву их сумасшедшие теории, а все остальное игнорируют. Заставить таких внимать гласу разума, все равно что пытаться собрать весь воздух в одном углу комнаты. Отец тут же нашел новый повод для своих безумных верований.
В сентябре рухнули башни-близнецы. <…> Отец стоял рядом со мной у телевизора. Он даже пришел со свалки, чтобы посмотреть. Он молчал. В тот вечер он читал Библию вслух — знакомые пассажи из книги Исайи, Евангелия от Луки и Откровения. Он читал о войнах и слухах о войне. <…> Отец молился и получил откровение.
– Будет война, последняя битва за Святую землю, — сказал он. — Моих сыновей отправят на войну. И не все они вернутся домой. <…>
Целый месяц я жила, боясь дышать. Но ничего не случилось. Больше нападений не было. Небо не померкло, и Луна не обратилась в кровь. До нас доходили слухи о войне, но жизнь на горе не изменилась.
А еще есть Шон. Старший брат и садист. Человек неспособный контролировать свой гнев. Как известно, самый ад творится обычно в замкнутых и изолированных общностях. Вот в такой обособленной семье и вырос парень, не умеющий общаться с окружающими и старающийся самоутвердиться за счет того, что пытается психологически и физически подавить тех, кто слабее его. Под руку обычно попадались либо сестра, либо девушка, которая соглашалась с ним встречаться.
И наконец, главная героиня. Это какая-то гремучая смесь из стокгольмского синдрома и ярко выраженных защитных психологических механизмов, таких как рационализация, вытеснение/подавление и перенос вины на себя. Когда твой полудурошный брат таскает тебя за волосы, заламывает руки и окунает головой в унитаз, то, даже если ты из семьи отшельников и редко контактируешь с окружающим социумом, не осознаешь, что хорошо, а что неправильно, подсознание в любом случае подает тебе сигналы, что, наверное, эта ситуация уже выходит за пределы нормальности. Включается защитный механизм. Тара пытается наименее травмирующим психику способом придать хоть какие-то черты нормальности этой ситуации (не каждый захочет признать, что его брат психически неуравновешенный садист), вернуть ускользающую адекватность происходящему и перекладывает ответственность за происходящее на себя: “может это моя вина, наверное, я что-то сказала и сделала не так, тем самым разозлив его”. Особенно показателен эпизод, когда парень Тары, Чарльз, приходит к ней в гости, и у него на глазах повторяется вся эта процедура с выкручиванием рук и унитазом. Здесь вдобавок примешивается еще и чувство стыда, и мы в очередной раз видим жалкие попытки девушки через смех показать, что все происходящее в порядке вещей, просто шутка. Шон такой шутник.
Запястье у меня страшно болело: Шон заломил мне руку за спину. Он ткнул меня лицом в унитаз так, что нос мой чуть не касался воды. Шон что-то орал, но я не слышала. Я прислушивалась к шагам в коридоре. Услышав их, я впала в панику. Чарльз не должен был видеть меня в таком положении. Он не должен был знать, что, несмотря на все мое притворство — макияж, новую одежду, фарфоровые тарелки, — жизнь моя такова.
<…>
Помню, как Чарльз поднял меня, а я смеялась, хотя мой пронзительный смех больше всего походил на вой. Я думала, что, если засмеяться достаточно громко, ситуацию можно будет разрядить и Чарльз решит, что это всего лишь шутка. Слезы текли у меня из глаз, Шон сломал мне большой палец на ноге. Но я продолжала хохотать.
<…>
– С тобой все в порядке? — спросил Чарльз.
– Конечно! Шон такой… такой… такой смешной.
<…> Чарльз пытался помочь мне, но я оттолкнула его и захромала в гостиную, скрипя зубами, чтобы не расплакаться, и игриво посмеиваясь над собственным братом.
В-третьих, это супергеройская сага. Пока фанаты Marvel и DC спорят, чьи герои круче, пока мстители ведут войны без конечностей, на арену выходит семья Вестовер. Помимо необразованности и шизофрении некоторых ее членов у них у всех есть только одна суперспособность, зато какая! Суперживучесть и супервыживаемость. Эти ребята явно родственники Росомахи из иксменов.
Нет, ну посудите сами. Брат Люк облил случайно штаны бензином, также случайно их поджог и обгорел, но доковылял/дополз до дома и остался жив. Ну отлежался, походил на костылях некоторое время, но тем не менее выжил. У отца героини обгорело 60% кожного покрова после того, как рядом с ним взорвался бак с горючим. Лечили его, конечно, дома, гомеопатией. Травы всякие, настойки. Выжил. Более того, благодаря этому случаю окружающие стали относиться к нему с почтением, так как посчитали его исцеление чудесным, божественным. Это происшествие настолько эпично, что я приведу здесь его описание практически без сокращений:
На нем была рубашка с длинными рукавами, кожаные перчатки и маска сварщика. Лицо и пальцы приняли на себя основной удар. Жар взрыва расплавил маску, словно пластиковую ложку. Огонь пожрал пластик, потом кожу, потом мышцы. То же произошло с пальцами: кожаные перчатки не смогли защитить их от ада, который творился вокруг. Потом языки пламени принялись за его грудь и живот. Когда он отполз от ревущего пламени, то более походил на труп, чем на живого человека.
Я не представляю, как отец мог проползти четверть мили по полям и канавам. Если человек когда и нуждался в помощи ангелов, то как раз в тот момент. Но он каким-то чудом это сделал и — как его отец много лет назад — оказался у дверей своего дома, не в силах постучать.
Отца уложили на диван. В страшную полость без губ, которая когда-то была ртом, влили гомеопатическое средство от шока. Мама дала ему настой лобелии и шлемника от боли — тот самый, каким пыталась облегчить боль Люка много лет назад. Отец подавился. Он не мог глотать. Он вдохнул пламя, и оно сожгло ему внутренности. <…> Мертвую кожу осторожно срезали и смазали тело мазью — той же, что когда-то ногу Люка. Отец был покрыт мазью от пояса до макушки. <…> В ту ночь они его несколько раз теряли. Дыхание замедлялось, потом останавливалось, и мама — и, к счастью, другие женщины, которые работали на нее, — принималась суетиться вокруг, поправляя чакры и нажимая особые точки, стараясь вернуть обожженные легкие к жизни.
На следующее утро мне и позвонила Одри. Она сказала, что у него дважды за ночь останавливалось сердце. <…> Помню, что утром, когда мама сняла повязки, его уши стали похожи на какой-то кисель — так сильно они обгорели, и кожа на них стала какой-то вязкой. Когда я вошла через черный ход, то сразу же увидела маму с ножом для масла: она отделяла уши отца от черепа. <…> Мама не знала, что делать. В последней отчаянной попытке она сделала отцу клизму, засунув трубку как можно глубже, чтобы хоть как-то ввести в организм воду. Она не представляла, чем это поможет и есть ли там орган, способный всасывать воду, но это было единственное не обгоревшее отверстие на теле отца.
За час до рассвета дыхание его остановилось. <…> Я смотрела на его грудь, молилась, чтобы он начал дышать, но он не дышал. Прошло слишком много времени. Я хотела уже уйти, чтобы мама и сестра смогли проститься. И тут он кашлянул — резкий, задыхающийся звук, словно смяли шершавую бумагу. А потом его грудь, как Лазарь, восставший из гроба, стала подниматься и опускаться.
– Я соскреб столько плоти, — говорил мне Тайлер, — что был уверен: как-то утром доберусь до кости.
Также члены семьи Вестовер отличаются крепостью черепной коробки. Дед — суперспособность проявлялась уже в прошлых поколениях — свалился с лошади, ударился головой то ли о борону, то ли о камень, но таки добрался с дыркой в голове каким-то непостижимым образом до дома. Выжил.
Бабушка услышала, как кто-то скребется в дверь, открыла и увидела деда. Он лежал на крыльце, и она увидела его мозги. Бабушка тут же отвезла его в город, где дыру в черепе закрыли металлической пластиной.
Мать получила сильнейшую черепно-мозговую травму, когда вся семья по пути домой на автомобиле врезалась в столб. Ни о какой больнице речь, конечно же, даже и не шла. Отлежалась в подвале недельку и ладно… Естественно это не прошло бесследно для ее психического здоровья. После этого инцидента она уверовала в свои божественные целительные способности, твердила что может почувствовать болезнь одним своим прикосновением, может избавить от инсульта и рака, воздействуя на какие-то энергетические точки и поправляя чакры. Крепко приложилась головушкой, видимо.
Брат Шон рухнул с погрузчика с высоты 12 футов, ударился головой о край арматуры. Затем побежал, споткнулся, еще раз ударился и только после этого потерял сознание. И что вы думаете? Полежал несколько деньков в больнице и вернулся домой. А через несколько месяцев пошел работать.
Куски железа вылетали из-под лезвий под самыми неожиданными углами и, случалось, попадали ему в голову.
А еще через некоторое время попал в ДТП, будучи за рулем мотоцикла. Многострадальной головой провез по асфальту, стер кожу и даже кость. Как обычно обошлось. Крепкий орешек.
Отверстие в кости оказалось небольшим. По словам доктора, оно могло затянуться самостоятельно, а можно было закрыть его металлической пластиной. Шон сказал, что ему хотелось бы видеть, как рана заживает, и врач закрыл отверстие кожей и зашил его.
После всего перечисленного упоминать малые подвиги жития остальных членов семьи, будь то отрезанный палец или проткнутая шипом нога, даже как-то несерьезно — неуважение к вышеупомянутым святым мученикам. Самое интересное, что они действительно воспринимали все эти беды не как результат собственной тупости и, как следствие, несоблюдение банальных правил техники безопасности, а как испытания, которые Господь посылает им с целью проверить крепость их веры. От себя добавлю, что не святые писания, а как раз именно удивительная живучесть отдельных, не очень обремененных интеллектом, представителей людского рода и заставляет уверовать в то, что где-то есть какое-то существо (Бог?), которое, руководствуясь одному ему известной логикой, никак не дает окончательно восторжествовать закону Дарвина о естественном отборе.
В-четвертых, эта книга должна служить напоминанием о том, что как бы там вероисповедание не называлось, когда речь заходит о деньгах, все эти религии демонстрируют удивительное однообразие, а набожные святоши становятся чересчур лояльны к этим богомерзким бумажкам. Не знаю, что там говорится у мормонов на этот счет, но в христианстве я слышал что-то о “нестяжательстве и аскезе”, что-то про то, что “легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богачу войти в царствие небесное”, и даже про то, как Иисус выгнал торговцев из храма: “Иисус пришёл в Иерусалим и нашёл, что в храме продавали волов, овец и голубей, и сидели меновщики денег. И, сделав бич из верёвок, выгнал из храма всех, [также] и овец и волов; и деньги у меновщиков рассыпал, а столы их опрокинул. И сказал продающим голубей: возьмите это отсюда и дома Отца Моего не делайте домом торговли.”
После того как мать слегка тронулась рассудком (последствия ДТП), она начала делать и продавать “чудодейственные” настойки, эфирные масла и мази. Дело пошло, да так хорошо, что Вестоверы начали нанимать людей на работу для приготовления этой гомеопатии и стали самыми крупными работодателями в районе. В общем, школам, образованию, больницам мы скажем твердое нет! А денюжки, бизнес, ну это святое, кто ж откажется.
Еще один занимательный факт. На страничке Тары Вестовер в википедии прочитал уморительный фрагмент: “Through their attorney, the family has disputed some elements of Westover’s book, including her speculation that her father had bipolar disorder and that her mother suffered a brain injury that resulted in reduced motor skills. Blake Atkin, a lawyer representing Westover’s parents, claims that Educated creates a distorted picture of Gene and Faye Westover.” Мои глаза меня не обманывают? Семья Вестоверов, которая всегда была настроена против школ, больниц, государства в общем, не страховала машину… обратилась к адвокату, чтобы опровергнуть некоторые сведения из книги. Ох уж эти лицемерные святоши!
В конце хотелось бы отметить, что, вообще говоря, книга в оригинале называется “Educated”, то есть “Образованная”. Именно так, кстати, и называется последняя глава:
Поэтому для меня не совсем очевидно, почему в русском переводе книга вышла под названием “Ученица”. “Ученица” как-то отдает чем-то магическим и сектантстким. Вспомнить хотя бы фильмы “Ученик чародея” или “Ученик” Серебренникова. А поскольку данная книга объявляет примат науки над религией, то “Образованная”, по моему скромному мнению, ей подходит идеально.
Оценка: 8/10. Богатства языка вы здесь не найдете, это все-таки нон-фикшн. Каких-то нереальных откровений тоже нет, слыхали мы и о гораздо более сумасшедших религиозных фанатиках. Очередное напоминание о том, что все это мракобесие до добра не доводит. Тем не менее честное, откровенное повествование затягивает и заставляет искренне переживать за героиню. Все эмоции Тары переданы замечательно. Чувствуешь ее страх, неуверенность, сомнения относительно правильности выбранного пути и возможностей по его преодолению; приходящее со временем осознание того, что ты не такой, как все. Ну и нельзя не отметить, что книга здорово мотивирует, а если кому-то иногда начинает казаться, что у него/нее было несчастливое детство, то прочитайте/перечитайте “Ученицу”. Возможно вы поменяете свое мнение. Остаётся только искренне порадоваться тому, что девушка смогла освободиться от религиозных пут и влияния токсичных родителей.
Еще одна хорошая книга от издательства “Бомбора”. Держат марку после “Замка из стекла”.
