Убийство священного оленя | The Killing of a Sacred Deer (2017 Великобритания, Ирландия, США)
Название фильма кажется странным, если не знаешь древнегреческой мифологии. Был такой царь Агамемнон, та ещё сволота. Именно с того, что он украл у старика Хриса дочь, начинается «Илиада». Когда выяснилось, что дочку лучше вернуть, «грузный вином, со взорами песьими, с сердцем оленя» Агамемнон по беспределу отобрал у лучшего греческого бойца Ахилла черноглазую Брисеиду. В общем, тот ещё был персонаж.
Так вот, до начала Троянской войны будущий предводитель греческого войска охотился в неположенном месте и тут (то ли сам, то ли братец его Менелай — история не даёт однозначного ответа) якобы случайно убил священную лань богини Артемиды. Та разозлилась и велела Агамемнону в качестве уплаты долга принести себе в жертву его дочь Ифигению. Агамемнон помучался угрызениями, но отдал дочь на заклание. К счастью, в самый последний момент Артемида сжалилась и заменила девушку козой. А саму Ифигению унесла в Крым.
К этому мифу как бы отсылает нас режиссёр Йоргос Латимос, который с соавтором Эфтимисом Филиппоу получил в прошлом году Золотую пальмовую ветвь на прошлогоднем Каннском за это кино. Суть фильма в том, что главные герои тоже поставлены перед необходимостью принести кровавую жертву. На этом, собственно, параллель и заканчивается. Что сказать? Это очень качественный артхаусный триллер. Он великолепно снят в медидативном темпе, только усиливающем волнительный эффект. Реально очень круто снят, как мне кажется.
Актёры работают в очень лаконичной манере, вызывающе англомански, скупо на эмоции, обёрнутые предельной вежливостью. Мне показалось, что Латимос специально спрятал живую от природы мимику Колина Фаррелла за густой бородой, скрывающей половину лица. Николь Кидман играет его жену, больше похожую на жертву наркоза. Вообще, сцена секса между супругами, когда Кидман изображает женщину под наркозом — вполне удачная метафора этой безэмоциональной, вежливой и рациональной жизни.
В их семье царит та атмосфера, которая и рождает чудовищ, как тот сон разума: никто ни с кем не разговаривает. В том смысле, что никто никем, до определённого момента, не интересуется. И, как обычно бывает в такой ситуации, наружу начинают выплывать тайны разной степени гадливости.
Отдельная песня — это Барри Кеоган (на фото), который играет… Не скажу, кого, чтобы не спойлить. Скажем так: он играет сына Алисии Силверстоун, которую показывают преступно мало и преступно одетой. Так вот, Кеоган играет просто филигранно. Его мелкая мимика, его подростковая пластика, взгляд, манера говорить — работа вызывает настоящее восхищение. Мне фильм не понравился (об этом позже), но этой игрой я искренне насладился. Ею невозможно не наслаждаться, правда. Впрочем, там все (даже г-жа Силверстоун) достойны превосходных эпитетов.
Теперь, почему не понравилось. Потому что всё это совершенство принесено на алтарь пустоты. Артемида не придёт, чтобы совершить акт милосердия. Этого умилительного твиста не произойдёт. Но это можно было бы терпеть, если бы Йоргос Латимос показал бы механику магии, при которой главный антагонист героя ведёт всех к гибели. В случае мифологии всегда всё понятно: есть боги, у них есть соответствующие возможности, есть рок, обычно вполне ясно прописанный и объяснённый. Но откуда в XXI веке некто берёт дар губить чужие жизни на расстоянии? Какой «экспеллиармус» ему помогает, какой «авадой кедаврой» он владеет?
Концовка разочаровывает, поскольку я не люблю, когда беспомощность объясняют некой «притчевостью» или символизмом. Слишком много вопросов «зачем» и «почему» остаются нераскрытыми. Древние греки в этом плане были куда честнее.
Originally published at idiot-daily.ru on February 6, 2018.
