Турсун Каратаев: “Я за свободу самовыражения под строгим контролем.”
Международная журналистика. Это красивое словосочетание в Узбекистане ассоциируется в первую очередь с именем заслуженного журналиста Турсуна Каратаева. Пришла на мероприятие, в котором о был гостем, в итоге — слово за слово — вышло сорокаминутное интервью о Независимости, политике, свободе слова, журналистике и “манкуртах”…
– Турсун Абдурахимович, расскажите о вашем визите в Навои.
Я приезжаю в Навои в третий раз. Был по работе в Навои в 1999, в 2004 году и вот, приехал отмечать 24-летие Независимости с учащимися Навоийского горного колледжа. Считаю, что начинать учебный год в общеобразовательных школах, колледжах, лицеях, вузах с урока Независимости очень важно. Это средство патриотического воспитания молодого поколения. Меня очень порадовало то, что учащиеся слушали лекцию с горящими глазами. Может быть потому, что лекция была не совсем лекцией. Я рассказывал в основном о том, что видел своими глазами, “читал” страницы своих воспоминаний, так как мы, журналисты, находимся все время в гуще событий. И 24 года назад мне посчастливилось осветить главное событие в истории Узбекистана — провозглашение государственной Независимости Узбекистана. В книге Бахтиёра Хайдарова «Яхшилик фалсафаси» (Философия добра) описываются мои воспоминания о той внеочередной сессии.
1991 год, 31 августа… Я слушаю, как Ислам Абдуганиевич Каримов произносит свою речь. Речь, которую узбекский народ ждал 130 лет Я был свидетелем того, как отреагировали на объявление независимости депутаты «Олий Кенгаша». Восторга, воодушевленных взглядов, бурных аплодисментов, шумных ликований «Да здравствует, Независимость!»…не было! Мне кажется, 500 депутатам было сложно осознать всю важность сказанного, произошедшего. От людей, чьи взгляды были сформированы на основе советской идеологии требовать другой реакции было и невозможно. И только после того, как Ислам Каримов буквально выпросил у присутствующих на сессии аплодисменты, все начали нерешительно хлопать.
Вы читали роман Чингиза Айтматова “И дольше века длится день”? В этом произведении взятый в плен человек, манкурт, превращается в бездушное рабское создание, полностью подчинённое хозяину и не помнящее ничего из предыдущей жизни. В переносном смысле слово «манкурт» употребляется для обозначения человека, потерявшего связь со своими корнями, забывшего о своём родстве. Слово «манкурт» стало нарицательным. И советская власть превратила нас тогда в манкуртов. Однако, осознание независимости этим депутатам вскоре пришло. Сегодня, для того, чтобы молодежь ценила нашу Независимость, она должна знать, через что мы прошли, наш весь исторический путь. Я не говорил о Независимости шаблонно, высокопарными словами, от которых веет неискренностью. Я донёс до учащихся суть так, как следует доносить. Поэтому им было интересно меня слушать.
Как изменилась ваша журналистская деятельность после обретения Независимости? Сравните ваше “до” и “после”.
В восьмидесятые годы прошлого века телевидение находилось под контролем Коммунистической партии, оно было главнейшим орудием идеологической работы среди широких масс. Старшее поколение хорошо знает меня как журналиста-международника. В советское время все, что происходило на Ближнем Востоке, в Африке, в Америке мы освещали с позиции СССР. У меня была передача “Бугун оламда нима гап?” и мы критиковали Израиль за агрессивность, защищали арабов. А когда уже стали выезжать, то понимали, как на самом деле обстоят дела за рубежом. После обретения Независимости перед нашими СМИ стоял ряд очень сложных задач. Мы должны были повлиять на сознание нашего народа, тех людей, которые все еще были “социалистически”, “коммунистически” настроены. Люди доверяют журналистам, поэтому именно на нас лежала ответственность донести народу суть Независимости и что нас ждет в будущем. Я стал работать политическим обозревателем, несколько раз с Президентом Исламом Каримовым был в зарубежных поездках, через телевидение оглашал постановления Президента, изменения в экономике, освещал образцовое фермерское хозяйство. Меня уже стали воспринимать как журналиста из Узбекистана, что было большой честью. Так наше телевидение стало национальным. С 2005 года я — на пенсии, из кадра ушёл, однако, но полностью уйти с самого телевидения никак не могу. Оно имеет магнитные свойства, все тянет к себе. Сейчас я консультант телеканала “Манавият ва марифат”, наставник многих молодых журналистов.
Если бы была такая возможность, у кого из так называемой политической элиты вы бы взяли сейчас интервью?
Я брал интервью у многих президентов, премьеров и министров. Брал интервью у бывшего президента Афганистана Бабрака Кармаля, у Франсуа Миттерана, президента Франции с 1981 по 1995 годы, у бывшего премьер-министра Турции Сулеймана Демиреля и т. д. В связи с последними событиями в мире, я бы хотел взять интервью у Владимира Путина. А также у меня есть вопросы к президенту Украины — Петру Порошенко.
Что бы вы ответили тем, кто считает, что в Узбекистане нет свободы слова и работать политическим комментатором у нас “бесполезно” и “неинтересно”?
В 90-е годы у нас выступали оппозиционные партии “Бирлик”, “Эрк”, которые чего только не высказывали публично. В Таджикистане какое-то время тоже позволили людям говорить обо всем, нести “отсебятину”. А это, как мы знаем, привело к пятилетней гражданской войне. Я думаю, что контроль нам необходим. Но это не значит, что у нас нет свободы слова. Везде есть свои недостатки, проблемы, но не стоит давать СМИ волю говорить в эфире и писать миллионными тиражами только о плохом, критиковать вдоль и поперёк, осуждать всех и вся, как это делается в зарубежных странах. Пусть лучше журналисты побольше пишут о дружбе народов, о наших достижениях, а проблемы постепенно будут решаться. На сегодняшний день большая проблема всего мира — ИГИЛ. И наше государство ведет жесткий контроль, чтобы исламисты через СМИ, Интернет не вербовали наших соотечественников, всесторонне развитую молодежь Узбекистана. Я целиком за свободу самовыражения, при условии, что она будет под строгим контролем.
Что вас сегодня радует и разочаровывает в отечественной журналистике?
Радует то, что молодые журналисты сегодня подстроились под мобильный век: они оперативно преподносят новости и свободно владеют иностранными языками. На наших 12 телеканалах работает, в основном, молодежь. Они амбициозны, талантливы, трудолюбивы и ответственны. После того, как я вышел на пенсию, какое-то время работал в мониторинге. Слушал радиостанции, смотрел телепередачи и давал оценки. Могу отметить, что потенциал у молодых журналистов довольно-таки высокий. Однако, есть и ряд недостатков, которые нельзя не упомянуть. Некоторые “журналисты” весьма “умело” присваивают себе готовые тексты из Интернета, внося незначительные корректировки, чтобы их не обвинили в плагиате. Также узбекские журналисты обильно пользуются штампами. В итоге, тексты получаются сухие, жутко скучные и неинтересные. Секрет владения красивым литературным языком прост — чтение. Посоветовал бы журналистам больше читать и обогащать свой словарный запас, “украшать” тексты, используя узбекские пословицы и поговорки. Я очень люблю роман Айбека “Навои”. Когда я читал это произведение, то подчеркивал красивые фразы, обороты, которые в дальнейшем использовал в своей речи и закадровых текстах. Но таким приемом не следует злоупотреблять, иначе тексты ваши будут изобиловать великодержавным пафосом. По телевизору я часто слышу, как некоторые журналисты говорят: “больше нигде такого нет”. “Как нет?”- ухмыляюсь я. Зрители ведь неглупые, не нужно их смешить.
