Пётр Марченко: на войне спасала молитва матери
– Я не думал, что останусь живым. Я был на самом переднем крае, сколько товарищей полегло в атаках… Пули летят, снаряды взрываются, но надо идти: перед нами враг, а за нами — Родина, — вспоминает Пётр Михайлович Марченко из Апатитов, ветеран Великой Отечественной войны, воевавший за освобождение Прибалтики и Белоруссии.
Два года в оккупации
– Мне было 15 лет, когда началась война, — начал свой рассказ мой собеседник. — Семья жила в городе Лебедин Сумской области, на Украине. Отца сразу призвали на фронт. В конце 1941-го Лебедин был оккупирован. Комендантский час, отсутствие электричества… нос сильно не высунешь. Но разговоры о том, что фашисты расстреляли большую группу евреев в лесу, или о том, что десяток пожилых коммунистов заставили рыть самим себе яму, до нас доходили.
Лицом к лицу с немцами Пётр Михайлович столкнулся на медкомиссии, которую по приказу оккупантов должны были пройти юноши и девушки для последующей отправки эшелонами в Германию. Перед обследованием наш герой выкурил чаю, так что утренние «хрипы» врачам не понравились. Выпроводили Петро к маме с отметкой «негоден».
– Мама вымолила. Она постоянно молилась, был у нас дома красный угол, а когда в начале 1943-го разрешили открыть церкви в городе, она и к обедне ходила. Многие тогда в церковь шли.
Открытых церквей в Лебедине было несколько. В купол одной из них при освобождении попал снаряд. В целом же город остался невредимым: советские танки обошли по объездным дорогам, а немцев выгнали без кровопролитных боёв.
Благодарность от Сталина
В августе 1943-го в неполные 18 лет Пётр Марченко попал на фронт. «Обучили, с какой стороны винтовка стреляет» и отправили на 1-й Белорусский. Первые бои краснознамённый полк с молодым пополнением вёл за Пинск.
– После освобождения Пинска нас перебросили на Прибалтийский фронт для взятия Риги и портовых городов Прибалтики. Опыт уже был. Запомнился случай при взятии города Шауляй (Литва). У старшины в то время не было даже повозки, не то чтоб машины. При наступлении я, командир отделения, и двое со мной шли правым флангом. У одного здания увидали шикарный экипаж. Перестрелки уже не было, мы по-тихому по- дошли к подъезду, и, когда немцы появились, просто сказали: «Хенде хох!» Эффектно мы подъехали к старшине в шикарной повозке, запряжённой прекрасными лошадьми, да ещё с тремя «трофейными» немцами.
При освобождении Риги командование запретило бомбить столицу Латвии с воздуха: берегли исторические памятники, так что в бой шли только с автоматами, а враги просто так не сдавались — стреляли из каждой щели. Через два дня после успеха операции командующий армией адмирал-полковник Белов объявил, что Сталин вынес каждому участнику освобождения
Риги письменную благодарность. Эта грамота, подписанная рукой главнокомандующего, приравнивалась к ордену (орден Красной Звезды за взятие Риги наш герой всё-таки получил, хоть и значительно позже, уже в XXI веке).
– Мы действительно ходили в бой за Родину, за Сталина, — признаётся Пётр Михайлович, — может, сильно не голосили в атаке, но мысли в голове были именно такими.
«Живой!»
После освобождения ещё нескольких портовых городов Прибалтики полк снова перебросили на 1-й Белорусский фронт.
– Помню, перед отправлением мы шли до станции 300 километров пешком, в среднем 30–40 километров в сутки. Тогда я узнал, что такое спать на ходу. А вообще за всю войну отдохнуть на подушке не пришлось ни разу, — смеётся Пётр Михайлович. — То под танком подбитым, то во вражеских окопах заночуешь. Или прогреем землю костром, пока не остыла, ноги положим на тёплое место, а сами солнышком уляжемся под шинели.
В одном из боёв под Варшавой наш герой получил ранение.
– Подбросило. Согнулся. Подумал о том, что в одну воронку снаряд не попадает дважды. Почувствовал тепло. Прижал то место посильней. И потерял сознание. Сколько пролежал так, не знаю. А потом помню голоса: «Вот ещё сержантик, — сказал кто-то надо мной, — да он ещё живой!»
В госпитале меня сразу прооперировали.
Хирург сказал: «Да ты, парнишка, в рубашке родился! Зацепило бы поглубже или принесли бы на несколько минут позже, было бы не спасти». А я-то знал, что это мама молилась в тот момент за меня.
После двухмесячного пребывания на лечении в Польше Пётр Марченко провёл ещё два месяца в госпитале в Казани. Тут он и встретил известие о Победе.
– Мы вышли в тёмно-синих халатах, в тапочках, кальсонах. Смешно представить, но наш непарадный вид жители воспринимали спокойно, дарили нам цветы, пряники, конфеты. Как мы радовались Победе, просто не передать!
К тому времени 19-летний воин был уже награждён орденом Отечественной войны II степени, медалями за боевые заслуги. Позже Пётр Марченко получил ещё много наград. Он продолжил после войны службу в Вооружённых силах: сначала в Беломорском военном округе, потом в Кеми, в запас уходил из Кандалакшского отделения полевой связи в 1970-м. А после демобилизации поселился с семьёй в Апатитах.
